Он легко выдерживал такие метаболические процессы, которые бы другой ребенок не перенес. Однако Дэйвис выглядел так, словно не сомкнул глаз с тех пор, как покинул «Купюру». Может быть, ему просто не заснуть? С другой стороны, сколько он может выдержать без сна?
– Ты в порядке? – спросил Дэйвис, заметив, что Морн открыла глаза. Слова вырывались из него с тяжелым хрипом, будто горло сдавило петлей.
Морн кивнула. Борясь со слабостью, она отстегнула удерживавшие ее в койке ремни, свесила ноги и села, держась за страховочный фал. Сильно закружилась голова. Казалось, «Труба», брошенная на произвол судьбы, совершает беспорядочные кувырки. Однако через какое-то мгновение головокружение исчезло, и Морн, наконец, обрела ориентацию в пространстве.
– Где мы? – пробормотала она.
– Энгус говорит, мы в одном переходе от Масси-ва-5. – Хмурясь, Дэйвис сильно напоминал своего отца. – Как только мы окажемся в системе, необходимо быть готовым к экстренному маневрированию. Поэтому он дает нам возможность размяться сейчас. Вход в гиперпространство через семьдесят минут. По крайней мере, он так говорит. – Губы Дэйвиса скривились. – Если, конечно, он снова не передумает.
Морн вздохнула: агрессивность досталась Дэйвису от отца. Она пугала Морн больше, чем ей этого хотелось.
– Он не передумает, если мы не дадим ему повода, – ответила Морн. – Не нужно появляться на мостике. Может быть, тогда твой отец успокоится.
Дэйвис презрительно фыркнул. По-видимому, перспектива ни во что не вмешиваться ему не нравилась. Дэйвис нервно задвигал желваками.
– Что с ним происходит? – вдруг воскликнул Дэйвис– Что изменилось? Пока мы не покинули запретное пространство, он таким не был. Я даже подумал, не перешел ли он на нашу сторону. Но сейчас он ведет себя так, словно обижен на весь свет.
Морн медленно кивнула, как будто разделяя озабоченность Дэйвиса. Как помочь сыну? Она ничего не знает ни о последствиях принудительного развития и пересадки сознания, ни о течении беременности и рождении плода под действием зонного имплантата. Кроме того, Морн сама едва обходится без искусственной поддержки. Энгус отнюдь не тот предмет, который хочется изучать. Она по-прежнему в его власти, хотя он уже не владеет пультом управления ее имплантатом. Все, что она делает или говорит, все, что она собой представляет, носит налет его жестокого с ней обращения. Даже несмотря на то, что Дэйвис его сын.
Морн пожала плечами.
– Ты знаешь о нем столько же, сколько и я.
– Я знаю больше, – резко парировал Дэйвис. – Я провел с ним некоторое время, прежде чем мы покинули Амнион. Ему на меня наплевать, наплевать на собственного сына. – При этих словах Морн покачала головой, но Дэйвис продолжал, не останавливаясь. – Он спас меня только потому, что Ник обманом внушил ему, будто он сможет обменять меня на тебя… Как раз на тебя ему не наплевать. – Дэйвис сверкнул глазами, словно обвиняя мать в том, что отец не ценит его. – Он испытывает к тебе влечение, но дело не только в этом. Он хочет тебе угодить. Вот почему я думал, что он на нашей стороне. Он стремится делать то, чего ты хочешь от него. По крайней мере, так было. Теперь же я не могу сказать, что происходит.
Сердце Морн заныло.
«О, Дэйвис, мой бедный мальчик. Ты не заслужил такого отношения».
Дэйвис уже взрослый. Его физическому телу шестнадцать. А сознание одновременно и старше, и моложе ее собственного: оно впитало материнские страдания, но не обрело самостоятельного опыта. Впрочем, это для него не утешение.
– Поэтому ты такой беспокойный, – осторожно проговорила Морн.
На секунду Дэйвис забыл, что должен держаться за койку. Вспышка эмоций сорвала его с места и подбросила к потолку. С трудом Дэйвис вернулся на место и вновь уцепился за койку!
– Морн, я одинок. Я чувствую одиночество вот здесь. – Дэйвис ударил себя в лоб тыльной стороной ладони. – Все мои воспоминания говорят мне, что я – это ты. Я знаю, это не так, но память свидетельствует об обратном. Мне нужен… Даже не знаю, как сказать. – Казалось, Дэйвис был в отчаянии. – Мне нужен отец. Некая пристань. Образ, который бы помог мне обрести себя… Энгус может стать для меня таким образом. Я знаю, он убийца и насильник, но, по крайней мере, я выгляжу так же, как он. Он – единственный сильный образ, способный мне помочь. Но каждый раз, когда я пытаюсь на этом образе сконцентрироваться, Энгус делает такое, отчего хочется выстрелить в него из масс-пушки. Будто он насилует меня изнутри…
Дэйвис замолчал, словно поперхнулся. Следы душевной муки исчезли с его лица. Теперь он выглядел растерянным.
Морн захотелось расплакаться. Мысль о том, что ее сын отчаянно нуждается в Энгусе, непереносима. Но как можно протестовать? Какое право имеет на это Морн? Проблема заключается в ней, и ответственность лежит только на ней.
Но Морн несет ответственность и за Энгуса. Вместо того чтобы заманить его в ловушку, приготовленную Ником, она взяла у Энгуса пульт управления своим имплантатом и оставила ему жизнь. Во имя собственных стремлений она избавила его от смертного приговора, который бы неминуемо последовал за обвинением в несанкционированном использовании зонного имплантата. У Морн нет выбора. Она должна нести свою ношу. Дэйвис ждет от нее совета.
– Попробуй тогда думать о моем отце. – Одно упоминание о Дэйвисе Хайленде, которого Морн любила и которого сама погубила, разрывало ее на части. – Ты носишь его имя и помнишь его так же хорошо, как и я… Если разговор идет о коррупции в полиции, то, в первую очередь, надо иметь в виду Бюро по сбору информации и Администрацию. Хэши Лебуола и Уордена Диоса. Но только не Мин Доннер! Репутация Подразделения специального назначения чиста. Даже если Мин Доннер и под стать им, мой отец был другим. Энгус мне рассказывал… – Морн запнулась. К горлу подкатил тугой комок. – На поверженном «Повелителе звезд», – справившись с собой, продолжала Морн, – еще оставалось в живых несколько человек. Среди них был и мой отец. По словам Энгуса, его ослепил взрыв. Но даже ослепнув, он не перестал драться за корабль, не перестал быть полицейским… Когда на потерявшем управление эсминце появился Энгус, отец пытался его арестовать, пытался держать ситуацию в руках, даже будучи слепым. – К горлу снова подкатил комок. Воспоминания долго не отпускали Морн. Затем она добавила: – Это единственное, что я могу предложить. Мой отец – все, что у меня есть. И еще мать, Брайони Хайленд, которая любила, верила и сражалась всем сердцем, а затем погибла, защищая свой корабль и команду, под огнем сверхсветовой протонной пушки «Потрошителя». Больше нет ничего.
Но отца и матери достаточно – для Морн, если не для ее сына.
– Идем, – тихо сказала Морн, пытаясь взять себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
– Ты в порядке? – спросил Дэйвис, заметив, что Морн открыла глаза. Слова вырывались из него с тяжелым хрипом, будто горло сдавило петлей.
Морн кивнула. Борясь со слабостью, она отстегнула удерживавшие ее в койке ремни, свесила ноги и села, держась за страховочный фал. Сильно закружилась голова. Казалось, «Труба», брошенная на произвол судьбы, совершает беспорядочные кувырки. Однако через какое-то мгновение головокружение исчезло, и Морн, наконец, обрела ориентацию в пространстве.
– Где мы? – пробормотала она.
– Энгус говорит, мы в одном переходе от Масси-ва-5. – Хмурясь, Дэйвис сильно напоминал своего отца. – Как только мы окажемся в системе, необходимо быть готовым к экстренному маневрированию. Поэтому он дает нам возможность размяться сейчас. Вход в гиперпространство через семьдесят минут. По крайней мере, он так говорит. – Губы Дэйвиса скривились. – Если, конечно, он снова не передумает.
Морн вздохнула: агрессивность досталась Дэйвису от отца. Она пугала Морн больше, чем ей этого хотелось.
– Он не передумает, если мы не дадим ему повода, – ответила Морн. – Не нужно появляться на мостике. Может быть, тогда твой отец успокоится.
Дэйвис презрительно фыркнул. По-видимому, перспектива ни во что не вмешиваться ему не нравилась. Дэйвис нервно задвигал желваками.
– Что с ним происходит? – вдруг воскликнул Дэйвис– Что изменилось? Пока мы не покинули запретное пространство, он таким не был. Я даже подумал, не перешел ли он на нашу сторону. Но сейчас он ведет себя так, словно обижен на весь свет.
Морн медленно кивнула, как будто разделяя озабоченность Дэйвиса. Как помочь сыну? Она ничего не знает ни о последствиях принудительного развития и пересадки сознания, ни о течении беременности и рождении плода под действием зонного имплантата. Кроме того, Морн сама едва обходится без искусственной поддержки. Энгус отнюдь не тот предмет, который хочется изучать. Она по-прежнему в его власти, хотя он уже не владеет пультом управления ее имплантатом. Все, что она делает или говорит, все, что она собой представляет, носит налет его жестокого с ней обращения. Даже несмотря на то, что Дэйвис его сын.
Морн пожала плечами.
– Ты знаешь о нем столько же, сколько и я.
– Я знаю больше, – резко парировал Дэйвис. – Я провел с ним некоторое время, прежде чем мы покинули Амнион. Ему на меня наплевать, наплевать на собственного сына. – При этих словах Морн покачала головой, но Дэйвис продолжал, не останавливаясь. – Он спас меня только потому, что Ник обманом внушил ему, будто он сможет обменять меня на тебя… Как раз на тебя ему не наплевать. – Дэйвис сверкнул глазами, словно обвиняя мать в том, что отец не ценит его. – Он испытывает к тебе влечение, но дело не только в этом. Он хочет тебе угодить. Вот почему я думал, что он на нашей стороне. Он стремится делать то, чего ты хочешь от него. По крайней мере, так было. Теперь же я не могу сказать, что происходит.
Сердце Морн заныло.
«О, Дэйвис, мой бедный мальчик. Ты не заслужил такого отношения».
Дэйвис уже взрослый. Его физическому телу шестнадцать. А сознание одновременно и старше, и моложе ее собственного: оно впитало материнские страдания, но не обрело самостоятельного опыта. Впрочем, это для него не утешение.
– Поэтому ты такой беспокойный, – осторожно проговорила Морн.
На секунду Дэйвис забыл, что должен держаться за койку. Вспышка эмоций сорвала его с места и подбросила к потолку. С трудом Дэйвис вернулся на место и вновь уцепился за койку!
– Морн, я одинок. Я чувствую одиночество вот здесь. – Дэйвис ударил себя в лоб тыльной стороной ладони. – Все мои воспоминания говорят мне, что я – это ты. Я знаю, это не так, но память свидетельствует об обратном. Мне нужен… Даже не знаю, как сказать. – Казалось, Дэйвис был в отчаянии. – Мне нужен отец. Некая пристань. Образ, который бы помог мне обрести себя… Энгус может стать для меня таким образом. Я знаю, он убийца и насильник, но, по крайней мере, я выгляжу так же, как он. Он – единственный сильный образ, способный мне помочь. Но каждый раз, когда я пытаюсь на этом образе сконцентрироваться, Энгус делает такое, отчего хочется выстрелить в него из масс-пушки. Будто он насилует меня изнутри…
Дэйвис замолчал, словно поперхнулся. Следы душевной муки исчезли с его лица. Теперь он выглядел растерянным.
Морн захотелось расплакаться. Мысль о том, что ее сын отчаянно нуждается в Энгусе, непереносима. Но как можно протестовать? Какое право имеет на это Морн? Проблема заключается в ней, и ответственность лежит только на ней.
Но Морн несет ответственность и за Энгуса. Вместо того чтобы заманить его в ловушку, приготовленную Ником, она взяла у Энгуса пульт управления своим имплантатом и оставила ему жизнь. Во имя собственных стремлений она избавила его от смертного приговора, который бы неминуемо последовал за обвинением в несанкционированном использовании зонного имплантата. У Морн нет выбора. Она должна нести свою ношу. Дэйвис ждет от нее совета.
– Попробуй тогда думать о моем отце. – Одно упоминание о Дэйвисе Хайленде, которого Морн любила и которого сама погубила, разрывало ее на части. – Ты носишь его имя и помнишь его так же хорошо, как и я… Если разговор идет о коррупции в полиции, то, в первую очередь, надо иметь в виду Бюро по сбору информации и Администрацию. Хэши Лебуола и Уордена Диоса. Но только не Мин Доннер! Репутация Подразделения специального назначения чиста. Даже если Мин Доннер и под стать им, мой отец был другим. Энгус мне рассказывал… – Морн запнулась. К горлу подкатил тугой комок. – На поверженном «Повелителе звезд», – справившись с собой, продолжала Морн, – еще оставалось в живых несколько человек. Среди них был и мой отец. По словам Энгуса, его ослепил взрыв. Но даже ослепнув, он не перестал драться за корабль, не перестал быть полицейским… Когда на потерявшем управление эсминце появился Энгус, отец пытался его арестовать, пытался держать ситуацию в руках, даже будучи слепым. – К горлу снова подкатил комок. Воспоминания долго не отпускали Морн. Затем она добавила: – Это единственное, что я могу предложить. Мой отец – все, что у меня есть. И еще мать, Брайони Хайленд, которая любила, верила и сражалась всем сердцем, а затем погибла, защищая свой корабль и команду, под огнем сверхсветовой протонной пушки «Потрошителя». Больше нет ничего.
Но отца и матери достаточно – для Морн, если не для ее сына.
– Идем, – тихо сказала Морн, пытаясь взять себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196