Кто на Ямайке не поверит мне, если я скажу, что вы молодая вдова? Вы думаете, я бессердечное животное, чтобы разлучать младенца с матерью?
— Я ведь знаю, что Кинкейд жив, — вкрадчиво сказала Бесс. Перегрин молчал. — Итак, слушайте меня, — продолжала она. — Я люблю Кинкейда. Я хочу, чтобы вы привели его сюда, ко мне, вручили нам наше золото — и отпустили.
— Боже всемогущий! — Сокольничий ударил по столу с такой силой, что приборы подпрыгнули на белоснежной скатерти. — Ты что, думаешь, я безумец? — неожиданно рявкнул он.
— Нет, не безумец. Отнюдь не безумец! — самоуверенно и дерзко произнесла Бесс, выходя из-за стола. — Иначе вы не превзошли бы своего отца. Не возвращайтесь на его уровень. Вся эта затея пуста, грязна, суетна. Я думала, вы выше этого.
— И вы думали, что я, если не безумец, то уж дурак точно, — немного смягчаясь, фыркнул Кэй. — Соединить ваши руки, вернуть вам золото… ха! Те сокровища, которыми когда-то завладела…
— Золото только мое, — резко перебила его Бесс — Оно не принадлежало Лейси, оно не принадлежало вашему отцу. Я нашла его, и отныне оно мое. И если вы отберете его, превратитесь в самого обычного вора, в пирата или в разбойника, как вам угодно. И начиная с сегодняшнего дня, глядя в зеркало, вы будете видеть лицо вора.
— Меня волнует не столько золото, сколько вы, Элизабет. Месть должна свершиться. — Сокольничий уже справился со своим порывом и говорил ровным, спокойным тоном.
— Месть. Значит, месть. А чем же станет этот брак — наказанием? И кому — вам или мне? — Бесс еле сдерживала внутреннюю дрожь. Чутье подсказывало ей, что Кэй опасен, опаснее, чем тот ягуар в джунглях. Она понимала, что малейшая ошибка может погубить навеки ее. И Кинкейда. — Что вы хотите от этого брака, Перегрин? Вы хотите получить мою руку и сердце или мое тело? — спросила она. — Что же, если вам угодно переспать со мной — извольте. Но с условием: Кинкейд будет отпущен живым и здоровым. Вы освобождаете нас обоих и больше никогда не вспоминаете о нас.
Кэй откинулся в кресле и погрузился в раздумье. Несколько минут, которые показались Бесс часами, он не издавал ни звука. В комнате наступила тишина, слышалось только тиканье часов и его прерывистое, немного свистящее дыхание.
Бесс спрятала в складках юбки сжатые в кулачки руки. Боже, что же она наделала! Как она могла предложить себя этому человеку? Неужели рассудок оставил ее? Нет и еще раз нет, потому что ради Кинкейда, ради их еще нерожденного сына она готова была отдаться самому дьяволу!
Наконец Сокольничий поднял голову.
— Мой отец никогда не был близок с Лейси. Этой награды в жизни он так и не добился. — Бесс ждала. — Итак, вы готовы отдаться мне всецело и добровольно? — мрачно продолжал Кэй.
— На одну ночь.
— Неделю! — парировал он.
— Только одна ночь, — резко возразила Бесс. — После этого мы получаем свободу. И золото, — тихо добавила она.
— Однако вы высоко цените себя, Элизабет Беннет, если считаете, что одна ночь в ваших объятиях стоит целого состояния и может искупить годы бесчестья.
Она заставила себя улыбнуться и томно опустить ресницы.
— Если я не буду высоко ценить себя, то грош мне цена. Простите за каламбур, сэр.
— Прекрасно. А что заставляет вас думать, что этот шотландский дикарь жив?
Бесс смерила его взглядом.
— Вы же деловой человек, Перегрин, или я ошиблась? Вы бы не достигли вашего положения, если бы уничтожили то, что еще может пригодиться.
— Вы слишком умны для красивой женщины.
— Вы сочли, что убить его всегда успете.
А в душе у Бесс все ликовало: он жив! Жив! Ее переполняли эмоции, хотелось кричать, плакать и смеяться одновремено. Но она ничем не выдала себя.
— Мы бы составили прекрасную пару, Элизабет, — усмехнулся Сокольничий. — Вы уверены, что ваше решение окончательно? Я бы мог сделать вас богатой женщиной.
— Я уже богата. А в довершение всего я получу, — она сверкнула ослепительной улыбкой, -…вашу вечную дружбу, лорд.
— За «дружбу» со мной можно и поплатиться, — не преминул заметить он.
— Вы дали честное слово, сэр.
Бесс встала и протянула ему руку. Кэй пожал ее, и в этот момент девушка решила, осязая, узнать, не лжет ли он. Если лжет, если задумал обман, придется искать другой выход. Однако время для спасения на исходе.
— Предупреждаю, — уголок рта Кэя дернулся в кривой усмешке, — если ты попытаешься одурачить меня, берегись, Элизабет. Твоего Кинкейда я выдам испанцам. Они кастрируют его и продадут на восток, где он так и сгинет рабом на галерах.
Бесс вздрогнула, услышав эти страшные слова, и даже задержала свою ладонь в руке Сокольничего. Перед ней промелькнули смутные лиловые вспышки, которые затем сменились пурпурным океаном, исчерченным серебристыми нитями. И кивая, соглашаясь на жуткие условия, она уже знала, что приняла правильное решение.
Примерно через час к Бесс вошла Аннеми, которой Сокольничий дал приказание проводить девушку в камеру к Кинкейду. Всю дорогу через огромный дом, сад, двор экономка держалась сухо и холодно. В другое время Бесс, конечно же, полюбовалась бы диковинными деревьями и чудесными цветами, но только не сейчас. Сейчас ее мысли занимал только Кинкейд. В саду вились пчелы, порхали райские птицы, в траве скользили яркие ящерицы, но Бесс не замечала ничего.
— А ты видела его? — спросила она Аннеми. — Как его раны — заживают?
Женщина шла в полном молчании. Чернокожий садовник почтительно снял мягкую плетеную шляпу.
— Доброе утро, мисс Аннеми.
Экономка кивнула ему в ответ.
В дальнем конце сада была голубятня. За ней начинались хозяйственные постройки, и, прежде всего конюшня. Два грума возились с лошадьми: один суетился около чалого жеребчика, другой расчесывал гриву серой кобылы. Оба работника сняли шапки и уважительно приветствовали женщин.
Сдержанно ответив им, Аннеми ускорила шаги. Под ноги ей бросилась гончая, но экономка усмирила ее одним-единственным «фу». Они миновали каретный двор, свернули направо и пошли по склону густо поросшего травой холма.
Бесс предприняла очередную попытку.
— Аннеми, я не собираюсь за него замуж. Если хочешь, мы просто заключили сделку. Я выполняю свои обязательства — и исчезаю навсегда. Пожалуйста, скажи мне, ты видела Кинкейда? Как он?
— Ты сама очень скоро увидишь своего возлюбленного, — молвила женщина.
Они прошли еще минут пять вдоль зарослей сахарного тростника и оказались в пальмовой роще.
— Вон там. — Аннеми указала на солидное бревенчатое сооружение.
Вдруг из-за дерева появился вооруженный стражник и молча преградил путь.
— Пропусти, — приказала экономка. — Лорд Кэй распорядился проводить эту леди к вашему пленнику.
Перед мощными воротами стояли еще два стражника — дюжие, мрачные мужики. Повинуясь Аннеми, они отодвинули тяжелый засов, и женщины вошли во двор этой миниатюрной деревянной крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Я ведь знаю, что Кинкейд жив, — вкрадчиво сказала Бесс. Перегрин молчал. — Итак, слушайте меня, — продолжала она. — Я люблю Кинкейда. Я хочу, чтобы вы привели его сюда, ко мне, вручили нам наше золото — и отпустили.
— Боже всемогущий! — Сокольничий ударил по столу с такой силой, что приборы подпрыгнули на белоснежной скатерти. — Ты что, думаешь, я безумец? — неожиданно рявкнул он.
— Нет, не безумец. Отнюдь не безумец! — самоуверенно и дерзко произнесла Бесс, выходя из-за стола. — Иначе вы не превзошли бы своего отца. Не возвращайтесь на его уровень. Вся эта затея пуста, грязна, суетна. Я думала, вы выше этого.
— И вы думали, что я, если не безумец, то уж дурак точно, — немного смягчаясь, фыркнул Кэй. — Соединить ваши руки, вернуть вам золото… ха! Те сокровища, которыми когда-то завладела…
— Золото только мое, — резко перебила его Бесс — Оно не принадлежало Лейси, оно не принадлежало вашему отцу. Я нашла его, и отныне оно мое. И если вы отберете его, превратитесь в самого обычного вора, в пирата или в разбойника, как вам угодно. И начиная с сегодняшнего дня, глядя в зеркало, вы будете видеть лицо вора.
— Меня волнует не столько золото, сколько вы, Элизабет. Месть должна свершиться. — Сокольничий уже справился со своим порывом и говорил ровным, спокойным тоном.
— Месть. Значит, месть. А чем же станет этот брак — наказанием? И кому — вам или мне? — Бесс еле сдерживала внутреннюю дрожь. Чутье подсказывало ей, что Кэй опасен, опаснее, чем тот ягуар в джунглях. Она понимала, что малейшая ошибка может погубить навеки ее. И Кинкейда. — Что вы хотите от этого брака, Перегрин? Вы хотите получить мою руку и сердце или мое тело? — спросила она. — Что же, если вам угодно переспать со мной — извольте. Но с условием: Кинкейд будет отпущен живым и здоровым. Вы освобождаете нас обоих и больше никогда не вспоминаете о нас.
Кэй откинулся в кресле и погрузился в раздумье. Несколько минут, которые показались Бесс часами, он не издавал ни звука. В комнате наступила тишина, слышалось только тиканье часов и его прерывистое, немного свистящее дыхание.
Бесс спрятала в складках юбки сжатые в кулачки руки. Боже, что же она наделала! Как она могла предложить себя этому человеку? Неужели рассудок оставил ее? Нет и еще раз нет, потому что ради Кинкейда, ради их еще нерожденного сына она готова была отдаться самому дьяволу!
Наконец Сокольничий поднял голову.
— Мой отец никогда не был близок с Лейси. Этой награды в жизни он так и не добился. — Бесс ждала. — Итак, вы готовы отдаться мне всецело и добровольно? — мрачно продолжал Кэй.
— На одну ночь.
— Неделю! — парировал он.
— Только одна ночь, — резко возразила Бесс. — После этого мы получаем свободу. И золото, — тихо добавила она.
— Однако вы высоко цените себя, Элизабет Беннет, если считаете, что одна ночь в ваших объятиях стоит целого состояния и может искупить годы бесчестья.
Она заставила себя улыбнуться и томно опустить ресницы.
— Если я не буду высоко ценить себя, то грош мне цена. Простите за каламбур, сэр.
— Прекрасно. А что заставляет вас думать, что этот шотландский дикарь жив?
Бесс смерила его взглядом.
— Вы же деловой человек, Перегрин, или я ошиблась? Вы бы не достигли вашего положения, если бы уничтожили то, что еще может пригодиться.
— Вы слишком умны для красивой женщины.
— Вы сочли, что убить его всегда успете.
А в душе у Бесс все ликовало: он жив! Жив! Ее переполняли эмоции, хотелось кричать, плакать и смеяться одновремено. Но она ничем не выдала себя.
— Мы бы составили прекрасную пару, Элизабет, — усмехнулся Сокольничий. — Вы уверены, что ваше решение окончательно? Я бы мог сделать вас богатой женщиной.
— Я уже богата. А в довершение всего я получу, — она сверкнула ослепительной улыбкой, -…вашу вечную дружбу, лорд.
— За «дружбу» со мной можно и поплатиться, — не преминул заметить он.
— Вы дали честное слово, сэр.
Бесс встала и протянула ему руку. Кэй пожал ее, и в этот момент девушка решила, осязая, узнать, не лжет ли он. Если лжет, если задумал обман, придется искать другой выход. Однако время для спасения на исходе.
— Предупреждаю, — уголок рта Кэя дернулся в кривой усмешке, — если ты попытаешься одурачить меня, берегись, Элизабет. Твоего Кинкейда я выдам испанцам. Они кастрируют его и продадут на восток, где он так и сгинет рабом на галерах.
Бесс вздрогнула, услышав эти страшные слова, и даже задержала свою ладонь в руке Сокольничего. Перед ней промелькнули смутные лиловые вспышки, которые затем сменились пурпурным океаном, исчерченным серебристыми нитями. И кивая, соглашаясь на жуткие условия, она уже знала, что приняла правильное решение.
Примерно через час к Бесс вошла Аннеми, которой Сокольничий дал приказание проводить девушку в камеру к Кинкейду. Всю дорогу через огромный дом, сад, двор экономка держалась сухо и холодно. В другое время Бесс, конечно же, полюбовалась бы диковинными деревьями и чудесными цветами, но только не сейчас. Сейчас ее мысли занимал только Кинкейд. В саду вились пчелы, порхали райские птицы, в траве скользили яркие ящерицы, но Бесс не замечала ничего.
— А ты видела его? — спросила она Аннеми. — Как его раны — заживают?
Женщина шла в полном молчании. Чернокожий садовник почтительно снял мягкую плетеную шляпу.
— Доброе утро, мисс Аннеми.
Экономка кивнула ему в ответ.
В дальнем конце сада была голубятня. За ней начинались хозяйственные постройки, и, прежде всего конюшня. Два грума возились с лошадьми: один суетился около чалого жеребчика, другой расчесывал гриву серой кобылы. Оба работника сняли шапки и уважительно приветствовали женщин.
Сдержанно ответив им, Аннеми ускорила шаги. Под ноги ей бросилась гончая, но экономка усмирила ее одним-единственным «фу». Они миновали каретный двор, свернули направо и пошли по склону густо поросшего травой холма.
Бесс предприняла очередную попытку.
— Аннеми, я не собираюсь за него замуж. Если хочешь, мы просто заключили сделку. Я выполняю свои обязательства — и исчезаю навсегда. Пожалуйста, скажи мне, ты видела Кинкейда? Как он?
— Ты сама очень скоро увидишь своего возлюбленного, — молвила женщина.
Они прошли еще минут пять вдоль зарослей сахарного тростника и оказались в пальмовой роще.
— Вон там. — Аннеми указала на солидное бревенчатое сооружение.
Вдруг из-за дерева появился вооруженный стражник и молча преградил путь.
— Пропусти, — приказала экономка. — Лорд Кэй распорядился проводить эту леди к вашему пленнику.
Перед мощными воротами стояли еще два стражника — дюжие, мрачные мужики. Повинуясь Аннеми, они отодвинули тяжелый засов, и женщины вошли во двор этой миниатюрной деревянной крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69