Да, Том Малхолланд нравился ей. Но чувства, которые она питала к нему, были скорее чувствами сестры к брату, нежели девушки к молодому человеку. Том – ее кузен, но она была привязана к нему, как к родному брату. Из всех людей, которых она знала, на первом месте у нее была тетя Кэти, а на втором – Том.
– Дядя Эндри грозится побить тебя ботинком, если ты в следующий раз не зайдешь в дом, – сказала она, оборачиваясь к нему.
– Правда?
– И он вполне способен это сделать. Хоть ему и перевалило за восемьдесят, силы ему не занимать.
– Что ж, когда он занесет ногу, я могу починить его ботинок и почистить, если это необходимо.
Теперь оба смеялись. Смеясь, они пошатнулись и упали друг на друга, но тут же отскочили в разные стороны. Весь остальной путь через Шилдс они шли на некотором расстоянии друг от друга и говорили мало, обмениваясь лишь короткими фразами. Только когда они уже миновали порт и вышли на дорогу, ведущую из Шилдса в Джарроу, их смущение прошло, и они начали свободно болтать между собой.
Они прошли мимо болота и мимо строений Восточного Джарроу и Богей-Хилла. Вместо того чтобы пойти кратчайшей дорогой, пролегающей через трамвайные пути, они сделали крюк и направились по набережной. Дойдя до угла улицы, которая вела к дому Кэтрин, они помедлили, и сели на бревно и некоторое время молчали, глядя на мутную реку, текущую среди илистых берегов, потом Кэтрин внезапно сказала:
– Я ненавижу Джарроу.
Том резко повернулся к ней и с минуту смотрел на нее молча, потом заметил немного обиженным тоном:
– Есть места и похуже.
– Где?
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Тебе это может показаться странным, но я люблю Джарроу, – медленно проговорил он. – Да, я, как и ты, терпеть не могу эту грязь, эту вонь и мусор на улицах. Я согласен, Джарроу очень сильно загрязнен и находится в полнейшем запустении. Я сам не знаю, почему я люблю этот город, но я бы не хотел жить ни в каком другом месте. Странно, не так ли?
Кэтрин кивнула, и на ее лице изобразилось понимание. Однако она сказала:
– Я терпеть не могу Джарроу. Я бы многое отдала, чтобы жить в другом месте.
– Но ты не имеешь ничего против Шилдса?
– Нет. Я бы с удовольствием поселилась в Шилдсе. Там намного чище, чем здесь.
– Ты не права. В Шилдсе есть районы, где еще грязнее, чем в Джарроу. К примеру, Костефайн-Таун. Пройдись как-нибудь туда и посмотри, какая там грязь.
– О, в таком районе я бы не хотела жить…
– Тебе бы хотелось жить в Вестоэ, не так ли?
Голос Тома звучал насмешливо. Он резко поднялся на ноги, и она тоже встала и с вызовом посмотрела на него.
– А что в этом плохого, если я действительно хочу жить в Вестоэ?
– Ничего, ничего. Я просто хотел напомнить тебе, что далеко не во всех домах в Шилдсе имеется водопровод, уж не говоря о горячей воде. И далеко не у всех есть в доме ванная и туалет. Твоя тетя Кэти смогла себе позволить все эти удобства, потому что она богата, но далеко не все люди в Шилдсе живут так, как она. А то, что в Шилдсе есть такой благоустроенный район, как Вестоэ, еще не значит, что Шилдс – идеальный город.
– А кто говорит, что Шилдс – идеальный город? – Кэтрин рассерженно прикусила губу и отвернулась. – И, пожалуйста, не говори мне больше «твоя тетя Кэти». Она не только «моя тетя Кэти», но и твоя тоже. Она приходится двоюродной бабушкой нам обоим, и, если бы ты хоть раз поговорил с ней, ты бы понял, какая она…
– Ладно, ладно, давай не начинать этого разговора, – резко перебил он.
Схватив ее за локоть, он повернул ее лицом к себе, но тут же отпустил и, смутившись, спрятал руки в карманы брюк. Они молча перешли улицу и прошли мимо старой церкви – единственного исторического памятника Джарроу, однако немаловажного. Эта церковь была известна тем, что когда-то в ней проповедовал Беде. Все так же молча они прошли мимо детского парка, пересекли пустырь, поросший высокой травой, и вышли на узкую улочку, от которой разветвлялся лабиринт грязных темных переулков. Все дома были похожи один на другой и производили одинаково унылое впечатление. В нескольких кварталах от ее дома они остановились и посмотрели друг на друга.
– Ты снова пойдешь туда завтра? – как бы между делом спросил Том.
– Может быть. Я точно не знаю.
– Но ты должна знать. У тебя есть какие-нибудь другие планы на завтра?
– Нет.
– Значит, ты пойдешь туда?
– Быть может.
– В это же самое время?
Она кивнула.
– Наверное.
Они еще с минуту молча смотрели друг на друга, потом она повернулась, собираясь идти.
– Пока, Том.
– Пока, Кэтрин, – тихо ответил он.
Поспешным шагом Кэтрин направилась в глубь переулка, осторожно переступая через навозные кучи и груды мусора. В конце переулка она свернула направо, потом еще раз направо и прошла по тропинке, ведущей к заднему двору ее дома. Двор был пуст, никто из ее шестерых братьев и сестер сейчас не играл там.
Люси Конноли сидела в старом обшарпанном кресле на кухне. Когда задняя дверь открылась, она обернулась и посмотрела на дочь.
– Ну и как? – осведомилась она недружелюбным тоном.
– Она дала мне десять шиллингов, – ответила Кэтрин, глядя в сторону.
– Черт бы ее побрал! Ты побоялась попросить у нее больше?
– Я просила у нее фунт, но она дала мне десять шиллингов! – раздраженно воскликнула Кэтрин, и тут же, опомнившись, прикрыла ладонью рот.
– Ага, дома ты забываешь о хороших манерах, которым тебя учат в колледже! – закричала на нее Люси. – Однако ты вспоминаешь о них, когда ты у тети Кэти, не так ли? Я знаю, если б ты попросила у нее фунт, она бы дала тебе фунт.
– Нет. Она не захотела дать мне фунт, потому что она знает, на что пойдут эти деньги.
Люси, сощурившись, взглянула в упор на дочь, и на ее лице изобразилась ярость.
– Что ж, ты у меня за это поплатишься, – злобно прошипела она. – В один из этих дней тебя ожидает сюрприз, моя дорогая леди. И ты сама на это нарвалась. Ты у меня вылетишь из этого монастыря так, словно тебе сунули в зад горячую кочергу.
Кэтрин опустила голову и отвернулась. Ее тошнило от вульгарного языка матери, в самом деле тошнило. Случалось, что после ссор с матерью ее рвало. Тетя Бриджит говорила, что ее мать в детстве была очень милой и воспитанной девочкой, но Кэтрин не могла в это поверить. Нет, она не могла в это поверить.
– О чем вы там беседуете с тетей Кэти целыми днями! А ну-ка подойди сюда и расскажи мне все, – повелительным тоном обратилась к ней Люси. – Нет, я не позволю тебе закрываться в своей комнате и дуться на меня. Ты останешься здесь и будешь разговаривать со мной, пока я тебя не отпущу. Сядь, – она указала пальцем на стул в углу. – Сядь и поговори ради разнообразия с собственной матерью.
Кэтрин опустилась на стул. Глядя на маленькую темноволосую женщину в кресле, она снова поймала себя на том, что желает, чтобы она была мертва, – и устыдилась собственных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Дядя Эндри грозится побить тебя ботинком, если ты в следующий раз не зайдешь в дом, – сказала она, оборачиваясь к нему.
– Правда?
– И он вполне способен это сделать. Хоть ему и перевалило за восемьдесят, силы ему не занимать.
– Что ж, когда он занесет ногу, я могу починить его ботинок и почистить, если это необходимо.
Теперь оба смеялись. Смеясь, они пошатнулись и упали друг на друга, но тут же отскочили в разные стороны. Весь остальной путь через Шилдс они шли на некотором расстоянии друг от друга и говорили мало, обмениваясь лишь короткими фразами. Только когда они уже миновали порт и вышли на дорогу, ведущую из Шилдса в Джарроу, их смущение прошло, и они начали свободно болтать между собой.
Они прошли мимо болота и мимо строений Восточного Джарроу и Богей-Хилла. Вместо того чтобы пойти кратчайшей дорогой, пролегающей через трамвайные пути, они сделали крюк и направились по набережной. Дойдя до угла улицы, которая вела к дому Кэтрин, они помедлили, и сели на бревно и некоторое время молчали, глядя на мутную реку, текущую среди илистых берегов, потом Кэтрин внезапно сказала:
– Я ненавижу Джарроу.
Том резко повернулся к ней и с минуту смотрел на нее молча, потом заметил немного обиженным тоном:
– Есть места и похуже.
– Где?
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Тебе это может показаться странным, но я люблю Джарроу, – медленно проговорил он. – Да, я, как и ты, терпеть не могу эту грязь, эту вонь и мусор на улицах. Я согласен, Джарроу очень сильно загрязнен и находится в полнейшем запустении. Я сам не знаю, почему я люблю этот город, но я бы не хотел жить ни в каком другом месте. Странно, не так ли?
Кэтрин кивнула, и на ее лице изобразилось понимание. Однако она сказала:
– Я терпеть не могу Джарроу. Я бы многое отдала, чтобы жить в другом месте.
– Но ты не имеешь ничего против Шилдса?
– Нет. Я бы с удовольствием поселилась в Шилдсе. Там намного чище, чем здесь.
– Ты не права. В Шилдсе есть районы, где еще грязнее, чем в Джарроу. К примеру, Костефайн-Таун. Пройдись как-нибудь туда и посмотри, какая там грязь.
– О, в таком районе я бы не хотела жить…
– Тебе бы хотелось жить в Вестоэ, не так ли?
Голос Тома звучал насмешливо. Он резко поднялся на ноги, и она тоже встала и с вызовом посмотрела на него.
– А что в этом плохого, если я действительно хочу жить в Вестоэ?
– Ничего, ничего. Я просто хотел напомнить тебе, что далеко не во всех домах в Шилдсе имеется водопровод, уж не говоря о горячей воде. И далеко не у всех есть в доме ванная и туалет. Твоя тетя Кэти смогла себе позволить все эти удобства, потому что она богата, но далеко не все люди в Шилдсе живут так, как она. А то, что в Шилдсе есть такой благоустроенный район, как Вестоэ, еще не значит, что Шилдс – идеальный город.
– А кто говорит, что Шилдс – идеальный город? – Кэтрин рассерженно прикусила губу и отвернулась. – И, пожалуйста, не говори мне больше «твоя тетя Кэти». Она не только «моя тетя Кэти», но и твоя тоже. Она приходится двоюродной бабушкой нам обоим, и, если бы ты хоть раз поговорил с ней, ты бы понял, какая она…
– Ладно, ладно, давай не начинать этого разговора, – резко перебил он.
Схватив ее за локоть, он повернул ее лицом к себе, но тут же отпустил и, смутившись, спрятал руки в карманы брюк. Они молча перешли улицу и прошли мимо старой церкви – единственного исторического памятника Джарроу, однако немаловажного. Эта церковь была известна тем, что когда-то в ней проповедовал Беде. Все так же молча они прошли мимо детского парка, пересекли пустырь, поросший высокой травой, и вышли на узкую улочку, от которой разветвлялся лабиринт грязных темных переулков. Все дома были похожи один на другой и производили одинаково унылое впечатление. В нескольких кварталах от ее дома они остановились и посмотрели друг на друга.
– Ты снова пойдешь туда завтра? – как бы между делом спросил Том.
– Может быть. Я точно не знаю.
– Но ты должна знать. У тебя есть какие-нибудь другие планы на завтра?
– Нет.
– Значит, ты пойдешь туда?
– Быть может.
– В это же самое время?
Она кивнула.
– Наверное.
Они еще с минуту молча смотрели друг на друга, потом она повернулась, собираясь идти.
– Пока, Том.
– Пока, Кэтрин, – тихо ответил он.
Поспешным шагом Кэтрин направилась в глубь переулка, осторожно переступая через навозные кучи и груды мусора. В конце переулка она свернула направо, потом еще раз направо и прошла по тропинке, ведущей к заднему двору ее дома. Двор был пуст, никто из ее шестерых братьев и сестер сейчас не играл там.
Люси Конноли сидела в старом обшарпанном кресле на кухне. Когда задняя дверь открылась, она обернулась и посмотрела на дочь.
– Ну и как? – осведомилась она недружелюбным тоном.
– Она дала мне десять шиллингов, – ответила Кэтрин, глядя в сторону.
– Черт бы ее побрал! Ты побоялась попросить у нее больше?
– Я просила у нее фунт, но она дала мне десять шиллингов! – раздраженно воскликнула Кэтрин, и тут же, опомнившись, прикрыла ладонью рот.
– Ага, дома ты забываешь о хороших манерах, которым тебя учат в колледже! – закричала на нее Люси. – Однако ты вспоминаешь о них, когда ты у тети Кэти, не так ли? Я знаю, если б ты попросила у нее фунт, она бы дала тебе фунт.
– Нет. Она не захотела дать мне фунт, потому что она знает, на что пойдут эти деньги.
Люси, сощурившись, взглянула в упор на дочь, и на ее лице изобразилась ярость.
– Что ж, ты у меня за это поплатишься, – злобно прошипела она. – В один из этих дней тебя ожидает сюрприз, моя дорогая леди. И ты сама на это нарвалась. Ты у меня вылетишь из этого монастыря так, словно тебе сунули в зад горячую кочергу.
Кэтрин опустила голову и отвернулась. Ее тошнило от вульгарного языка матери, в самом деле тошнило. Случалось, что после ссор с матерью ее рвало. Тетя Бриджит говорила, что ее мать в детстве была очень милой и воспитанной девочкой, но Кэтрин не могла в это поверить. Нет, она не могла в это поверить.
– О чем вы там беседуете с тетей Кэти целыми днями! А ну-ка подойди сюда и расскажи мне все, – повелительным тоном обратилась к ней Люси. – Нет, я не позволю тебе закрываться в своей комнате и дуться на меня. Ты останешься здесь и будешь разговаривать со мной, пока я тебя не отпущу. Сядь, – она указала пальцем на стул в углу. – Сядь и поговори ради разнообразия с собственной матерью.
Кэтрин опустилась на стул. Глядя на маленькую темноволосую женщину в кресле, она снова поймала себя на том, что желает, чтобы она была мертва, – и устыдилась собственных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100