– Поэтому если ты не сможешь докопаться до правды о прогремевших взрывах, этого не сделает никто… Но есть одна подробность, о которой, возможно, ты не знаешь. Незадолго до покушения Годсену звонил Холт Фэснер и немедленно потребовал его к себе. Годсен отказался, поскольку я запретил ему покидать Департамент. Перед смертью, – закончил Уорден, – Годсен звонил мне с докладом.
Удивление Хэши было очевидным.
– Значит, – пробормотал он, – наш Годсен напоследок продемонстрировал преданность. Никогда бы не поверил.
– Именно поэтому его и убили, – процедил Уорден. – Из-за его преданности.
… Ты слушаешь меня, Хэши? Ты меня слышишь?
– Понятно, – рассеянно проговорил Хэши, о чем-то размышляя. – Тогда он заслуживает того, чтобы его оплакивали.
– Смотри, чтобы не оплакивали тебя, – резко оборвал его Уорден.
– Едва ли… – На губах Хэши заиграла улыбка, но его голубые глаза оставались холодными. – Мы с ним в разном положении. Ни у кого, кроме вас, никогда не возникало подозрений относительно моей преданности.
С этими словами Хэши коротко кивнул и подошел к двери.
– Мне кажется, – проговорил он задумчиво, ожидая, пока Уорден отопрет дверь, – что Амнион не умеет принудительно развивать сознание.
– Я пришел к тому же заключению, – резко ответил Уорден. Времени оставалось в обрез, а еще предстояло позаботиться о спасении стольких жизней, включая собственную.
Однако Хэши продолжал, словно нарочно.
– Но мы кое-что знаем о возможностях амнионцев. По крайней мере, они наверняка умеют копировать сознание. Если у Дэйвиса Хайленда оно есть, то, должно быть, является копией чужого сознания.
– Прекрасно, – прорычал Уорден. – Кого же? Ника Саккорсо?
– Думаю, что нет. – Хэши по-прежнему был задумчив, однако теперь его аура успокоилась, а голос звучал уверенно. – Вы можете себе представить, чтобы Ник Саккорсо согласился подвергнуть себя подобной процедуре? Разумеется, Амнион не мог дать ему гарантий безопасности операции. Кроме того, едва ли посторонний человек принес бы себя в жертву ради Дэйвиса Хайленда.
Хэши напоследок бросил на Уордена задумчивый взгляд, открыл дверь и вышел. И все-таки директор Бюро обронил намек, в котором так нуждался Уорден, сделав это непринужденно и элегантно.
Хэши Лебуол, ах ты сукин сын. – Ты – гений!
Скорее всего, у Дэйвиса есть сознание. Человеческое сознание. В противном случае Амнион не затребовал бы его обратно, тем более не стал бы рисковать и устраивать погоню за «Трубой». Это главный аргумент. Итак, от кого получено это сознание? Кто ради Дэйвиса готов пойти на смертельный риск? Только Морн. Значит, у Дэйвиса сознание его матери.
Времени для размышлений не оставалось. «Окно» для контакта с Мин Доннер вот-вот закроется. Кроме того, необходимо выполнить указания Холта. Не время предаваться радужным надеждам. Необходимо использовать малейшую возможность.
Малейшую? Нет, даже не малейшую. Исчезающе малую.
Риск – единственное, что оставалось Уордену.
Упав в кресло, Уорден Диос склонился над пультом управления и начал вводить команды – Холта Фэснера и свои собственные – для передачи Мин Доннер на борт «Карателя».
Вертигус Шестнадцатый
Капитан Вертигус Шестнадцатый был старым человеком. Лишним тому подтверждением являлось отражение его собственного лица в зеркале, испещренное глубокими морщинами. Оставшиеся на лысеющей голове волосы были жидкими и реагировали на малейшее статическое напряжение. Когда он брился, – старая привычка, от которой Вертигус не собирался отказываться, – руки у него дрожали, словно от непомерной нагрузки. Сквозь тонкую кожу на кистях явственно проступали вены и сухожилия. Да и одевался-то он с трудом.
Следующим подтверждением старости капитана был и другой факт: когда он появлялся в здании Совета Земли и Космоса или в Консультативной палате, все – от мелкого клерка до самого Эбрима Лена – обращались с ним словно с инвалидом, случайно поднявшимся из постели, которая уже давно должна была стать для него смертным одром.
Еще одним фактом ветхости Вертигуса Шестнадцатого была суета крутившихся вокруг него помощников, пересуды в коридорах и разговоры с участием самого президента Лена о необходимости подыскать преемника старому капитану. Иногда, когда Вертигус, казалось, пристально вглядывался в собеседника, на самом деле он спал, а когда, наоборот, бодрствовал, его глаза были столь невыразительны, будто они вовсе ничего не видели. Да и надо ли было видеть этому человеку?
Кроме всего прочего, тело старого капитана страдало от боли, явившейся следствием взрыва, убившего Марту и едва не отправившего на тот свет его самого. Теперь у него ломило кости, тряслась голова и плохо работал желудок.
Иногда Вертигус чувствовал себя более чем старым, – он чувствовал себя антикварной вещью, реликтом. Бывший командир «Далекой звезды» и участник первого контакта человечества с Амнионом окончательно и бесповоротно вышел в тираж.
Разумеется, при желании Вертигус мог бы выкарабкаться. Являясь старшим советником от Объединенного западного блока Совета Земли и Космоса, он имел право на то же медицинское обслуживание, которое способствовала продлению жизни Холта Фэснера. Однако капитан к нему не прибегал. Мало того, он даже не видел в нем необходимости. Он не хотел дожить до будущего, уготовленного человечеству Драконом.
Да, Вертигус был слишком стар противостоять Холту Фэснеру.
Если бы старый капитан знал хотя бы одного честного члена Совета, которому он мог бы передать свои полномочия, он бы сделал это без промедления. Однако, насколько ему было известно, приемлемых кандидатов на его пост не существовало. Люди на Сака-Баторе, которые, возможно, согласились бы пойти на риск, – на ум сразу пришел особый советник Максим Игенсард, поскольку тот с минуту на минуту ожидался в кабинете Вертигуса – по мнению капитана, руководствовались в лучшем случае ошибочными, а в худшем – гибельными ориентирами. Все остальные – и члены Совета даже в большей степени, чем их помощники, – были откровенными трусами.
Со временем Вертигус стал думать, что участь старика не так уж плоха. В конце концов, он ничего не теряет. В любом случае, отпущенного ему времени оставалось совсем немного. Да и большой власти у него нет и никогда не было. Пост старшего советника от Объединенного западного блока, даже окруженного ореолом славы героя «Далекой звезды» и легендарной неподкупности, был по большей части номинальным, и Вертигус согласился его занимать постольку, поскольку тот давал ему возможность действовать по убеждениям. При этом его самооценка ничуть не страдала. Многие годы польза от него была примерно такая же, как от носового украшения древнего парусного судна, и теперь чувствовать себя более бесполезным не было причин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196