— Найди убийцу Фумио и отомсти.
— Месть не вернет дядю к жизни, матушка, но наступит день, когда виновные в его смерти поплатятся за то, что сделали. Я мучаюсь и не могу утешиться, но мой долг — выполнить поручение императора. Я должен уехать не позже чем через час, по его приказу.
Слуги тем временем сняли голову князя Фумио с пики.
Госпожа Масака пообещала заняться организацией достойных похорон.
— Уезжайте прямо сейчас, — приказала она, — и да улыбнется Будда вам обоим.
Пока Йоши возился с потайной шкатулкой, пряча письмо Го-Ширакавы, Нами переоделась в одежду слуги. Смыв косметику, скрыв волосы под соломенной шляпой, а фигурку под грубой хлопчатобумажной тканью, она убедилась, что ее можно принять за стройного юношу.
Йоши запротестовал: ему хотелось, чтобы Нами путешествовала в карете под охраной стольких воинов, сколько ей полагалось по сану.
— Я хорошо езжу верхом, — настаивала Нами, — не забывай, что я выросла в деревне.
— Пойми, мы поедем через горы, полные разбойников. Вдоль дороги бродят отряды солдат. Если они догадаются, что ты женщина…
— А почему они должны догадаться! И потом разве мне будет безопаснее прятаться за решеткой кареты? Сколько охранников ты сможешь собрать в такой короткий срок? Их будет слишком мало, чтобы защитить меня. Вспомни, император приказал тебе уехать сейчас же. Если нам придется останавливаться у каждой реки или горы, чтобы переправить карету, мы будем двигаться слишком медленно.
— Может быть, тебе стоит остаться в Киото? Я не ожидал, что буду уезжать в таких тяжелых условиях… Может быть…
— Глупости! — Нами была непоколебима. — Я выполнила свой долг перед князем Чикарой, и больше ничто меня здесь не держит. Похоронные службы по дяде Фумио устроит госпожа Масака.
Голос Нами дрогнул, и она вытерла мужским рукавом непрошеную слезу.
— Мы достаточно страдали друг без друга. Я поеду с тобой. А если ты откажешься взять меня, поеду одна.
Йоши вздохнул.
— Что стало с нежной девочкой, которую я знал в детстве? — бросил он вопрос в пустоту.
— Она стала женщиной, — отбила удар Нами. После коротких сборов и торопливых прощаний Йоши и его мнимый слуга с печалью в душе покинули столицу и направились в лагерь князя Йоритомо.
Теперь они миновали заставу Аусака. Первый этап долгого пути остался за плечами.
— Сегодня мы заночуем в Морияме, — сказал Йоши, глядя на начинающее темнеть небо. Облака, утром напоминавшие огромные грибы-дождевики, вытягивались под сильным восточным ветром, который нес их над озером дальше в горы. На дороге, кроме Йоши и Нами, не было никого. Йоши быстрее погнал лошадей.
Скоро ветер принес первые брызги дождя. Йоши и Нами развернули соломенные дождевые плащи. Дорога размокла, а копыта лошадей превращали грязь в густое месиво, забрасывая им одежду седоков. Небо совсем потемнело, на востоке вспыхивали молнии. Дождь обрушился на головы путешественников с неослабевающей яростью.
Путники находились примерно в десяти километрах от Кагами. На окраине деревни Морияма Йоши остановил коня.
— Мы переночуем здесь, — сказал он.
Нами передернула плечами, стерла с лица грязь и сказала:
Мои рукава
Еще дома промокли.
Придется мочить
Их дальше в Морияме,
Где всегда холодный дождь.
Эти стихи были героической попыткой пошутить: в названии села была игра слов: «мору яма» по-японски «протекающая гора» — гора, из которой льется или сочится вода. Кроме того, в стихотворении был второй план — грусть о покинутом доме.
Йоши ответит напоминанием, что их неудобства не вечны:
Бывает порой,
Что даже в Морияме
Сохнут рукава
Тех путников, кто здесь
На миг остановился.
Он спешился и показал рукой на крестьянский дом, стоявший у самой дороги.
Постучимся сюда.
За медную монету они получили приют, корм для лошадей и по миске овсяной каши для себя.
Хозяин дома постелил в сарае охапку соломы. Тростниковая крыша была дырявой и пропускала дождь, но путники нашли сухое место и раскинули свой футон. Запасная одежда послужила им постельным бельем.
Хозяин следил за тем, как они устраиваются, и его грубое лицо выражало осуждение. Ну и бесстыдник этот самурай, думал он, собирается блудить со своим мальчишкой в чужом доме.
Когда крестьянин ушел, качая головой по поводу падения нравов, влюбленные рассмеялись, на время забыв прошлые потери и беды, но смех быстро сменился смущенным молчанием.
Дождь прекратился, и через щели в крыше ярко светила луна. Йоши и Нами хорошо видели друг друга. Это было совсем не похоже на романтический мрак ее особняка в Киото. В тот раз Йоши проник к Нами за занавеску и довел до конца их любовь в почти полной темноте. На этот раз не нужно раздвигать ширмы — не было причин торопиться во время любовных ласк.
Йоши нежно коснулся Нами, прижал ее к себе и произнес:
Горе, щель в крыше
И постель из соломы,
А сердце полно
Шумом дождя, луною
И трепетом любовным.
Нами потянулась к нему, словно цветок к солнечному теплу. Ее маленькие руки обняли любимого, она прошептала в ответ:
Месяц-улыбка
После сотен тысяч слез,
Серебряный луч
Светил сквозь пролом крыши,
Любовь сменила печаль.
Йоши вдохнул аромат волос возлюбленной. Слова стали не нужны: их тела сплетались и двигались как одно целое в одном ритме.
ГЛАВА 21
Они покинули Морияму на заре. Утреннее небо было словно покрыто розовой пеной. Нами не спала так крепко уже много лет. После целого дня утомительной скачки и ночи любви она чувствовала приятную усталость и боль во всем теле. Йоши был нежным и внимательным любовником, терпеливым, но пылким. Тело ее немело, кожа пылала от ласк. Молодая женщина испытала такую щемящую негу, какой не испытывала доселе и которая подняла ее на иной, более высокий уровень наслаждения. Потом она заснула глубоким сном без сновидений.
Теперь, отдохнув, она покачивалась в седле, следуя за Йоши. Ее пони шел легким шагом. Нами всей грудью вдыхала пропитанный запахом трав утренний воздух, любуясь роскошными красками, расцветившими небо. Как хорошо быть живой и свободной в эти первые дни четвертого месяца 1181 года!
Нами стала думать о том, как волшебно изменилась ее судьба. Некоторые дамы считают жизнь при дворе восхитительной, Нами же мучилась от скуки, вечно сидя в полумраке за дамской ширмой, бамбуковой занавеской или бумажной стенкой. Даже выходя из дома, она должна носить шляпы с вуалью и ездить в каретах с зарешеченными окнами. Девчонкой Нами говорила себе: «Я не буду сидеть за ширмой, ожидая мужа», а со временем оказалась именно в этом дурацком положении.
Мужчины жалуются, что их обязанности тяжелы. Они не представляют себе, каково быть придворной дамой: каково выносить долгие часы ожидания, которые нечем заполнить, каково изнывать от скуки, не зная, куда себя девать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Месть не вернет дядю к жизни, матушка, но наступит день, когда виновные в его смерти поплатятся за то, что сделали. Я мучаюсь и не могу утешиться, но мой долг — выполнить поручение императора. Я должен уехать не позже чем через час, по его приказу.
Слуги тем временем сняли голову князя Фумио с пики.
Госпожа Масака пообещала заняться организацией достойных похорон.
— Уезжайте прямо сейчас, — приказала она, — и да улыбнется Будда вам обоим.
Пока Йоши возился с потайной шкатулкой, пряча письмо Го-Ширакавы, Нами переоделась в одежду слуги. Смыв косметику, скрыв волосы под соломенной шляпой, а фигурку под грубой хлопчатобумажной тканью, она убедилась, что ее можно принять за стройного юношу.
Йоши запротестовал: ему хотелось, чтобы Нами путешествовала в карете под охраной стольких воинов, сколько ей полагалось по сану.
— Я хорошо езжу верхом, — настаивала Нами, — не забывай, что я выросла в деревне.
— Пойми, мы поедем через горы, полные разбойников. Вдоль дороги бродят отряды солдат. Если они догадаются, что ты женщина…
— А почему они должны догадаться! И потом разве мне будет безопаснее прятаться за решеткой кареты? Сколько охранников ты сможешь собрать в такой короткий срок? Их будет слишком мало, чтобы защитить меня. Вспомни, император приказал тебе уехать сейчас же. Если нам придется останавливаться у каждой реки или горы, чтобы переправить карету, мы будем двигаться слишком медленно.
— Может быть, тебе стоит остаться в Киото? Я не ожидал, что буду уезжать в таких тяжелых условиях… Может быть…
— Глупости! — Нами была непоколебима. — Я выполнила свой долг перед князем Чикарой, и больше ничто меня здесь не держит. Похоронные службы по дяде Фумио устроит госпожа Масака.
Голос Нами дрогнул, и она вытерла мужским рукавом непрошеную слезу.
— Мы достаточно страдали друг без друга. Я поеду с тобой. А если ты откажешься взять меня, поеду одна.
Йоши вздохнул.
— Что стало с нежной девочкой, которую я знал в детстве? — бросил он вопрос в пустоту.
— Она стала женщиной, — отбила удар Нами. После коротких сборов и торопливых прощаний Йоши и его мнимый слуга с печалью в душе покинули столицу и направились в лагерь князя Йоритомо.
Теперь они миновали заставу Аусака. Первый этап долгого пути остался за плечами.
— Сегодня мы заночуем в Морияме, — сказал Йоши, глядя на начинающее темнеть небо. Облака, утром напоминавшие огромные грибы-дождевики, вытягивались под сильным восточным ветром, который нес их над озером дальше в горы. На дороге, кроме Йоши и Нами, не было никого. Йоши быстрее погнал лошадей.
Скоро ветер принес первые брызги дождя. Йоши и Нами развернули соломенные дождевые плащи. Дорога размокла, а копыта лошадей превращали грязь в густое месиво, забрасывая им одежду седоков. Небо совсем потемнело, на востоке вспыхивали молнии. Дождь обрушился на головы путешественников с неослабевающей яростью.
Путники находились примерно в десяти километрах от Кагами. На окраине деревни Морияма Йоши остановил коня.
— Мы переночуем здесь, — сказал он.
Нами передернула плечами, стерла с лица грязь и сказала:
Мои рукава
Еще дома промокли.
Придется мочить
Их дальше в Морияме,
Где всегда холодный дождь.
Эти стихи были героической попыткой пошутить: в названии села была игра слов: «мору яма» по-японски «протекающая гора» — гора, из которой льется или сочится вода. Кроме того, в стихотворении был второй план — грусть о покинутом доме.
Йоши ответит напоминанием, что их неудобства не вечны:
Бывает порой,
Что даже в Морияме
Сохнут рукава
Тех путников, кто здесь
На миг остановился.
Он спешился и показал рукой на крестьянский дом, стоявший у самой дороги.
Постучимся сюда.
За медную монету они получили приют, корм для лошадей и по миске овсяной каши для себя.
Хозяин дома постелил в сарае охапку соломы. Тростниковая крыша была дырявой и пропускала дождь, но путники нашли сухое место и раскинули свой футон. Запасная одежда послужила им постельным бельем.
Хозяин следил за тем, как они устраиваются, и его грубое лицо выражало осуждение. Ну и бесстыдник этот самурай, думал он, собирается блудить со своим мальчишкой в чужом доме.
Когда крестьянин ушел, качая головой по поводу падения нравов, влюбленные рассмеялись, на время забыв прошлые потери и беды, но смех быстро сменился смущенным молчанием.
Дождь прекратился, и через щели в крыше ярко светила луна. Йоши и Нами хорошо видели друг друга. Это было совсем не похоже на романтический мрак ее особняка в Киото. В тот раз Йоши проник к Нами за занавеску и довел до конца их любовь в почти полной темноте. На этот раз не нужно раздвигать ширмы — не было причин торопиться во время любовных ласк.
Йоши нежно коснулся Нами, прижал ее к себе и произнес:
Горе, щель в крыше
И постель из соломы,
А сердце полно
Шумом дождя, луною
И трепетом любовным.
Нами потянулась к нему, словно цветок к солнечному теплу. Ее маленькие руки обняли любимого, она прошептала в ответ:
Месяц-улыбка
После сотен тысяч слез,
Серебряный луч
Светил сквозь пролом крыши,
Любовь сменила печаль.
Йоши вдохнул аромат волос возлюбленной. Слова стали не нужны: их тела сплетались и двигались как одно целое в одном ритме.
ГЛАВА 21
Они покинули Морияму на заре. Утреннее небо было словно покрыто розовой пеной. Нами не спала так крепко уже много лет. После целого дня утомительной скачки и ночи любви она чувствовала приятную усталость и боль во всем теле. Йоши был нежным и внимательным любовником, терпеливым, но пылким. Тело ее немело, кожа пылала от ласк. Молодая женщина испытала такую щемящую негу, какой не испытывала доселе и которая подняла ее на иной, более высокий уровень наслаждения. Потом она заснула глубоким сном без сновидений.
Теперь, отдохнув, она покачивалась в седле, следуя за Йоши. Ее пони шел легким шагом. Нами всей грудью вдыхала пропитанный запахом трав утренний воздух, любуясь роскошными красками, расцветившими небо. Как хорошо быть живой и свободной в эти первые дни четвертого месяца 1181 года!
Нами стала думать о том, как волшебно изменилась ее судьба. Некоторые дамы считают жизнь при дворе восхитительной, Нами же мучилась от скуки, вечно сидя в полумраке за дамской ширмой, бамбуковой занавеской или бумажной стенкой. Даже выходя из дома, она должна носить шляпы с вуалью и ездить в каретах с зарешеченными окнами. Девчонкой Нами говорила себе: «Я не буду сидеть за ширмой, ожидая мужа», а со временем оказалась именно в этом дурацком положении.
Мужчины жалуются, что их обязанности тяжелы. Они не представляют себе, каково быть придворной дамой: каково выносить долгие часы ожидания, которые нечем заполнить, каково изнывать от скуки, не зная, куда себя девать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124