— Может, сказать тебе, кто ты такой еще? — Голос лорда Хоуарда так зазвенел, что даже работавшие в шкафуте матросы могли его слышать. — Ты один из самых способных, преданных и доблестных моряков, что служили у меня на флоте. Присутствующий здесь сэр Френсис нередко рассказывал мне о твоей стойкости в несчастье, о твоем безропотном послушании и о твоей редкой способности как мореплавателя.
Поэтому властью, данной мне ее всемилостивейшим величеством королевой, я объявляю тебя, Генри Уайэтт, помилованным отныне и навсегда во всех преступлениях, за которые тебя осудили.
Под ногами Уайэтта так покачнулась палуба, словно на «Месть» обрушился ураган, но ему удалось глубоко вздохнуть и обрести свой голос.
— Ее величество и ваша светлость сделали меня… счастливейшим человеком в Англии.
Он повернулся, чтобы уйти, но вперед вышел Дрейк и возложил тяжелую руку на плечо своего рыжеволосого капитана. Для этого ему пришлось потянуться вверх — так велика была между ними разница в росте.
— Прежде чем ты уйдешь, внимания требует еще одно дело, капитан Уайэтт.
Дрейк вынул из ножен рапиру с эфесом, инкрустированным драгоценными камнями, и подал ее рукоятью вперед лорду Верховному адмиралу.
— На колени! — велел он и чуть ли не силой толкнул своего подчиненного в требуемое положение.
Смущенный до глубины души, Уайэтт услышал низкий и густой голос лорда Хоуарда. Он говорил:
— Пусть знают все, что ее величество королева удостоила меня высокой чести присваивать рыцарское звание тем джентльменам, коих я нахожу заслуживающими его. Хоть звание это и не наследственное, однако является высшей оценкой достоинств, проявленных на службе ее величества.
Клинок рапиры слегка коснулся плеча Уайэтта, потом словно из горних высей он услышал голос лорда Хоуарда, милостиво повелевающего:
— Встаньте, сэр Генри Уайэтт. Служите всегда королеве и в будущем так же, как в прошлом.
Первым, пожавшим руку новому дворянину с титулом «сэр», был вице-адмирал королевского флота сэр Френсис Дрейк.

Эпилог
L'ENVOI
Никто из живущих в Байдфорде не забыл тот великолепный октябрьский день, в который с крепким попутным зюйд-вестом в порт вошел галион «Коффин». Это был их корабль — особый вклад Байдфорда в ту славную победу, что навсегда разогнала тяжелые тучи мрачной угрозы рабства.
Возвращающийся восвояси кэч — одномачтовое рыболовное судно — заметил, как их любимый галион величественно проплыл вдоль берега со всеми флагами, реющими на ветру, и красным латинским крестом, горящим на белом марселе. Однако борта его были весьма заметно залатаны новыми досками, прибитыми поверх пробоин, оставленных ядрами вражеских пушек.
Впервые со дня того памятного визита к ним Френсиса Дрейка жители Байдфорда и его окрестностей густой толпой собрались на берегу, чтоб собственными глазами увидеть свой галион-победитель.
Жены, сестры, возлюбленные и даже младшие братья обнимали и целовали этих широколицых парней, которые спрыгивали через поручень галиона. Были здесь и те, что отворачивались в сторону и плакали, — те, кто видел, как мужчины их уходили, но не вернулись. Были и те, что рыдали, глядя на бледные лица больных и раненых, которым помогали сойти на берег.
Все семейство почтенного Чарльза прибыло из Ильфракума, чтобы встретить его, — с ними был даже старый-престарый прадедушка, в молодости служивший церемониймейстером Генриха VIII и носивший геральдический, золотой парчи, щит короля. Они окружили кузена Хьюберта. Мужчины хлопали его по плечу, а дамы награждали горячими поцелуями.
Первым пассажиром, высадившимся с галиона «Коффин», был пожилой, прямо держащийся джентльмен в плоской шляпе на голове и черной довольно богатой одежде. Единственное его украшение, как разглядела толпа, заключалось в великолепном золотом воротнике филигранной работы, украшенном изумрудами и бриллиантами необыкновенной величины. Он с любопытством посмотрел на простенькие крыши и трубы Байдфорда, на оживленные склады, обрамляющие его гавань, и тихонько пробормотал:
— Вот все же, сердце, где твое место.
Снова взбудоражился Портледж-холл, и громко зазвучали причитания Розмари Коффин и Кэт Уайэтт, жалующихся, что не смогут поехать встречать мужей в город из-за слишком поздних сроков беременности. Но, вытерев глаза, они присоединились к тихому коротанию времени вместе с сэром Робертом, давно уже оповещенным курьером о крупном состоянии, завоеванном его сыном и наследником.
Не менее этого радовался старый ветеран той чрезвычайной чести, которой удостоился рыжеволосый Генри Уайэтт. Он поддразнивал даже Кэт, предлагая поучить ее тому, как должна вести себя жена дворянина, и наставить в разных формах изысканного обращения. Она с удовольствием терпела его добродушные подшучивания, а то, что Генри стал простым дворянином и сын его не унаследует это звание, совсем ее не печалило.
— Чего хорошего, — улыбалась она, — если парень нежится и бездельничает в тени своего родового древа.
Клуб пыли, взвившийся в ярко-лазурное небо, предупредил ожидающих в Портледж-холле о том, что приближается значительная группа гостей. Снова, как прежде, вдоль подъездной дороги выстроились соседи, а арендаторы пришли поприветствовать молодого хозяина имения, с победой возвращающегося домой.
Ввиду своего «интересного» положения, женщины Портледжа ожидали своих мужей в своих отдельных покоях. Хьюберт взбежал вверх по лестнице, схватил Розмари в объятия и осыпал ее ласками, которые она возвращала любовно, от всей души.
Вдруг он отстранился от нее и засмеялся.
— Чтоб мне провалиться! Я же забыл, что к тебе посетитель!
— Посетитель? Милый, я встречусь с ним чуть попозже. А этот момент — только для нас двоих.
— Нет, нет. По-моему, тебе лучше не заставлять его ждать. Увидишь, он тоже имеет право на твои ласки.
Коффин отошел назад и открыл дверь. Розмари так и обмерла от радости: с развевающимся позади черным плащом в дверь широкой походкой вошел ее отец.
— Carissima nina! — невольно Ричард Кэткарт заговорил языком, близким Розмари в детстве.
— Mi padre!
Они еще стояли, крепко прильнув друг к другу, когда Хьюберт вышел, закрыв за собою дверь, и отправился на поиски собственного отца.
В других покоях Кэт наконец выскользнула из объятий супруга и сделала реверанс — весьма неуклюжий из-за объемистого живота.
— Я сама должна приветствовать благородного рыцаря-дворянина, — засмеялась она. — О Генри! Генри! Я слышала, ты привез с собой великое и ценное сокровище…
— Нет, моя милая Кэт, — поправил он мягко, — величайшее сокровище всегда пребывало здесь.
ОБ АВТОРЕ
МЭСОН ФРЕНСИС ВАН ВИКК, американец, родился в Бостоне, штат Массачусетс, 11 ноября 1901 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141