!
В дверях стояла встревоженная Аннеми. Добром это для Перегрина не кончится. Она сразу поняла, что быть беде, сразу, как только он пришел домой с той золотой фигуркой. Он поставил ее перед собой на столик и замер рядом, приказав Аннеми принести ларец с самыми ценными его сокровищами.
Ягуар этот все стоит здесь, вот он, в компании «братьев»: диковинной птички, грациозной ламы и человека в лодке. Все фигурки были сработаны в одном стиле, каждая — шедевр, каждая идеальна. Лодочка была до того совершенна, что Аннеми могла бы пересчитать золотые тростинки, из которых «сплел» ее мастер. Лицо гребца было украшено боевой татуировкой. Золотая кошечка сверкала бирюзовыми глазками; поражали изысканностью линий и птичка, и лама. Только слепой не оценил бы такой красоты.
Однако Аннеми сейчас было не до золота — слишком очевидна становилась угроза надвигающейся беды. Не за себя Аннеми боялась, за Перегрина Кэя.
Хозяин давно перестал скрывать от нее свое второе лицо — Сокольничего, поэтому Аннеми знала, что войти в его рабочий кабинет она может без опаски.
— Сэр, — тихо сказала женщина. — Не надо стрелять. По крайней мере, здесь. Это может испортить полы.
— Ты ворвался в мой дом, в мои личные покои, — продолжал громить Флойда Кэй. — Ты явился сюда и сообщаешь, что торчал на судне, пока я был… — Перегрин Кэй смолк, не справившись с приливом ярости.
— Я не смог удрать с корабля, — заныл Флойд. — Шотландец заподозрил меня. Он приказал капитану, что любой, кто покинет шхуну без его личного распоряжения, должен быть застрелен. Шотландец называет себя Роберт Манро, но женщина обращается к нему иначе. Кинкейд. — Флойд медленно встал с пола и начал пятиться. И тут Флойд поднял глаза на огромную картину на стене. — Точно, сэр, это она. Она там, на шхуне, клянусь вам.
У Аннеми защемило в груди; ее зазнобило. Господи, спаси нас от нечистой колдовской силы, начала она беззвучно молиться.
— Этого не может быть, сэр, — еле выговорила Аннеми. — Она давно умерла. Она давно в могиле покоится.
— Нет, — настаивал Флойд. — Она жива так же, как живы вы. Ну, конечно, это она. Немногие дамочки к рыжим волосам получают голубые глаза.
— Голубые? — встрепенулся Кэй. — Голубые?
— Да, сэр.
— Вот видите, сэр, — вмешалась Аннеми, — это никак не может быть она. — Женщина указала на портрет. — У нее же карие глаза. А если бы эта… — Аннеми с улыбкой снова посмотрела на картину, — если она была жива, то ей сейчас было бы за восемьдесят. Она была бы седая и старая.
— Ты что, держишь меня за сумасшедшего? — резко повернулся к Аннеми Перегрин Кэй. — Я прекрасно знаю, что Лейси Беннет давно умерла. Речь идет о ее внучке, Элизабет.
— Точно, сэр, — заволновался Флойд. — Она, точно она. Шотландец зовет ее Бесс.
— Куда они направляются? — жестко спросил Перегрин.
— В Панаму, сэр.
— Зачем?
— Не знаю. Никто не знает. Только шотландец и, наверное, женщина.
— Пока они в карибских водах, им не скрыться, — сказала Аннеми. — Вы поймаете их, сэр. Вы же сами знаете, что иначе и быть не может.
— Да. — Губы Перегрина тронула ледяная улыбка. — Да. Наконец-то. Она будет в моих руках. — Он повернулся к грозному мулату. — Отведи Хартли на кухню и проследи, чтобы ему дали хороший ужин.
— Я не голоден, — сказал Флойд. — Но я хотел бы кое-что получить за работу. Столько дней, такой длинный путь…
— Разумеется. Тебе здорово досталось. — Кэй отпустил его и сделал широкий жест рукой, указывая на столик, где поблескивали золотые фигурки. — Вот твоя плата. Бери. Чистое золото.
Флойд замялся.
— Ну же, храбрец! — заторопил его Перегрин. — Это твое, бери.
Флойд ринулся к столу, и в этот момент хозяин кивнул мулату. Телохранитель грациозным прыжком преодолел несколько футов и почти изящным движением всадил в спину повара кинжал. Аннеми отвернулась, закрыв лицо руками, чтобы не видеть, как Флойд, коротко вскрикнув, повалился на бок, все еще протягивая руки к вожделенному золоту.
Перегрин жестом приказал мулату убрать тело умирающего.
— Торопись, а то весь ковер кровью зальет. Аннеми было дурно. Закрыв глаза, она пыталась глубокими вздохами унять тошноту, а главное, найти хоть какие-то объяснения, извиняющие ее любимого хозяина.
— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей происшедшего. Жаль. — Перегрин взял ягуара и поднес его к свече. — Но он явился в мой дом. Никто не должен связывать имя Сокольничего с достойным именем сына королевского, губернатора. Промашка вышла. Оплошность. Придется избавиться и от того, кто его направил в мой дом.
— Вы же знаете, как мне неприятны такого рода дела, — наконец выговорила Аннеми.
Более жесткой критике подвергнуть своего господина она не решалась.
— Прими мои глубочайшие извинения, Аннеми. Больше такое не повторится, уверяю тебя. — Перегрин улыбнулся. — А ягуар тоже из компании моих «малышей», как ты думаешь?
— Да, сэр, это так.
— Тогда он принадлежит мне… так же как и Элизабет Беннет. — Кэй повернулся к огромному портрету. — А то, что принадлежит мне, я беру. Даже если для этого придется разнести врата преисподней.
17
На третий день после выхода из Кингстонской гавани Кинкейд заметил на горизонте квадратные паруса бригантины. Очень скоро за ним показались очертания другого парусника — одномачтового шлюпа. Взбежав на капитанский мостик, шотландец увидел, что Эван Дэвис внимательно наблюдает за кораблями в подзорную трубу.
— У нас, похоже, появились попутчики, — заметил Кинкейд.
Эван растянулся в добродушной улыбке.
— Беспокоиться не о чем. Скорее всего, это безобидные торговые суда. Кажется, британские.
«Алый Танагра» был прекрасным маневренным судном. Расположение парусов, узкий вытянутый корпус позволяли ему быстро набирать скорость и ловко лавировать. В этом и есть преимущества шхуны перед другими парусниками. Она могла плыть даже на мелководье, где глубина не превышает двух метров, и это ее качество Кинкейд считал особенно ценным, учитывая, что им придется подходить совсем близко к незнакомым берегам Панамы.
— Кого нам следует опасаться в первую очередь, так это испанцев, мистер Манро, — сказал Эван. В это время к ним уже подошла Бесс.
— Могу я взглянуть? — попросила она, и ей передали подзорную трубу.
— Значит, бригантина и шлюп, — задумчиво произнес Кинкейд. — Идут почему-то друг за другом, идут почему-то в точности нашим курсом.
— Это может быть и совпадение, — сказал Эван. — Здесь довольно оживленный участок моря. Многие суда пересекаются…
— Я насчитала три корабля, — не отрываясь от подзорной трубы, сказала Бесс.
Девушка предложила Кинкейду взглянуть на горизонт.
Кинкейд пробормотал слова проклятия.
— Да, теперь и я вижу, — сказал он. — Конечно, три корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
В дверях стояла встревоженная Аннеми. Добром это для Перегрина не кончится. Она сразу поняла, что быть беде, сразу, как только он пришел домой с той золотой фигуркой. Он поставил ее перед собой на столик и замер рядом, приказав Аннеми принести ларец с самыми ценными его сокровищами.
Ягуар этот все стоит здесь, вот он, в компании «братьев»: диковинной птички, грациозной ламы и человека в лодке. Все фигурки были сработаны в одном стиле, каждая — шедевр, каждая идеальна. Лодочка была до того совершенна, что Аннеми могла бы пересчитать золотые тростинки, из которых «сплел» ее мастер. Лицо гребца было украшено боевой татуировкой. Золотая кошечка сверкала бирюзовыми глазками; поражали изысканностью линий и птичка, и лама. Только слепой не оценил бы такой красоты.
Однако Аннеми сейчас было не до золота — слишком очевидна становилась угроза надвигающейся беды. Не за себя Аннеми боялась, за Перегрина Кэя.
Хозяин давно перестал скрывать от нее свое второе лицо — Сокольничего, поэтому Аннеми знала, что войти в его рабочий кабинет она может без опаски.
— Сэр, — тихо сказала женщина. — Не надо стрелять. По крайней мере, здесь. Это может испортить полы.
— Ты ворвался в мой дом, в мои личные покои, — продолжал громить Флойда Кэй. — Ты явился сюда и сообщаешь, что торчал на судне, пока я был… — Перегрин Кэй смолк, не справившись с приливом ярости.
— Я не смог удрать с корабля, — заныл Флойд. — Шотландец заподозрил меня. Он приказал капитану, что любой, кто покинет шхуну без его личного распоряжения, должен быть застрелен. Шотландец называет себя Роберт Манро, но женщина обращается к нему иначе. Кинкейд. — Флойд медленно встал с пола и начал пятиться. И тут Флойд поднял глаза на огромную картину на стене. — Точно, сэр, это она. Она там, на шхуне, клянусь вам.
У Аннеми защемило в груди; ее зазнобило. Господи, спаси нас от нечистой колдовской силы, начала она беззвучно молиться.
— Этого не может быть, сэр, — еле выговорила Аннеми. — Она давно умерла. Она давно в могиле покоится.
— Нет, — настаивал Флойд. — Она жива так же, как живы вы. Ну, конечно, это она. Немногие дамочки к рыжим волосам получают голубые глаза.
— Голубые? — встрепенулся Кэй. — Голубые?
— Да, сэр.
— Вот видите, сэр, — вмешалась Аннеми, — это никак не может быть она. — Женщина указала на портрет. — У нее же карие глаза. А если бы эта… — Аннеми с улыбкой снова посмотрела на картину, — если она была жива, то ей сейчас было бы за восемьдесят. Она была бы седая и старая.
— Ты что, держишь меня за сумасшедшего? — резко повернулся к Аннеми Перегрин Кэй. — Я прекрасно знаю, что Лейси Беннет давно умерла. Речь идет о ее внучке, Элизабет.
— Точно, сэр, — заволновался Флойд. — Она, точно она. Шотландец зовет ее Бесс.
— Куда они направляются? — жестко спросил Перегрин.
— В Панаму, сэр.
— Зачем?
— Не знаю. Никто не знает. Только шотландец и, наверное, женщина.
— Пока они в карибских водах, им не скрыться, — сказала Аннеми. — Вы поймаете их, сэр. Вы же сами знаете, что иначе и быть не может.
— Да. — Губы Перегрина тронула ледяная улыбка. — Да. Наконец-то. Она будет в моих руках. — Он повернулся к грозному мулату. — Отведи Хартли на кухню и проследи, чтобы ему дали хороший ужин.
— Я не голоден, — сказал Флойд. — Но я хотел бы кое-что получить за работу. Столько дней, такой длинный путь…
— Разумеется. Тебе здорово досталось. — Кэй отпустил его и сделал широкий жест рукой, указывая на столик, где поблескивали золотые фигурки. — Вот твоя плата. Бери. Чистое золото.
Флойд замялся.
— Ну же, храбрец! — заторопил его Перегрин. — Это твое, бери.
Флойд ринулся к столу, и в этот момент хозяин кивнул мулату. Телохранитель грациозным прыжком преодолел несколько футов и почти изящным движением всадил в спину повара кинжал. Аннеми отвернулась, закрыв лицо руками, чтобы не видеть, как Флойд, коротко вскрикнув, повалился на бок, все еще протягивая руки к вожделенному золоту.
Перегрин жестом приказал мулату убрать тело умирающего.
— Торопись, а то весь ковер кровью зальет. Аннеми было дурно. Закрыв глаза, она пыталась глубокими вздохами унять тошноту, а главное, найти хоть какие-то объяснения, извиняющие ее любимого хозяина.
— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей происшедшего. Жаль. — Перегрин взял ягуара и поднес его к свече. — Но он явился в мой дом. Никто не должен связывать имя Сокольничего с достойным именем сына королевского, губернатора. Промашка вышла. Оплошность. Придется избавиться и от того, кто его направил в мой дом.
— Вы же знаете, как мне неприятны такого рода дела, — наконец выговорила Аннеми.
Более жесткой критике подвергнуть своего господина она не решалась.
— Прими мои глубочайшие извинения, Аннеми. Больше такое не повторится, уверяю тебя. — Перегрин улыбнулся. — А ягуар тоже из компании моих «малышей», как ты думаешь?
— Да, сэр, это так.
— Тогда он принадлежит мне… так же как и Элизабет Беннет. — Кэй повернулся к огромному портрету. — А то, что принадлежит мне, я беру. Даже если для этого придется разнести врата преисподней.
17
На третий день после выхода из Кингстонской гавани Кинкейд заметил на горизонте квадратные паруса бригантины. Очень скоро за ним показались очертания другого парусника — одномачтового шлюпа. Взбежав на капитанский мостик, шотландец увидел, что Эван Дэвис внимательно наблюдает за кораблями в подзорную трубу.
— У нас, похоже, появились попутчики, — заметил Кинкейд.
Эван растянулся в добродушной улыбке.
— Беспокоиться не о чем. Скорее всего, это безобидные торговые суда. Кажется, британские.
«Алый Танагра» был прекрасным маневренным судном. Расположение парусов, узкий вытянутый корпус позволяли ему быстро набирать скорость и ловко лавировать. В этом и есть преимущества шхуны перед другими парусниками. Она могла плыть даже на мелководье, где глубина не превышает двух метров, и это ее качество Кинкейд считал особенно ценным, учитывая, что им придется подходить совсем близко к незнакомым берегам Панамы.
— Кого нам следует опасаться в первую очередь, так это испанцев, мистер Манро, — сказал Эван. В это время к ним уже подошла Бесс.
— Могу я взглянуть? — попросила она, и ей передали подзорную трубу.
— Значит, бригантина и шлюп, — задумчиво произнес Кинкейд. — Идут почему-то друг за другом, идут почему-то в точности нашим курсом.
— Это может быть и совпадение, — сказал Эван. — Здесь довольно оживленный участок моря. Многие суда пересекаются…
— Я насчитала три корабля, — не отрываясь от подзорной трубы, сказала Бесс.
Девушка предложила Кинкейду взглянуть на горизонт.
Кинкейд пробормотал слова проклятия.
— Да, теперь и я вижу, — сказал он. — Конечно, три корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69