Масть его была черной, абсолютно черной, за исключением белесой челочки и белого кольца вокруг левого глаза.
— Как его зовут? — спросила девушка.
— Денди. — Жеребец раздул ноздри, заиграл белками глаз. — Спокойно, парень, — осадил его Гист. — Сущее наказание. А ведь трехлетка… Ласки ему не хватало. Ну, это мы поправим.
Бесс с трудом понимала сочный местный диалект, на котором говорил Гист.
— Ну-ка, Денди, — мягко сказала она, тихо подходя к лошади, — давай познакомимся. — Она протянула ему раскрытую ладонь. Жеребчик ткнулся в нее носом, навострил уши. — Хороший конь. Денди хороший мальчик, — нараспев продолжала Бесс.
Она погладила его бархатистую морду, почесала за ушами, ласково похлопала шею. Денди похрипывал, шумно вздыхал, но стоял спокойно, привыкая к ее рукам.
— Ты славный, добрый мальчик, — приговаривала Бесс, а в голове у нее завертелся вихрь неясных цветовых видений. От этого животного будто искрами отскакивала сила, энергия, упорство.
— Ну, как? — поинтересовался Гист. — Превосходный конь, а?
— Благородное животное. Волевое и сильное, — сказала она. — Только обращались с ним хуже некуда. Будь с ним ласков и строг одновременно, и он сослужит тебе хорошую службу.
Кинкейд помахал Бесс рукой, и ей пришлось подойти к нему.
— Я же не велел тебе разговаривать.
— Но с Уиллом-то…
Шотландец неодобрительно смотрел на нее.
— Неужели не понятно, что это может стоить нам жизни? — буркнул он. — Ладно, я чую запах жареных цыплят. Пойдем-ка посмотрим, может, купим что-нибудь поесть.
— Ты кроме своего желудка ни о чем, по-моему, не думаешь, — съехидничала Бесс. — А Уилл прекрасного коня купил. Он бегает как ветер.
— Черный-то? Ты что, видела? Такой неказистый?
— Говорю тебе, он может бегать. Может. Этот малыш обставит любого скакуна.
Они подошли к прилавку, где крестьянская семья — мамаша и две дочки — продавали жаренных здесь же на вертеле цыплят. Купив парочку, Кинкейд и Бесс прихватили еще хлеба, сыра и эля, которым торговал слепец, а после устроили в фургоне Гиста целый пир.
Теплое солнце и сытый желудок сделали свое дело. Бесс разморило. Заснуть сначала мешала надоедливая оса, но девушка незаметно для себя погрузилась в сладкий сон.
Пробудилась она от громкого голоса Кинкейда, который важно и хвастливо рассуждал о лошадях и скачках. Около фургона собралась группа местных мужичков, которые явно верили, что шотландец превосходно разбирается в этих вопросах. Между ними бродил Уилл Гист, предлагая всем свое доморощенное виски. Напиток, судя по всему, имел успех…
Слух о бесплатно раздаваемой выпивке быстро облетел всю ярмарку. Толпа у фургона росла на глазах. Кинкейд взахлеб спорил с каким-то незнакомцем о качествах чарльстонского чемпиона по скачкам, причем Бесс была уверена, что до этого момента он о нем слыхом не слыхивал. Озадаченная очередной выходкой шотландца, Бесс перебралась на место возницы, чтобы не пропустить ни одного слова.
Вскоре в толпе появился молодой человек в светлом атласном сюртуке. За собой он вел породистую гнедую лошадь.
— Что ты думаешь об этой кобылке, а? Я вижу, говорить ты горазд! — с насмешливым вызовом сказал молодой человек.
— Это Томас Риджвэй, — вполголоса сообщила Бесс стоявшая рядом светловолосая женщина. — Папаша его, сэр Джеймс Риджвэй, владеет огромным поместьем Хоупвелл, да и доброй половиной Чарльстона. А эта кобыла принесла ему двадцать фунтов стерлингов, обойдя всех на рождественских скачках.
— …Огрызок, а не кобыла, — тем временем резко заявил Кинкейд. — Она и мою мамку не перегонит. Ноги-то, как у мула.
— У кобылы или у твоей мамки?
— Да и у той и у этой! — грубо захохотал Кинкейд, хлопая себя по ляжкам. — Твою доходягу кто угодно обставит! — продолжал он, сделав хороший глоток виски. — Вот хотя бы моя баба! В два счета…
— Орать ты можешь, — сухо перебил его Риджвэй. — А как насчет денег? Что поставишь?
Сердце Бесс замерло, когда Кинкейд внезапно осекся, как человек, попавший сам в расставленные им сети.
— Ну… Я думаю… — запинаясь, начал он. Теперь все обратилось против Кинкейда. Толпа зароптала. Послышался смех.
— Да он нализался…
— Пьян, собака!
— Ах, так, тысяча чертей! — взорвался шотландец. — Сэл! Сэлли! А ну иди сюда. — Он ткнул пальцем в сторону Бесс.
Сбитая с толку, Бесс повиновалась. А что ей еще оставалось? Отерев рот ладонью, Кинкейд рывком притянул девушку к себе.
— Вот она, моя Сэлли, — обратился он к Риджвэю. — И на миле враз побьет тебя.
— Верхом на чем? — едко засмеялся Риджвэй. Шотландец огляделся и, прищурившись, указал на черного жеребчика, которого утром приобрел Уилл Гист.
— Вот на этом черненьком!
— Ты спятил, — буркнул Риджвэй.
— Сэлли все может! — обратился к толпе Кинкейд. — А ты что же, боишься с бабой сразиться?
Лицо Риджвэя потемнело от гнева.
— Три к одному, что Риджвэй перегонит девчонку! — издали прокричал торговец лошадьми.
— Ты нас за дураков держишь, Джиллс! — скривился смуглый молодой фермер.
— Ладно, — откликнулся торговец. — Четыре к одному. Ну, кто?
— Может, все десять?
Ставки росли. Джиллс горячился. Толпа гудела. Кинкейд взял Бесс за плечи и увлек ее в сторону от людей.
— Ты сможешь проскакать на черном?
— Думаю, да, но…
— А он сможет промчаться как ветер?
— Думаю, да, — кивнула Бесс.
— Тогда… — усмехнулся он, набрасывая седло на блестящую спину черного жеребца и туго укрепляя его. — Тогда, девочка, тебе предстоят настоящие скачки.
14
Гнедая вырвалась вперед сразу, как только прозвучал стартовый выстрел. Из-под ее копыт полетели пыльные брызги, обдавая Бесс и Черного с ног до головы. Жеребец метнулся в сторону, потом попятился. Толпа ахнула, закричала какая-то женщина. С трудом удалось Бесс направить его по беговой дорожке. Она намеренно ослабила вожжи, чтобы животное привыкло к неожиданной ситуации и набрало скорость самостоятельно.
Бесс низко пригнулась к его шее, приговаривая ласковые успокаивающие слова. Черный наконец почувствовал свою силу и пошел уверенным галопом. Бодрые крики Кинкейда, возбужденный гул толпы, вопли болельщиков соперника — все это уносил ветер. Бесс не слышала ничего, кроме ритмичного топота копыт по твердой проселочной дороге.
Бесс не требовала от Черного большего, чем он мог достичь. Пока не требовала… Она как бы слилась с телом животного, впитывая его страх и передавая ему свои любовь и ласку.
Когда Бесс поняла, что страх животного сменился истинным восторгом от скорости и движения, она позволила себе подумать о сопернике. Взглянув вперед, где несся тускло-желтый ком пыли, Бесс прикинула, какое же расстояние их разделяет. Не она придумала эти скачки, более того, затея Кинкейда привела ее в бешенство, но теперь делать нечего — надо выложиться до последнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Как его зовут? — спросила девушка.
— Денди. — Жеребец раздул ноздри, заиграл белками глаз. — Спокойно, парень, — осадил его Гист. — Сущее наказание. А ведь трехлетка… Ласки ему не хватало. Ну, это мы поправим.
Бесс с трудом понимала сочный местный диалект, на котором говорил Гист.
— Ну-ка, Денди, — мягко сказала она, тихо подходя к лошади, — давай познакомимся. — Она протянула ему раскрытую ладонь. Жеребчик ткнулся в нее носом, навострил уши. — Хороший конь. Денди хороший мальчик, — нараспев продолжала Бесс.
Она погладила его бархатистую морду, почесала за ушами, ласково похлопала шею. Денди похрипывал, шумно вздыхал, но стоял спокойно, привыкая к ее рукам.
— Ты славный, добрый мальчик, — приговаривала Бесс, а в голове у нее завертелся вихрь неясных цветовых видений. От этого животного будто искрами отскакивала сила, энергия, упорство.
— Ну, как? — поинтересовался Гист. — Превосходный конь, а?
— Благородное животное. Волевое и сильное, — сказала она. — Только обращались с ним хуже некуда. Будь с ним ласков и строг одновременно, и он сослужит тебе хорошую службу.
Кинкейд помахал Бесс рукой, и ей пришлось подойти к нему.
— Я же не велел тебе разговаривать.
— Но с Уиллом-то…
Шотландец неодобрительно смотрел на нее.
— Неужели не понятно, что это может стоить нам жизни? — буркнул он. — Ладно, я чую запах жареных цыплят. Пойдем-ка посмотрим, может, купим что-нибудь поесть.
— Ты кроме своего желудка ни о чем, по-моему, не думаешь, — съехидничала Бесс. — А Уилл прекрасного коня купил. Он бегает как ветер.
— Черный-то? Ты что, видела? Такой неказистый?
— Говорю тебе, он может бегать. Может. Этот малыш обставит любого скакуна.
Они подошли к прилавку, где крестьянская семья — мамаша и две дочки — продавали жаренных здесь же на вертеле цыплят. Купив парочку, Кинкейд и Бесс прихватили еще хлеба, сыра и эля, которым торговал слепец, а после устроили в фургоне Гиста целый пир.
Теплое солнце и сытый желудок сделали свое дело. Бесс разморило. Заснуть сначала мешала надоедливая оса, но девушка незаметно для себя погрузилась в сладкий сон.
Пробудилась она от громкого голоса Кинкейда, который важно и хвастливо рассуждал о лошадях и скачках. Около фургона собралась группа местных мужичков, которые явно верили, что шотландец превосходно разбирается в этих вопросах. Между ними бродил Уилл Гист, предлагая всем свое доморощенное виски. Напиток, судя по всему, имел успех…
Слух о бесплатно раздаваемой выпивке быстро облетел всю ярмарку. Толпа у фургона росла на глазах. Кинкейд взахлеб спорил с каким-то незнакомцем о качествах чарльстонского чемпиона по скачкам, причем Бесс была уверена, что до этого момента он о нем слыхом не слыхивал. Озадаченная очередной выходкой шотландца, Бесс перебралась на место возницы, чтобы не пропустить ни одного слова.
Вскоре в толпе появился молодой человек в светлом атласном сюртуке. За собой он вел породистую гнедую лошадь.
— Что ты думаешь об этой кобылке, а? Я вижу, говорить ты горазд! — с насмешливым вызовом сказал молодой человек.
— Это Томас Риджвэй, — вполголоса сообщила Бесс стоявшая рядом светловолосая женщина. — Папаша его, сэр Джеймс Риджвэй, владеет огромным поместьем Хоупвелл, да и доброй половиной Чарльстона. А эта кобыла принесла ему двадцать фунтов стерлингов, обойдя всех на рождественских скачках.
— …Огрызок, а не кобыла, — тем временем резко заявил Кинкейд. — Она и мою мамку не перегонит. Ноги-то, как у мула.
— У кобылы или у твоей мамки?
— Да и у той и у этой! — грубо захохотал Кинкейд, хлопая себя по ляжкам. — Твою доходягу кто угодно обставит! — продолжал он, сделав хороший глоток виски. — Вот хотя бы моя баба! В два счета…
— Орать ты можешь, — сухо перебил его Риджвэй. — А как насчет денег? Что поставишь?
Сердце Бесс замерло, когда Кинкейд внезапно осекся, как человек, попавший сам в расставленные им сети.
— Ну… Я думаю… — запинаясь, начал он. Теперь все обратилось против Кинкейда. Толпа зароптала. Послышался смех.
— Да он нализался…
— Пьян, собака!
— Ах, так, тысяча чертей! — взорвался шотландец. — Сэл! Сэлли! А ну иди сюда. — Он ткнул пальцем в сторону Бесс.
Сбитая с толку, Бесс повиновалась. А что ей еще оставалось? Отерев рот ладонью, Кинкейд рывком притянул девушку к себе.
— Вот она, моя Сэлли, — обратился он к Риджвэю. — И на миле враз побьет тебя.
— Верхом на чем? — едко засмеялся Риджвэй. Шотландец огляделся и, прищурившись, указал на черного жеребчика, которого утром приобрел Уилл Гист.
— Вот на этом черненьком!
— Ты спятил, — буркнул Риджвэй.
— Сэлли все может! — обратился к толпе Кинкейд. — А ты что же, боишься с бабой сразиться?
Лицо Риджвэя потемнело от гнева.
— Три к одному, что Риджвэй перегонит девчонку! — издали прокричал торговец лошадьми.
— Ты нас за дураков держишь, Джиллс! — скривился смуглый молодой фермер.
— Ладно, — откликнулся торговец. — Четыре к одному. Ну, кто?
— Может, все десять?
Ставки росли. Джиллс горячился. Толпа гудела. Кинкейд взял Бесс за плечи и увлек ее в сторону от людей.
— Ты сможешь проскакать на черном?
— Думаю, да, но…
— А он сможет промчаться как ветер?
— Думаю, да, — кивнула Бесс.
— Тогда… — усмехнулся он, набрасывая седло на блестящую спину черного жеребца и туго укрепляя его. — Тогда, девочка, тебе предстоят настоящие скачки.
14
Гнедая вырвалась вперед сразу, как только прозвучал стартовый выстрел. Из-под ее копыт полетели пыльные брызги, обдавая Бесс и Черного с ног до головы. Жеребец метнулся в сторону, потом попятился. Толпа ахнула, закричала какая-то женщина. С трудом удалось Бесс направить его по беговой дорожке. Она намеренно ослабила вожжи, чтобы животное привыкло к неожиданной ситуации и набрало скорость самостоятельно.
Бесс низко пригнулась к его шее, приговаривая ласковые успокаивающие слова. Черный наконец почувствовал свою силу и пошел уверенным галопом. Бодрые крики Кинкейда, возбужденный гул толпы, вопли болельщиков соперника — все это уносил ветер. Бесс не слышала ничего, кроме ритмичного топота копыт по твердой проселочной дороге.
Бесс не требовала от Черного большего, чем он мог достичь. Пока не требовала… Она как бы слилась с телом животного, впитывая его страх и передавая ему свои любовь и ласку.
Когда Бесс поняла, что страх животного сменился истинным восторгом от скорости и движения, она позволила себе подумать о сопернике. Взглянув вперед, где несся тускло-желтый ком пыли, Бесс прикинула, какое же расстояние их разделяет. Не она придумала эти скачки, более того, затея Кинкейда привела ее в бешенство, но теперь делать нечего — надо выложиться до последнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69