Внутренний двор, с его массивными гробницами, посвященными главным
божествам, был основным местом религиозной интенсивности. Люди пели или
выкрикивали молитвы, бормотали стихи из Вед, стояли, опускались на колени
или простирались ниц перед громадными каменными изображениями, которые
часто бывали так плотно увешаны цветами, замазаны красной пастой кум-кум и
завалены грудами подношений, что нельзя было сказать, какое именно
божество окутано таким поклонением. Периодически гудели храмовые рога, на
минуту воцарялась тишина, а затем гвалт начинался снова.
И никто не стал бы оспаривать факт, что владычицей этого Храма была
богиня Кали. Ее высокая статуя из белого камня, стоявшая в гигантской
гробнице, доминировала во внутреннем дворе. Ее слабая улыбка, возможно,
презрительная по отношению к другим богам и их приверженцам так же
привлекала внимание, как и усмешки черепов на ее ожерелье. Она держала в
руках кинжалы и, приподняв ногу в полушаге, казалось, решала, танцевать ли
ей сначала или сразу убить тех, кто подошел к ее гробнице. Полные губы,
широко раскрытые глаза. При свете факелов она, казалось, двигалась.
Выглядело вполне естественным, что ее гробница была напротив гробницы
Ямы, бога смерти. Жрецы и архитекторы достаточно логично решили, что из
всех других богов ему более всего подходит стоять всегда лицом к ней с тем
же, что у нее, твердым убивающим взглядом, и отвечать на ее улыбку своей
кривой усмешкой. Даже самые набожные люди предпочитали не проходить между
этими двумя гробницами, а обойти их; а после наступления темноты эта часть
двора всегда оставалась в тиши и покое, непотревоженная припозднившимися
почитателями.
Когда по стране дул весенний ветер, с севера приходил некий Ральд.
Невысокий человек с белыми волосами, хотя лет ему было немного. Ральд
носил внешние атрибуты пилигрима, но, когда его нашли лежащим в канаве в
беспамятстве, над его лбом был накручен малиновый душащий шнур его
истинной профессии. Туг.
Ральд приходил весной во время фестиваля в Алондиле, городе
сине-зеленых полей, тростниковых хижин и деревянных бунгало, немощеных
дорог и многих гостиниц, базаров, святых людей и сказителей, великого
религиозного оживления и Учителя, чья слава распространилась далеко по
стране - Алондила, города Храма, где его покровительница - богиня была
королевой.

Время фестиваля.
Двадцать лет назад маленький праздник Алондила был почти
исключительно местным делом. Теперь же, с появлением бесчисленных
путешественников, вызванных присутствием Просветленного, который учил Пути
Восьмисложной Тропы, фестиваль Алондила привлекал так много пилигримов,
что местные помещения для жилья были переполнены. Те, у кого были палатки,
брали высокую плату за их аренду. Арендовали под человеческое жилье даже
стойла. Даже голые участки земли служили местом для подобных лагерей.
Алондил любил своего Будду. Многие другие города пытались переманить
его к себе из его пурпурной рощи: Шингоду, Горный Цветок, предлагал ему
дворец и гарем, чтобы он пришел учить на его склонах. Но Просветленный не
пошел к горе. Каннака, Речная Змея, предлагала ему слонов и корабли,
городской дом и загородную виллу, лошадей и слуг, чтобы он пришел и
проповедовал на его пристанях. Но Просветленный не пошел к реке.
Будда оставался в своей роще, и все шли к нему. С течением времени
фестивали становились все шире и продолжались дольше и были более
замысловатыми, и сияли, как чешуя откормленного дракона. Местные брамины
не одобряли антиритуальные учения Будды, но его присутствие наполняло
доверху их сундуки, так что они научились жить в его тени, никогда не
произнося слова "тиртхика" - еретик.
Итак Будда оставался в своей роще, и все приходили к нему, включая
Ральда.

Время фестиваля.
На третий день вечером начали бить барабаны.
На третий день массивные барабаны КАТХАКАЛИ начали свой быстрый
грохот. Слышные за много миль стаккато барабанов неслись через поля, через
город, через рощу и через обширные болотистые земли, лежащие за рощей.
Барабанщики в белых МУНДУ, голые до пояса, с блестящими от пота темными
телами, работали посменно, так энергичен был их мощный бой; волна звуков
не прекращалась, даже когда новый отряд барабанщиков вставал перед туго
натянутыми верхушками инструментов.
Когда на землю спускалась тьма, путешественники и горожане немедленно
выходили, заслышав стук барабанов, прибывающих на фестивальное поле,
широкое, как древнее поле сражения. Там люди находили себе место и ждали
ночи и начала представления, попивая сладко пахнущий чай, купленный в
ларьках под деревьями.
В центре поля стояла громадная чаша с маслом, высотой в рост
человека, с висящими по краям фитилями. Фитили горели, а факелы мерцали
рядом с палатками актеров.
Барабанный бой на близком расстоянии оглушал и гипнотизировал, ритмы
хитро усложнялись, синкопировались. С приближением полуночи началось
благочестивое пение, поднимаясь и падая вместе с барабанным боем, сплетая
сеть вокруг чувств.
Настало короткое затишье, когда появился Просветленный со своими
монахами в желтых одеяниях, становящихся в свете ламп почти оранжевыми.
Они откинули капюшоны и сели, скрестив ноги, на землю. Через некоторое
время пение и звук барабанов снова наполнили мозг присутствующих.
Когда появились актеры, страшные в своем гриме, с бубенчиками на
лодыжках, звенящими при каждом шаге, аплодисментов не было, лишь
напряженное внимание. Танцоры катхакали были знаменитые, с детства
учившиеся акробатике, а также старинным фигурам классического танца,
знающие девять различных движений шеи и глазных яблок и сотни положений
рук, требуемых для постановки древнего эпоса любви и сражения, встреч с
богами и демонами, героических боев и традиционных кровавых измен.
Музыканты выкрикивали слова преданий, в то время как актеры, которые
никогда не говорили, показывали устрашающие действия Рамы или братьев
Пандава. Раскрашенные зеленым и красным, или черным с ярко-белым, они шли
по полю, подняв полы одежды, их обручи из зеркальных капель сверкали при
свете ламп. Время от времени лампы разгорались или начинали шипеть и
трещать, и тогда казалось, что нимбы святого или несвятого света играют
над головами танцоров, начисто убивая смысл событий и давая зрителям
минутное ощущение, что они сами иллюзорны, а единственно-реальны в мире
лишь рослые фигуры в циклопическом танце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74