Йоши должен быть осторожен; девушка решила, что над ней подсмеиваются, и это могло принести трудности. Йоши не может позволить себе беспричинно наживать врагов среди труппы.
Охана встал. Отдых окончился.
Тропа, уводившая в гору, была длинной и узкой. Крутой обрыв с одной стороны ее делал путь особенно опасным. Караван медленно полз по крутому склону, зажатый между сосновым лесом и пропастью.
Йоши помогал женщинам, в трудных местах предлагая руку, переправляя Обаасен через самые неприятные места. Уме покорно опустила голову и следовала его советам, зато Аки стряхивала его руку и резко отвечала, что способна идти сама. Казалось, она сожалеет о своей откровенности.
Труппа добралась до главной улицы Окабе без происшествий. Прежде чем войти в город, актеры надели маски, акробаты размялись на обочине, а Ито подтянул барабан. Когда все были готовы, Охана повел театр через город, подняв транспарант, на котором было написано объявление о вечернем празднике. За ним следовали акробаты, поднимая тучи пыли, крутясь колесом под бой барабана. Актеры в масках шли гуськом, Шите и Цуре размахивали бутафорскими мечами, остальные пели воинственную песню о подвигах князя Хашибуми.
Следуя за женщинами и лошадьми, Йоши смотрел на охваченных благоговением горожан, плотной стеной стоявших по обе стороны улицы. Откуда их столько? В таком маленьком городе? Он получил третий урок. Люди пройдут много миль ради бесплатного представления. Казалось, они вырастали из-под земли. Провинция развлекается мало: в Новый год и в праздник урожая риса. Сегодняшнего зрелища хватит на много месяцев.
В центре города Охана остановился. Он вывесил на стене объявлений афишу и трудолюбиво прочел имевшиеся здесь сообщения: объявления о продаже, объявления об обмене, о покупке, о наградах за информацию. Одно объявление привлекло его внимание — о дезертире, разыскиваемом князем Кисо.
Описание не вызывало сомнений. Итак, новичок затесавшийся в труппу дезертировал в разгар битвы. Неудивительно, что он теперь прикрывается маской. Он настолько ошалел от страха, что даже не договорился о своем жаловании.
Эту ситуацию нужно использовать с выгодой для Оханы. Если он выдаст этого человека самураям, он получит вознаграждение только один раз… если получит вообще. Самураи могут просто убить доносчика, чтобы прикарманить денежки. Однако если пока что прикусить язычок, то в будущем может наступить момент, когда это вознаграждение удвоится или утроится. Кроме того, Охана всегда может сообщить об этом человеке; нужно только объяснить, что сначала не распознал его.
Стоит ли обсудить это с Аки? Нет. Он сохранит эти сведения до более благоприятного времени. Она умна, но она всего лишь женщина. Будет лучше, если Охана сохранит все в секрете. А пока нужно все как следует взвесить.
Охана был Непривычно задумчив, когда вернулся, чтобы вести труппу во дворец господина Хашибуми.
ГЛАВА 58
Праздник был в полном разгаре. Флейты, колокольчики, лютни и цитры были слышны во всех углах дворцового сада. Кавалеры и дамы, приехавшие издалека, даже из самого Киото, парами и группами прохаживались по мягкой душистой траве, проводя время в оживленной беседе. Некоторые галантные мужчины музицировали на инструментах, одолженных у музыкантов, другие пели или танцевали.
На искусственном озере, покрытом водяными лилиями, состязались в скорости небольшие лодки, скользя по сине-зеленой воде. Одежды съехавшихся повеселиться господ яркими пятнами расцветили парк. Тут были китайские камзолы, богато отделанные парчой, элегантные костюмы для верховой езды, кимоно всех оттенков. Особенно нежными красками переливались женские платья — травянисто-зеленые, персиковые, цвета созревшей сливы.
Труппу Оханы провели в павильон ожидания и оставили там среди толпы конюхов, служанок и носильщиков.
Йоши когда-то присутствовал на подобных празднествах в Киото и знал, какая утонченная публика посещает их. Он боялся, что труппа Оханы будет в одночасье освистана и прогнана, если не казнена на месте. Их третьесортная карикатура на театр не могла удовлетворить вкус самого грубого солдафона из местной знати. Йоши взглянул на аляповато размалеванные лица новоприобретенных товарищей и невольно поморщился.
Актеры меж тем, отложив маски, деловито доставали костюмы. Ито отложил барабан и настроил свою бива. Акробаты разминались, Шите и Цуре проводили последнюю репетицию. Йоши, оставаясь в маске, стал помогать Уме и Обаасен распаковывать фоновые ширмы для фарса.
Аки накладывала на лицо плотный грим, необходимый для ее роли. Присмотревшись, Йоши нашел грим отвратительным. Он не видел Аки на репетиции, поэтому не имел представления, что она будет делать.
Труппа ожидала сигнала к действию. Пришел мажордом и объявил, что их выступление начнется не раньше, чем сядет солнце и загорятся огни. Комедианты должны приступать к делу сразу после того, как большой концертный ансамбль прокатит свою программу.
Охана кликнул Йоши, Шите и акробатов помочь ему установить сцену. Йоши был поражен ее убожеством. Сцена представляла собой приподнятую над полом платформу, огороженную подобием рампы и загроможденную ширмами, на которых был намалеван лес с багрово-оранжевыми цветами на его фоне.
За сценой Йоши сел рядом с Аки, ловя сердитые взгляды Шите и Оханы.
— Ты выглядишь замкнуто. Ты волнуешься перед выходом? — спросил Йоши.
— Я совсем не волнуюсь, — огрызнулась она и отвернулась.
— Прости. Надеюсь, мой вопрос не обидел тебя, — сказал он.
— Вопрос ничего не значит, меня обижает твое отношение к нам, — холодно сказала она.
— Почему ты так говоришь?
— Ты считаешь, что ты выше нас. Бродяга, который спит в гнилой соломе, вдруг заявляет, что умеет писать стихи… Конечно, он думает, что мы грубые существа, намного ниже его…
— Ты ошибаешься. Я восхищаюсь талантами труппы. Писать стихи — небольшое умение. Стихотворение — это только слова. Вот… — Брови Йоши сдвинулись. Он пошевелил губами. — Я обещал тебе стихотворение, и я написал его.
Йоши заколебался.
— Конечно, если ты не хочешь слушать…
— Ну ладно… прочти… раз уж написано.
Йоши продекламировал:
Солнца сиянье.
Свет серебристый луны.
Ты их затмила
Нежной своей красотой.
Блещет она, как слеза.
— Ты написал это для меня?
— Для тебя.
— Возможно, я неверно судила о тебе.
Аки улыбнулась. Когда она улыбалась, она была прекрасна. Йоши снова почувствовал волнение. Его влекло к девушке, несмотря на ее сумасбродное поведение; возможно, это даже придавало ей пикантности в его глазах.
Внутренний двор погрузился во тьму. Вокруг озера загорелись огни и бумажные фонари; гости медленно направились к импровизированному театру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Охана встал. Отдых окончился.
Тропа, уводившая в гору, была длинной и узкой. Крутой обрыв с одной стороны ее делал путь особенно опасным. Караван медленно полз по крутому склону, зажатый между сосновым лесом и пропастью.
Йоши помогал женщинам, в трудных местах предлагая руку, переправляя Обаасен через самые неприятные места. Уме покорно опустила голову и следовала его советам, зато Аки стряхивала его руку и резко отвечала, что способна идти сама. Казалось, она сожалеет о своей откровенности.
Труппа добралась до главной улицы Окабе без происшествий. Прежде чем войти в город, актеры надели маски, акробаты размялись на обочине, а Ито подтянул барабан. Когда все были готовы, Охана повел театр через город, подняв транспарант, на котором было написано объявление о вечернем празднике. За ним следовали акробаты, поднимая тучи пыли, крутясь колесом под бой барабана. Актеры в масках шли гуськом, Шите и Цуре размахивали бутафорскими мечами, остальные пели воинственную песню о подвигах князя Хашибуми.
Следуя за женщинами и лошадьми, Йоши смотрел на охваченных благоговением горожан, плотной стеной стоявших по обе стороны улицы. Откуда их столько? В таком маленьком городе? Он получил третий урок. Люди пройдут много миль ради бесплатного представления. Казалось, они вырастали из-под земли. Провинция развлекается мало: в Новый год и в праздник урожая риса. Сегодняшнего зрелища хватит на много месяцев.
В центре города Охана остановился. Он вывесил на стене объявлений афишу и трудолюбиво прочел имевшиеся здесь сообщения: объявления о продаже, объявления об обмене, о покупке, о наградах за информацию. Одно объявление привлекло его внимание — о дезертире, разыскиваемом князем Кисо.
Описание не вызывало сомнений. Итак, новичок затесавшийся в труппу дезертировал в разгар битвы. Неудивительно, что он теперь прикрывается маской. Он настолько ошалел от страха, что даже не договорился о своем жаловании.
Эту ситуацию нужно использовать с выгодой для Оханы. Если он выдаст этого человека самураям, он получит вознаграждение только один раз… если получит вообще. Самураи могут просто убить доносчика, чтобы прикарманить денежки. Однако если пока что прикусить язычок, то в будущем может наступить момент, когда это вознаграждение удвоится или утроится. Кроме того, Охана всегда может сообщить об этом человеке; нужно только объяснить, что сначала не распознал его.
Стоит ли обсудить это с Аки? Нет. Он сохранит эти сведения до более благоприятного времени. Она умна, но она всего лишь женщина. Будет лучше, если Охана сохранит все в секрете. А пока нужно все как следует взвесить.
Охана был Непривычно задумчив, когда вернулся, чтобы вести труппу во дворец господина Хашибуми.
ГЛАВА 58
Праздник был в полном разгаре. Флейты, колокольчики, лютни и цитры были слышны во всех углах дворцового сада. Кавалеры и дамы, приехавшие издалека, даже из самого Киото, парами и группами прохаживались по мягкой душистой траве, проводя время в оживленной беседе. Некоторые галантные мужчины музицировали на инструментах, одолженных у музыкантов, другие пели или танцевали.
На искусственном озере, покрытом водяными лилиями, состязались в скорости небольшие лодки, скользя по сине-зеленой воде. Одежды съехавшихся повеселиться господ яркими пятнами расцветили парк. Тут были китайские камзолы, богато отделанные парчой, элегантные костюмы для верховой езды, кимоно всех оттенков. Особенно нежными красками переливались женские платья — травянисто-зеленые, персиковые, цвета созревшей сливы.
Труппу Оханы провели в павильон ожидания и оставили там среди толпы конюхов, служанок и носильщиков.
Йоши когда-то присутствовал на подобных празднествах в Киото и знал, какая утонченная публика посещает их. Он боялся, что труппа Оханы будет в одночасье освистана и прогнана, если не казнена на месте. Их третьесортная карикатура на театр не могла удовлетворить вкус самого грубого солдафона из местной знати. Йоши взглянул на аляповато размалеванные лица новоприобретенных товарищей и невольно поморщился.
Актеры меж тем, отложив маски, деловито доставали костюмы. Ито отложил барабан и настроил свою бива. Акробаты разминались, Шите и Цуре проводили последнюю репетицию. Йоши, оставаясь в маске, стал помогать Уме и Обаасен распаковывать фоновые ширмы для фарса.
Аки накладывала на лицо плотный грим, необходимый для ее роли. Присмотревшись, Йоши нашел грим отвратительным. Он не видел Аки на репетиции, поэтому не имел представления, что она будет делать.
Труппа ожидала сигнала к действию. Пришел мажордом и объявил, что их выступление начнется не раньше, чем сядет солнце и загорятся огни. Комедианты должны приступать к делу сразу после того, как большой концертный ансамбль прокатит свою программу.
Охана кликнул Йоши, Шите и акробатов помочь ему установить сцену. Йоши был поражен ее убожеством. Сцена представляла собой приподнятую над полом платформу, огороженную подобием рампы и загроможденную ширмами, на которых был намалеван лес с багрово-оранжевыми цветами на его фоне.
За сценой Йоши сел рядом с Аки, ловя сердитые взгляды Шите и Оханы.
— Ты выглядишь замкнуто. Ты волнуешься перед выходом? — спросил Йоши.
— Я совсем не волнуюсь, — огрызнулась она и отвернулась.
— Прости. Надеюсь, мой вопрос не обидел тебя, — сказал он.
— Вопрос ничего не значит, меня обижает твое отношение к нам, — холодно сказала она.
— Почему ты так говоришь?
— Ты считаешь, что ты выше нас. Бродяга, который спит в гнилой соломе, вдруг заявляет, что умеет писать стихи… Конечно, он думает, что мы грубые существа, намного ниже его…
— Ты ошибаешься. Я восхищаюсь талантами труппы. Писать стихи — небольшое умение. Стихотворение — это только слова. Вот… — Брови Йоши сдвинулись. Он пошевелил губами. — Я обещал тебе стихотворение, и я написал его.
Йоши заколебался.
— Конечно, если ты не хочешь слушать…
— Ну ладно… прочти… раз уж написано.
Йоши продекламировал:
Солнца сиянье.
Свет серебристый луны.
Ты их затмила
Нежной своей красотой.
Блещет она, как слеза.
— Ты написал это для меня?
— Для тебя.
— Возможно, я неверно судила о тебе.
Аки улыбнулась. Когда она улыбалась, она была прекрасна. Йоши снова почувствовал волнение. Его влекло к девушке, несмотря на ее сумасбродное поведение; возможно, это даже придавало ей пикантности в его глазах.
Внутренний двор погрузился во тьму. Вокруг озера загорелись огни и бумажные фонари; гости медленно направились к импровизированному театру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124