– О, но ведь уже поздно! Все спектакли уже начались.
– Ладно, тогда отложим до завтра. Завтра вечером, надеюсь, вы свободны?
Она некоторое время колебалась, не сводя с него внимательного взгляда.
– Да, – ответила она наконец с коротким нервным смешком.
– Чудесно. А теперь пойдемте.
Он взял ее за руку, и быстрым шагом направился в сторону дороги, по которой они пришли.
Несколько минут они шли молча, потом она начала говорить – говорить быстро и без умолку, словно поставила себе целью заполнить тишину, рассказывая ему все, что она знала об истории Джарроу. Он шел рядом с ней молча, следя за выражением ее лица и пропуская мимо ушей большую часть ее слов. Когда они дошли до Дистрит, он прервал поток ее красноречия.
– На нем написано «Шилдс», – сказал он, глядя вслед обогнавшему их автобусу. – Мы пропустили наш автобус, мисс Малхолланд.
– О, в самом деле! – Она посмотрела на него и нервно моргнула. – Я понимаю, вам все это неинтересно, – добавила она, опустив глаза.
– И вы не ошибаетесь. – Он смеялся. – По крайней мере, на сегодняшний вечер с меня достаточно бесед на социальные темы. Я уже знаю все об Эллен Уилкинсон, о мистере Вальтере Рансмане, о советнике Дэвиде Рили, этом замечательном ирландце, о епископе Гордоне, о дядюшке Томе Коблее и о многих других.
– О, прос…
– Да, да, я это уже слышал.
Теперь оба смеялись.
– А знаете, мне нравится Джарроу, хоть он и выглядит ужасно, – сказала она через некоторое время. – Точнее, мне нравится не сам город, а люди – по крайней мере многие из них. Я сама родилась и выросла в Вестоэ. Я думаю, вам известно, сэр, – она серьезно повела головой, – что Вестоэ – самый престижный район Шилдса. Но я всегда предпочитала ему Джарроу. А мама, наоборот, терпеть не может Джарроу. Наверное, это потому, что она родилась здесь… А вот и автобус. На этом мы можем доехать до порта, а там пройдем пешком.
Когда они сели в автобус, она сказала:
– Жаль, что я отдала машину Питеру. На машине было бы удобнее. Но ему она нужна больше, чем мне.
– У вас есть машина?
Она скосила глаза на него и слегка улыбнулась.
– Мне бы следовало ответить на это, – прошептала она, – что машины есть не только у американцев.
– А сейчас вы опять скажете мне «простите», – прошептал он в ответ, почти касаясь губами ее уха.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Вы умеете водить? – поинтересовался он.
– Да, это моя собственная машина. Мне подарила ее на день рождения тетя Кэти, когда мне исполнился двадцать один год. Теперь, правда, она уже порядочно побита.
– Порядочно побита? Вы говорите так, как будто с тех пор прошло уже лет двадцать. Могу я спросить, сколько вам лет? Или нет, давайте я лучше угадаю. Двадцать три?
– Двадцать шесть.
– Двадцать шесть?! – Он заглянул ей в лицо. – А вы неплохо сохранились, мадам.
– Благодарю вас.
– Как я уже говорил вчера вечером, меня с самого начала удивило, что вы не похожи на своих родителей. Ваши отец и мать оба темноволосые – а вы почти блондинка.
Его взгляд скользнул по ее светлым блестящим волосам – она была без шляпки. Она слегка наклонила голову и отвернулась к окошку, оставив без ответа его замечание.
– Что такое? Я, может, что-нибудь не то сказал? – обеспокоился он.
– Мы сходим здесь.
Когда они сошли с автобуса и направились вдоль тротуара, он возобновил прерванную беседу.
– Я… кажется, я невольно затронул какую-то неприятную тему, – с запинкой проговорил он. – Да, теперь я припоминаю, что вчера вечером, когда я сказал вашему отцу, что вы так сильно отличаетесь от него внешне, наступило неловкое молчание… Простите, я вовсе не собирался любопытствовать о вещах, которые меня не касаются. И я совершенно забыл о вчерашнем, поверьте. Надеюсь, вы мне верите?
– Не волнуйтесь, все в порядке. Вы ведь не могли знать. – Она смотрела прямо перед собой. – Я действительно не папина дочь. Мой отец был по национальности норвежцем, он был сыном от первого брака мужа тети Кэти.
– О, простите. Простите меня, прошу вас. Если б я знал, я бы никогда не позволил себе…
– Пусть вас это не беспокоит, – она подняла к нему глаза и улыбнулась. – Я сама раньше этого не знала и все время удивлялась, что мы с отцом так непохожи. В конце концов, родителям надоело это слышать, и, когда мне исполнилось шестнадцать, они мне обо всем рассказали.
Немного смущенно она пересказала ему историю своего рождения, рассказала о том, что произошло между Нильсом и ее матерью, и о поспешном браке матери с Томом Малхолландом.
– Ну вот, теперь вы тоже знаете, – заключила она. – Как говорится, в каждой семье есть свой скелет.
Его взгляд снова скользнул по ее лицу. У нее была восхитительная кожа, цвета густых сливок.
– Бывают скелеты и похуже, – небрежно заметил он.
Она вопрошающе посмотрела на него, мягко улыбаясь.
– Вы хотите сказать, в вашей семье они тоже есть?
– Вы еще спрашиваете! Мои дедушка с бабушкой по отцовской линии были наполовину братом и сестрой… – Он склонил голову набок и усмехнулся. – Если моя мать и ее семья когда-нибудь узнают об этом… Боже, они этого не вынесут!
Входя в дом, оба громко смеялись, и Кэти, сидевшая в гостиной, обернулась на звук и посмотрела на дверь, потом перевела взгляд на Кэтрин, сидящую возле окна с шитьем.
Кэтрин тоже повернулась к двери, ожидая, что она откроется. Но дверь не открылась, и шаги стихли в глубине зала.
– Они пошли в кабинет, – заключила Кэтрин.
– Кэтрин!
– Да, тетя Кэти?
– Подойди сюда.
Кэтрин отложила шитье и подошла к старухе.
– Ты… Кажется, ты говорила, что он ей не нравится?
– Не то чтобы не нравится, тетя Кэти. Просто она считает его слишком самоуверенным и раскованным. Но американцы, наверное, все такие.
– Но они смеялись – или это мне послышалось?
– Да, они смеялись, тетя Кэти, – Кэтрин снова взглянула на дверь. – Но ты ведь знаешь, ей нравится смеяться. А он… он очень остроумный молодой человек, ты сама так говорила.
– Пойди посмотри, чем они там занимаются.
– О Боже, тетя Кэти! Ну что ты такое говоришь? – Кэтрин погладила старуху по еще густым седым волосам. – Даже думать об этом перестань. Разве такое может случиться?
– Кэтрин, – Кэти закрыла глаза и склонила голову на грудь. – У меня никак не выходит из головы, что он все-таки Розье.
– Но ведь ты говорила, что он тебе нравится.
– Он мне в самом деле нравится. Очень. – Она разомкнула веки и посмотрела на Кэтрин. – Я с каждым днем все больше и больше привязываюсь к нему, и все же… И все же мне страшно. Я уже говорила тебе вчера, у меня такое ощущение, будто я вернулась на семьдесят лет назад, и все мои старые страхи тоже вернулись. Только теперь я боюсь не за себя, а за нее. Мы не должны забывать о том, что он Розье, Кэтрин.
– Успокойся, тетя Кэти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100