ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Они поговорили еще немного — теперь уже о системе маяков, которая за несколько часов должна оповестить всю Англию о неминуемости вторжения. Затем, нисколько не ободренный, Генри Уайэтт вернулся к себе на корабль и, взглянув на судно друга, обнаружил, что стояночные огни галиона «Коффин» окружены ободком от затянувшего их тумана.
Глава 14
КОМАНДА ДЛЯ «МОРСКОГО КУПЦА»
Все первые две недели июня большая флотилия лорда Хоуарда Эффингема стояла на якорях в беспокойном ожидании десяти судов снабжения, обещанных королевским контролером по продовольственным поставкам. С каботажных и рыболовецких судов неоднократно поступали ложные сигналы тревоги, будто бы у островов Силли были замечены чужие суда, и на проверку их уходило много времени и сил. Но со временем ветер задул прямо в Плимутскую бухту, не позволяя английским кораблям обрыскивать море, команды стали болеть, а запасы провизии подходить к концу, и как бы снабженцы Дрейка ни старались подкупать, обхаживать и угрожать местным купцам, Плимут и Южный Девоншир просто-напросто были не в состоянии наскрести им какое-то продовольствие.
Только такие суда, как галион «Феннер»и галион «Коффин», чьи команды были связаны крепкими общинными узами верности, избежали общего дезертирства.
Однажды утром в середине июня Генри Уайэтт с ужасом обнаружил, что снова его жиденькая команда из восьмидесяти матросов сократилась более чем на четверть из-за болезней и дезертирства. Даже проверенные сообщения о превосходящих силах противника не могли побудить их оставаться верными своему долгу. На «Королевском ковчеге» стали поговаривать о том, чтобы суда поменьше отправить в резерв, а их команды добавить к спискам лучше оснащенных кораблей.
— Господи, Питер, что же мне делать? — с отчаянием спрашивал Уайэтт в уединении своей каюты. — Если сейчас лорд Хоуард дал бы сигнал «поднять якоря», «Морской купец»и паруса бы не смог как следует поставить.
Питер задумчиво почесал свою желтоволосую голову, потом, приноравливаясь к ленивому покачиванию фрегата, приник губами к кожаной кружке эля.
— Вот что, Генри, — сказал он, отирая рот рукавом, — поскольку ты занимался всем оснащением корабля и достал нам отличные пушки из королевского арсенала, то уж теперь моя очередь: я съезжу на берег и найду нам — дай Бог, чтобы успеть — здоровых ребят.
Уайэтт поднял плечи и горько вздохнул:
— Брось, Питер. Ты же знаешь, что этот берег давно уже прочесали слуги королевы и адмирала и здесь нам не найти замену сбежавшим и умершим. И у нас нет ни золота, ни власти, чтобы предложить морякам хорошие условия.
Питер широко зевнул и поднялся — его голова коснулась палубного бимса наверху.
— Ты можешь считать меня пропойцей и бабником — такой я и есть, — признался он с подкупающей простотой. — Однако, клянусь Богом, Генри, ручаюсь тебе, что за неделю я найду людей достаточно, чтобы хватило на один борт.
— Пиво размягчило тебе мозги, — проворчал Уайэтт. — Где ты найдешь пятнадцать здоровых парней?
— Это только Богу известно, — засмеялся Питер. — Но я обещаю, что они у тебя будут, а иначе я отдам тебе свою долю в этом корабле.
Он покинул корабль, прихватив с собой некоего Арнольда, боцмана, и двух здоровенных йонкеров из Корнуолла, черноволосых и пройдошистых, но по какой-то причине всем сердцем преданных Питеру. Пятым членом партии вербовщиков был веселый голубоглазый ирландец-великан по имени Брайан О'Брайан.
Три дня спустя один из йонкеров приплыл на красной барке, сопровождаемый двумя здоровенными костлявыми деревенскими парнями, лежащими связанными по рукам и ногам, и тремя карманниками, все еще проклинавшими жестокие порядки в тюрьме Лискеда. А на следующий же день появился Брайан О'Брайан с партией из четырех истощенных соотечественников, которых постигла неудача: их унесло тем же штормовым ветром, что удерживал флотилию лорда Хоуарда в плену пролива. Этим простым «обитателям болот», как в шутку называли ирландцев, Брайан описал свой фрегат как большую плавучую крепость, где они будут пировать и лежать на мягких постелях. Эту словесную отраву ирландец приправил убедительным количеством крепкой жидкости — и вот, ревя как целое стадо быков, они перевалились через поручень фрегата на палубу и были живехонько засажены в носовой трюм.
Только тогда обратился Уайэтт к Дрейку за разрешением (он все еще получал свои распоряжения от Френсиса Дрейка, и так будет многие месяцы) переместить свою якорную стоянку подальше от берега, чтобы вплавь до него добираться стало очень опасно. Когда ирландцы протрезвели, они разразились чудовищными гэльскими проклятиями и обещали потопить «Морского купца» при первой же возможности — чем конечно же не добились удаления тех решеток, что держали их в заключении в трюме фрегата.
Двое суток спустя вернулся другой корнуоллец, поглаживая ножевую рану, но ведя троих цыган — скрытных смуглолицых парней, которых он захватил, пока они кемарили возле костра.
Прошло уже пять дней, но ни Питер, ни Арнольд не возвращались. Уайэтт не мог этого знать, но худшая из неудач постигла их вербовочные старания. Хотя они и проникли в глубину Сомерсетшира, в старинном городке Йовиле им не удалось убедить кузнеца бросить свою наковальню, а его подмастерья — сбежать от него. Но неподалеку, в уютном фермерском доме, красочные байки Питера о жизни в Виргинии, о победах Дрейка и о богатстве венецианского галиота, захваченного в гавани Кадиса, распалили воображение второго сына фермера и придурковатого кузена, который как раз у него работал. Они поднялись в три часа утра и ушли с Арнольдом, чтобы служить на «Морском купце».
Чтобы вернуться вовремя в Плимут, прикинул Питер, ему уже пора собираться в обратный путь. Поэтому он повернул свою лошадь — костлявую клячу, присвоенную им на безлюдном поле, — в сторону Тивертона и Эксетера. Очень расстроенный, Питер в приятной маленькой деревеньке зашел в таверну. Там он узнал, что отряды вербовщиков вымели из округи все подчистую. Хозяин пивной заверил его, что в этих краях многие посланники Дрейка заливались сиренами и обещали легкую и богатую добычу. Теперь тут остались только разумные, проницательные и флегматичные мужики.
— Но, ей-богу, дружище, — откровенно признался он хозяину, — я должен вернуться назад хотя бы с тремя здоровыми подлецами. Неужели нет таких здесь в округе?
— Есть, — отвечал трактирщик, вытирая руки о запачканный кожаный фартук. — Если ты проедешь с половину лиги по дороге в Ныотонское аббатство, то увидишь ферму франклина Доусона. У него большой участок прекрасной земли, которую он обрабатывает вместе с тремя рослыми сыновьями, но их не заманишь на корабли, потому что один из них служил у Мартина Фробишера и на собственной шкуре испытал, что такое матросская доля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141