Он остановился возле лампы и сказал:
— Включи ее. — Она убрала одну руку с его шеи и протянула ее к лампе.
Стоя возле кровати, он прошептал почти в губы:
— Отпусти.
— Никогда, — прошептала она в ответ.
— Как тогда я сниму брюки?
Не говоря больше ни слова, она расцепила ноги и свалилась на матрац. Она лежала и наблюдала, как он расстегивает ремень, брюки, не отрывая от нее глаз. Когда он был голый, он встал перед ней на одно колено и обхватил ее голову обеими руками.
— Кэтрин, я с опозданием почти на полтора года хочу спросить тебя: ты можешь сейчас забеременеть?
— Но если бы ты меня спросил четвертого июля, мы бы сейчас здесь не были, не так ли?
— Кэт, я просто пока не хочу, чтобы ты забеременела. Я хочу наслаждаться тобой, когда ты плоская и жаждущая.
— Плоская и жаждущая?
Он понял, что проговорился, поэтому наклонил голову, чтобы ее поцеловать и избавиться от вопросов.
— Что ты имеешь в виду, говоря «плоская и жаждущая»?
— Ничего. — Он взял ее губы своими губами, пытаясь заставить ее замолчать и прикоснуться к нему.
— Ответь мне, и я отвечу тебе, — сказала она, уклоняясь на сей раз от его губ.
Если она сейчас выйдет из себя, подумал Клей, он никогда не простит себе, что открыл свой большой рот. Но он должен был ответить:
— Хорошо. Я прочел твой дневник. И все то, что мы делали с вином. Вот что я имел в виду, говоря «плоская и жаждущая».
Теперь она горела, но не от гнева, а от замешательства и чувственности.
— Клей, мне кажется, я сейчас умираю от жажды, и поверь мне, я не забеременею.
Она ощутила, как его мускулы задрожали. В его голосе чувствовалась мука, когда он спросил:
— Тогда как долго мне придется так висеть, ожидая, что ты меня обнимешь?
Не придется больше никогда, подумала она. Больше не придется, Клей. Она слегка прикоснулась к нему тыльной стороной пальцев, измеряя его жар. Он с трудом дышал. От первой ее ласки месяцы желания предались сразу забвению. Дни поисков нашли ответ. Ее рука исследовала, огораживала, ласкала, трепетала, до тех пор пока локоть Клея не вспотел. Он свалился рядом с ней на кровать, нащупывая ее теплую кожу. Теперь ее живот был немного мягче… Ее бедро было упругим и гладким, и она приподняла его, чтобы его рука продолжала свои поиски. Он чувствовал ее настойчивость, ее ожидание. Он положил голову ей на грудь и прислушался к ударам ее сердца, когда в первый раз коснулся ее глубин. Оно застучало в два раза быстрее и своими ударами поднимало его сердце. Она лежала молча и пассивно, но биение ее сердца говорило правду. Один раз он сделал движение пальцами, и она изогнулась, хватая ртом воздух. Он наполовину лежал на ней, целуя ее глаза, висок, уголок рта, губы, которые теперь стали вялыми, как будто все, что происходило с внутренностями ее тела, лишило ее воли. Она плыла во власти наслаждения. Он возбуждал ее легкими прикосновениями, склонился опять над ней и поцеловал груди. Его губы скользнули вниз к ее животу, чувствуя, как он поднимается каждый раз, когда она приподнимала бедра. Из ее горла вырвался какой-то животный звук; потом она произнесла его имя и повторяла его, как ударение на каждый толчок…
Он назвал ее Кэт — снова и снова, — позволяя ей подниматься ввысь, переживая вместе с ней новую, высокую, совместную цель, доводя ее почти до кульминационного момента, заставляя дрожать. Он знал, что этого он не дал ей в первый раз, и он думал подводить ее к этому все остальные разы их жизни.
— Пусть это случится, Кэт, — сиплым голосом прошептал он.
Но вдруг он понял, что тоже должен разделить ощущение в полной мере. Он искал и находил, входил и погружался, бормоча нежные звуки, звуки любви, у которых было свое собственное звучание.
Сначала она задрожала и выгнулась в дугу, и он был недалек от нее, так близко, что в одно и то же время тонкая нить влаги сбежала с их кожи.
Он слабым голосом сказал ей в волосы:
— О Кэт, мне было хорошо.
— Мне тоже.
Он лежал, положив руку на ее живот, потом скользнул ею ниже, и она умиротворенно покоилась на ее теле, а потом нырнула вовнутрь. Он уткнулся в ее ключицу и сказал:
— Кэт, ты помнишь, как в больнице сестра показывала нам, как образуются схватки?
— М-м-м, — промурлыкала она, сонливо теребя его волосы.
— С минуту назад то же самое происходило внутри тебя.
— Да?
— Это заставило меня задуматься над тем, как близко стоят боль и удовольствие. Даже кажется, что в твоем теле происходят одни и те же вещи в моменты самого величайшего наслаждения и самой сильной боли. Разве это не странно?
— Раньше я об этом никогда не думала, но я никогда… Он приподнялся, оперся на локоть и, взглянув в ее лицо, поднял прядь волос и убрал назад со лба.
— Это было с тобой в первый раз, Кэт?
Вдруг робко, окруженная им, она прижалась к нему так сильно, что он не мог видеть ее лица.
— Эй. — Он нежно разжал ее руки, давая себе возможность снова посмотреть на нее. — После всего того, что мы испытали, ты будешь застенчивой со мной?
— Как я теперь могу требовать застенчивости?
— Только никогда не бойся говорить со мной о чем угодно, о'кей? Если ты не будешь доверять мне того, что тебя беспокоит, как я смогу тебе помочь? Ты видишь, что вместе мы смогли превозмочь все, что касалось твоего прошлого и чувств, связанных с Гербом?
— Ах, Клей. — Она вздохнула и вытянулась рядом с ним, обещая себе, что никогда не будет сдерживать своих чувств по отношению к нему. Через некоторое время она сказала: — А ты знал, что я начала в тебя влюбляться, когда ты приезжал ко мне в «Горизонт»?
— Это произошло так давно?
— О Клей, что я могла сделать? Все девушки так и трепетали перед тобой и говорили мне, какой ты превосходный, а ты приезжал туда в своем сексуальном маленьком «корветте», в своей сексуальной одежде и с сексуальной улыбкой и со своими прекрасными манерами, что затмевали всю ту сексуальность. Господи, ты сводил меня с ума.
— Глупышка, — засмеялся он. — Тебе известно, сколько времени ты бы сэкономила, если бы хоть намекнула о своих чувствах?
— Но я так боялась. А что, если ты не чувствовал того же по отношению ко мне? Тогда бы я была разбита вдребезги.
— Да, каждый раз, как только я предпринимал попытки, мне казалось, что ты не можешь меня терпеть.
— Клей, я говорила тебе в тот первый вечер, когда мой отец заставил меня прийти в твой дом, что женитьба должна быть только по любви. Пожалуйста, пусть всегда будет так, как сегодня. Давай будем хорошо относиться друг к другу и пообещаем все то, что так и не смогли искренне пообещать во время сфабрикованной свадебной церемонии.
Лежа голыми, с переплетенными руками и ногами, уверенные в любви каждого, они, наконец, произнесли клятву:
— Я обещаю, Кэт.
— Я тоже, Клей.
Утром на Рождество их разбудила Мелисса, она что-то бормотала и стучала ножкой о край кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Включи ее. — Она убрала одну руку с его шеи и протянула ее к лампе.
Стоя возле кровати, он прошептал почти в губы:
— Отпусти.
— Никогда, — прошептала она в ответ.
— Как тогда я сниму брюки?
Не говоря больше ни слова, она расцепила ноги и свалилась на матрац. Она лежала и наблюдала, как он расстегивает ремень, брюки, не отрывая от нее глаз. Когда он был голый, он встал перед ней на одно колено и обхватил ее голову обеими руками.
— Кэтрин, я с опозданием почти на полтора года хочу спросить тебя: ты можешь сейчас забеременеть?
— Но если бы ты меня спросил четвертого июля, мы бы сейчас здесь не были, не так ли?
— Кэт, я просто пока не хочу, чтобы ты забеременела. Я хочу наслаждаться тобой, когда ты плоская и жаждущая.
— Плоская и жаждущая?
Он понял, что проговорился, поэтому наклонил голову, чтобы ее поцеловать и избавиться от вопросов.
— Что ты имеешь в виду, говоря «плоская и жаждущая»?
— Ничего. — Он взял ее губы своими губами, пытаясь заставить ее замолчать и прикоснуться к нему.
— Ответь мне, и я отвечу тебе, — сказала она, уклоняясь на сей раз от его губ.
Если она сейчас выйдет из себя, подумал Клей, он никогда не простит себе, что открыл свой большой рот. Но он должен был ответить:
— Хорошо. Я прочел твой дневник. И все то, что мы делали с вином. Вот что я имел в виду, говоря «плоская и жаждущая».
Теперь она горела, но не от гнева, а от замешательства и чувственности.
— Клей, мне кажется, я сейчас умираю от жажды, и поверь мне, я не забеременею.
Она ощутила, как его мускулы задрожали. В его голосе чувствовалась мука, когда он спросил:
— Тогда как долго мне придется так висеть, ожидая, что ты меня обнимешь?
Не придется больше никогда, подумала она. Больше не придется, Клей. Она слегка прикоснулась к нему тыльной стороной пальцев, измеряя его жар. Он с трудом дышал. От первой ее ласки месяцы желания предались сразу забвению. Дни поисков нашли ответ. Ее рука исследовала, огораживала, ласкала, трепетала, до тех пор пока локоть Клея не вспотел. Он свалился рядом с ней на кровать, нащупывая ее теплую кожу. Теперь ее живот был немного мягче… Ее бедро было упругим и гладким, и она приподняла его, чтобы его рука продолжала свои поиски. Он чувствовал ее настойчивость, ее ожидание. Он положил голову ей на грудь и прислушался к ударам ее сердца, когда в первый раз коснулся ее глубин. Оно застучало в два раза быстрее и своими ударами поднимало его сердце. Она лежала молча и пассивно, но биение ее сердца говорило правду. Один раз он сделал движение пальцами, и она изогнулась, хватая ртом воздух. Он наполовину лежал на ней, целуя ее глаза, висок, уголок рта, губы, которые теперь стали вялыми, как будто все, что происходило с внутренностями ее тела, лишило ее воли. Она плыла во власти наслаждения. Он возбуждал ее легкими прикосновениями, склонился опять над ней и поцеловал груди. Его губы скользнули вниз к ее животу, чувствуя, как он поднимается каждый раз, когда она приподнимала бедра. Из ее горла вырвался какой-то животный звук; потом она произнесла его имя и повторяла его, как ударение на каждый толчок…
Он назвал ее Кэт — снова и снова, — позволяя ей подниматься ввысь, переживая вместе с ней новую, высокую, совместную цель, доводя ее почти до кульминационного момента, заставляя дрожать. Он знал, что этого он не дал ей в первый раз, и он думал подводить ее к этому все остальные разы их жизни.
— Пусть это случится, Кэт, — сиплым голосом прошептал он.
Но вдруг он понял, что тоже должен разделить ощущение в полной мере. Он искал и находил, входил и погружался, бормоча нежные звуки, звуки любви, у которых было свое собственное звучание.
Сначала она задрожала и выгнулась в дугу, и он был недалек от нее, так близко, что в одно и то же время тонкая нить влаги сбежала с их кожи.
Он слабым голосом сказал ей в волосы:
— О Кэт, мне было хорошо.
— Мне тоже.
Он лежал, положив руку на ее живот, потом скользнул ею ниже, и она умиротворенно покоилась на ее теле, а потом нырнула вовнутрь. Он уткнулся в ее ключицу и сказал:
— Кэт, ты помнишь, как в больнице сестра показывала нам, как образуются схватки?
— М-м-м, — промурлыкала она, сонливо теребя его волосы.
— С минуту назад то же самое происходило внутри тебя.
— Да?
— Это заставило меня задуматься над тем, как близко стоят боль и удовольствие. Даже кажется, что в твоем теле происходят одни и те же вещи в моменты самого величайшего наслаждения и самой сильной боли. Разве это не странно?
— Раньше я об этом никогда не думала, но я никогда… Он приподнялся, оперся на локоть и, взглянув в ее лицо, поднял прядь волос и убрал назад со лба.
— Это было с тобой в первый раз, Кэт?
Вдруг робко, окруженная им, она прижалась к нему так сильно, что он не мог видеть ее лица.
— Эй. — Он нежно разжал ее руки, давая себе возможность снова посмотреть на нее. — После всего того, что мы испытали, ты будешь застенчивой со мной?
— Как я теперь могу требовать застенчивости?
— Только никогда не бойся говорить со мной о чем угодно, о'кей? Если ты не будешь доверять мне того, что тебя беспокоит, как я смогу тебе помочь? Ты видишь, что вместе мы смогли превозмочь все, что касалось твоего прошлого и чувств, связанных с Гербом?
— Ах, Клей. — Она вздохнула и вытянулась рядом с ним, обещая себе, что никогда не будет сдерживать своих чувств по отношению к нему. Через некоторое время она сказала: — А ты знал, что я начала в тебя влюбляться, когда ты приезжал ко мне в «Горизонт»?
— Это произошло так давно?
— О Клей, что я могла сделать? Все девушки так и трепетали перед тобой и говорили мне, какой ты превосходный, а ты приезжал туда в своем сексуальном маленьком «корветте», в своей сексуальной одежде и с сексуальной улыбкой и со своими прекрасными манерами, что затмевали всю ту сексуальность. Господи, ты сводил меня с ума.
— Глупышка, — засмеялся он. — Тебе известно, сколько времени ты бы сэкономила, если бы хоть намекнула о своих чувствах?
— Но я так боялась. А что, если ты не чувствовал того же по отношению ко мне? Тогда бы я была разбита вдребезги.
— Да, каждый раз, как только я предпринимал попытки, мне казалось, что ты не можешь меня терпеть.
— Клей, я говорила тебе в тот первый вечер, когда мой отец заставил меня прийти в твой дом, что женитьба должна быть только по любви. Пожалуйста, пусть всегда будет так, как сегодня. Давай будем хорошо относиться друг к другу и пообещаем все то, что так и не смогли искренне пообещать во время сфабрикованной свадебной церемонии.
Лежа голыми, с переплетенными руками и ногами, уверенные в любви каждого, они, наконец, произнесли клятву:
— Я обещаю, Кэт.
— Я тоже, Клей.
Утром на Рождество их разбудила Мелисса, она что-то бормотала и стучала ножкой о край кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107