Решительность Квентина дойти до сути тайны уже давно стала такой же твердой, как и у его дяди. Произошедшие за последние недели преступления не казались ему связанными между собой, скорее он думал, что они все относятся к какому-то единому неизвестному таинственному заклятию, за которым стоит несоизмеримо большее, чем они до сих пор предполагали себе.
Возможно, подумал Квентин, меч Брюса был ключом к разгадке…
Глава 3
Гвеннет Ратвен, как обычно, не могла уснуть в эти тревожные дни.
С тех пор как Уоллес лишился власти, кланы и знать находились в беспокойстве. В народе было брожение, постоянно случались беспорядки, в воздухе нависло зло, которое Гвенн чувствовала с каждым днем все отчетливее.
Так много изменилось после смерти ее отца, так много за короткое время. Недостаточно было того, что восстание, которое было надеждой шотландского народа на мир и свободу, было жестоко подавлено. Но знать ссорилась между собой и разделилась на тех, кто выступал за Уоллеса и хотел и дальше следовать за ним и сохранять ему верность, и на тех, кто считал его самого опасным выскочкой, а его поражение под Фолкирком — справедливой карой.
Так как она была лишь женщиной, то Гвенн не полагалось высказывать свое мнение по этому поводу. Вести войны и заниматься политикой было прерогативой мужчин, и поэтому ее брат Дункан был единственным, кто в эти дни возглавлял клан Ратвенов.
В начале своего правления Дункан еще просил совета у своей сестры в спорных вопросах, но в последнее время это случалось все реже. Под влиянием своих советников, с которыми он проводил все время, Дункан сильно изменился. В худшую для себя сторону, как считала Гвеннет.
Она постоянно вспоминала свое таинственное свидание со старой Калой. Колдунья предупреждала ее, что брат связался с силами, которые не мог ни понять, ни контролировать. В начале Гвеннет пыталась утешить себя тем, что Кала выжившая из ума старуха, чьим словам не следует доверять. Но чем больше проходило времени, тем больше она убеждалась, что Кала не обманулась в своих предсказаниях.
Поначалу Дункан стал отрешенным от внешних событий. Постепенно он замкнулся, не посвящал больше сестру в свои мысли. Всем сердцем он горевал из-за смерти отца, и к его горю подметалась ненависть — ненависть к человеку, которого он обвинял в смерти главы клана и в провале восстания — к Уильяму Уоллесу. И эта ненависть сделала его очень податливым для своих советчиков, которые не отступали с тех пор от него ни на шаг.
Что касается отношения к Уоллесу, то среди глав кланов Дункан был такой не один. Существовало много тех, кто не доверял Храброму Сердцу, многие из них повернулись спиной к нему на поле боя под Фолкирком. То, что Уоллес и его верные соратники отомстили за это кровавой местью, дело не поправило. Шотландская знать была настроена разделиться на две части, и это было только на руку англичанам.
Напрасно Гвеннет пыталась объяснить это своему брату, он лишь смеялся над ней и говорил, что женщина ничего не смыслит в этих делах. И конечно, несмотря на слова Калы, она пыталась предостеречь его от новых советчиков. После этих слов Дункан разозлился, и на миг она увидела сверкнувший в его глазах огонь, который напугал ее не на шутку.
С тех пор Гвеннет не находила себе места.
Ночь за ночью она лежала без сна на кровати в своих покоях и ворочалась. Если сон одолевал ее, то только для того, чтобы явиться ей кошмаром — кошмаром, в котором к ней приходили отец и брат, и между ними возникала кровавая ссора. Гвеннет всегда пыталась помирить их, но сон постоянно заканчивался одним и тем же. Ей не удавалось ничего исправить, и она видела, как отец и сын хватались за мечи и набрасывались друг на друга, и в конце старый предводитель клана падал от руки собственного отпрыска, поднимавшего к небу окровавленный клинок и говорящего что-то на языке, который Гвеннет не понимала.
Это были звуки, не слышанные ею прежде, злые и холодные по мелодике. Дункан бормотал непонятные, как заклятие, слова снова и снова, пока Гвеннет стояла, застыв от ужаса. Ее сердце начинало стучать быстрее, и под конец оно уже бешено колотилось — сама она просыпалась от сна вся в поту…
Мэри Эгтон сжалась от страха.
Она открыла глаза и в какой-то миг не поняла, где находится. Ее сердце заколотилось в панике, а на лбу выступил пот. Ее руки и ноги озябли, и она мерзла.
Пока ее глаза привыкали к полутьме, воспоминания прошлых событий вернулись к ней. Она осознала, что по-прежнему находится в башенной комнате, в которой она укрылась от наглых похотливых притязаний Малькольма Ратвена. Она задрожала всем телом, когда снова думала о кошмарном бегстве по проходам и галереям замка, о скотском сопении ее преследователя, и ей немедленно нужно было сказать себе, что она находится в полной безопасности, чтобы снова успокоиться.
Ничего удивительного, что она замерзла. В ночной рубашке и халате она сидела на корточках на холодном голом каменном полу, а ледяной ветер задувал в западную башню. На коленях у нее лежали записки Гвеннет Ратвен, которую постигла странная участь.
Мэри вспомнила, что она начала читать рукопись, своего рода древнюю хронику, дневник, в котором Гвеннет описала свои переживания и мысли, надежды и страхи, молодая женщина, ровесница Мэри, жившая около пятисот лет назад. Мэри была заинтригована и, несмотря на трудности, возникающие при переводе латинского текста, она не могла оторваться от чтения. В какой-то момент она засыпала над манускриптом, требующим больших усилий при чтении, и, похоже, ее сны и прочитанное переплетались воедино в более причудливом видении.
Между тем наступил рассвет, и бледные лучи луны сменились серыми сумерками, проникающими сквозь низкие отверстия в окнах.
Мэри подумала, стоит ли ей покидать башенную комнату и вернуться в свои покои, но хотя она отчаянно замерзла от утренней свежести, которая пробралась сквозь щели и трещины в стенах, она решила отказаться от этой идеи. Малькольм мог поджидать ее снаружи. Следовало обождать, пока он наверняка отправится на охоту, как делал каждое утро. К тому же Мэри не испытывала ни малейшей потребности возвращаться к своему подлому жениху и его бессердечной матери. Она предпочла остаться здесь наверху в башне и коротала свое время за чтением завещания Гвенн.
Едва ее взгляд упал на строчки, как она не смогла удержаться, чтобы не прочитать их дальше. Дневник молодой женщины магически притягивал ее, словно на пергаменте была записана не судьба Гвеннет Ратвен, а ее собственная…
Гвеннет проснулась.
Ее дыхание было прерывистым, длинные волосы прилипли к взмокшей от пота голове. В какой-то момент она заснула, но снова ей приснился кошмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140