Серебряный турский грош, который должен был в 1303 г. равняться (по стоимости) 9 денье, а при Людовике IX стоил 12 денье или 1 су, в итоге стал стоить 2 су 2 денье (т. е. 26 денье)113. В мае 1295 г. в королевском ордонансе разъяснялось, что король вынужден был выпустить такие деньги, «в которых, возможно, несколько не хватает веса, не тот состав сплава и не полностью соблюдаются прочие условия, которые обычно соблюдали наши предшественники»114.
Монархия в качестве дебитора несомненно выигрывала, однако же в качестве сборщика налогов начала проигрывать. Турский грош, в 1295 году стоивший 1 су, к 1305 г. стал стоить 3 су115. Поэтому в июне 1306 г. король как ни в чем не бывало объявил, что возвращается к монетной системе Людовика Святого и что с 8 сентября ослабевший турский грош будет стоить столько, сколько ему полагается. Одним-единственным ордонансом деньги, циркулирующие в королевстве, были обесценены на две трети. В Париже вспыхнули волнения. По словам хрониста Жана Сен-Викторского, «жители Парижа, особенно бедняки и простолюдины, снимающие жилье, в результате утроения платы за него подняли бунт сперва против владельцев домов, а потом и против короля»116. По иронии судьбы король был вынужден искать убежища в замке тамплиеров в Париже, а шумевшая снаружи толпа отказывалась пропускать в замок провизию и предметы первой необходимости, а также никого туда не впускала и не выпускала, пока сам король не обратится к народу с объяснениями по поводу очередной «порчи денег». Однако Филипп, намереваясь тайно бежать из замка, отнюдь не собирался выступать перед разъяренной толпой. После тщетных попыток увидеть своего короля, восставшие обратили свой гнев против одного богатого парижанина по имени Этьен Барбетт, который, как считали бедняки, и посоветовал королю вернуться к полноценным деньгам. Они вломились в его дома и сожгли их, уничтожив все имущество. Королю удалось восстановить порядок только с помощью оружия; многие были убиты. Тех, кого сочли зачинщиками, арестовали и повесили в январе 1307г. Похоже, никто особо и не старался обеспечить восстановление справедливости, ибо главной целью было припугнуть восставших. Жан Сен-Викторский лаконично комментирует эти события: «случайно повешены были и некоторые невиновные; остальные, не желая подвергать себя опасности, предпочли спасаться бегством»117. В провинциях тоже было неспокойно. В Шалоне вспышка волнений была спровоцирована «знатными и богатыми людьми», выступавшими против королевского ордонанса, предписывавшего возврат к «хорошим» деньгам. Местный прево и кое-кто из королевских чиновников были окружены разъяренной толпой и вытерпели множество оскорблений словом и делом. В 1310 г. жителей Шалона обязали выплатить за непослушание огромный штраф — 2 000 турских ливров прево Жирару де Преслю и 10 000 турских ливров королю118. Однако, несмотря на подобные вспышки недовольства, государство продолжало менять стоимость монет по мере необходимости в течение еще нескольких лет после 1306 г. В 1311 г. стоимость парижского денье была удвоена; в 1313-м произошел еще один возврат к «хорошим» деньгам119. Однако, несмотря на массу проблем, вызванных падением стоимости денег, возврат к полноценным деньгам, тем не менее, был, видимо, ошибкой. В конце XIII в. стоимость драгоценных металлов была стабильно высокой, и любые последовательные попытки поддержать счетные единицы в нужном соотношении с драгоценными металлами по стандартам, установленным при Людовике IX в 1266 г., неизбежно привели бы к тому, что у короля иссякли бы всякие запасы этих металлов; необходимость найти новый источник пополнения казны, вполне возможно, и привела в скором времени к арестам тамплиеров, начавшимся в 1307 г.
Существовал и еще один метод добывания денег: выделить несколько богатых социальных групп, которые можно было бы обобрать, не вызывая общественного протеста. Одной из таких групп были «ломбардцы», купцы и банкиры из итальянских городов-республик. Двое ломбардцев, Альбиццо и Муциатто Гвиди в 90-х годах XIII в. исполняли роль откупщиков налогов, уплачиваемых в королевскую казну, а также были королевскими казначеями в различные годы правления Филиппа IV. В 1294 г. они ссудили королю деньги на том условии, что им вернут долг после следующего сбора налога, а также обеспечили королю заем в 600 000 турских ливров у других итальянцев, проживавших на территории Франции; в 1297 г. они одолжили королю 200 000 турских ливров из собственных средств. Однако Филипп счел, что легче ограбить ломбардцев и забрать их имущество себе, чем поступить с ними по закону, благодаря чему он мог бы иметь стабильный, хотя и не столь впечатляющий, денежный доход. В 1291 г. были произведены массовые аресты ломбардцев, и в течение 90-х годов XIII в. отдельные их представители подверглись конфискации имущества, тяжким поборам или были изгнаны из французского королевства. С 1303 г. ломбардцев все реже и реже принимали на королевскую службу и, наконец, в 1311 г. все их товары и долговые обязательства были присвоены государством, а сами они арестованы120. В соответствии с королевским ордонансом от того же года, именно они послужили причиной того, что «жители королевства были ввергнуты в нищету ростовщиками-лихоимцами, денежная система была разрушена, а королевские указы грубо нарушались»121. Пострадали и евреи. В 1295 г. евреев сенешальства Бокер силой заставили сдать свои «лихоимские» доходы и сообщить властям подробности своих финансовых сделок122. Финансовое могущество евреев, однако, уже на протяжении жизни целого поколения было не тем, что прежде, поскольку банкиры-христиане прибрали к рукам многие из их прежних функций. Начиная с 22 июля 1306 г. шли аресты евреев, их собственность экспроприировалась, а сами они высылались из королевства123.
Положение тамплиеров имело определенное сходство с положением некоторых других, в том числе и названных выше, групп населения. Члены ордена не были популярны в народе; в большинстве своем они были богаты и еще теснее связаны с государственным аппаратом управления, чем даже ломбардцы или евреи. С начала XIII в. французские тамплиеры часто выполняли функции королевских банкиров, тесно сотрудничая с бальи и сенешалями. Почти столетие казначей парижского Тампля практически являлся и казначеем королевского домена. В королевских счетах за 1202 г. Тампль представлен как центральное хранилище, куда помещались дополнительные денежные поступления, полученные из округов и ба-льяжей; он же оплачивал расходы, которые не удалось покрыть местным чиновникам. При Людовике Святом королевская казна содержалась в Тампле. Записи королевского камергера Жана Сарразена отражают постоянное движение средств из казны Тампля в различные службы королевского двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Монархия в качестве дебитора несомненно выигрывала, однако же в качестве сборщика налогов начала проигрывать. Турский грош, в 1295 году стоивший 1 су, к 1305 г. стал стоить 3 су115. Поэтому в июне 1306 г. король как ни в чем не бывало объявил, что возвращается к монетной системе Людовика Святого и что с 8 сентября ослабевший турский грош будет стоить столько, сколько ему полагается. Одним-единственным ордонансом деньги, циркулирующие в королевстве, были обесценены на две трети. В Париже вспыхнули волнения. По словам хрониста Жана Сен-Викторского, «жители Парижа, особенно бедняки и простолюдины, снимающие жилье, в результате утроения платы за него подняли бунт сперва против владельцев домов, а потом и против короля»116. По иронии судьбы король был вынужден искать убежища в замке тамплиеров в Париже, а шумевшая снаружи толпа отказывалась пропускать в замок провизию и предметы первой необходимости, а также никого туда не впускала и не выпускала, пока сам король не обратится к народу с объяснениями по поводу очередной «порчи денег». Однако Филипп, намереваясь тайно бежать из замка, отнюдь не собирался выступать перед разъяренной толпой. После тщетных попыток увидеть своего короля, восставшие обратили свой гнев против одного богатого парижанина по имени Этьен Барбетт, который, как считали бедняки, и посоветовал королю вернуться к полноценным деньгам. Они вломились в его дома и сожгли их, уничтожив все имущество. Королю удалось восстановить порядок только с помощью оружия; многие были убиты. Тех, кого сочли зачинщиками, арестовали и повесили в январе 1307г. Похоже, никто особо и не старался обеспечить восстановление справедливости, ибо главной целью было припугнуть восставших. Жан Сен-Викторский лаконично комментирует эти события: «случайно повешены были и некоторые невиновные; остальные, не желая подвергать себя опасности, предпочли спасаться бегством»117. В провинциях тоже было неспокойно. В Шалоне вспышка волнений была спровоцирована «знатными и богатыми людьми», выступавшими против королевского ордонанса, предписывавшего возврат к «хорошим» деньгам. Местный прево и кое-кто из королевских чиновников были окружены разъяренной толпой и вытерпели множество оскорблений словом и делом. В 1310 г. жителей Шалона обязали выплатить за непослушание огромный штраф — 2 000 турских ливров прево Жирару де Преслю и 10 000 турских ливров королю118. Однако, несмотря на подобные вспышки недовольства, государство продолжало менять стоимость монет по мере необходимости в течение еще нескольких лет после 1306 г. В 1311 г. стоимость парижского денье была удвоена; в 1313-м произошел еще один возврат к «хорошим» деньгам119. Однако, несмотря на массу проблем, вызванных падением стоимости денег, возврат к полноценным деньгам, тем не менее, был, видимо, ошибкой. В конце XIII в. стоимость драгоценных металлов была стабильно высокой, и любые последовательные попытки поддержать счетные единицы в нужном соотношении с драгоценными металлами по стандартам, установленным при Людовике IX в 1266 г., неизбежно привели бы к тому, что у короля иссякли бы всякие запасы этих металлов; необходимость найти новый источник пополнения казны, вполне возможно, и привела в скором времени к арестам тамплиеров, начавшимся в 1307 г.
Существовал и еще один метод добывания денег: выделить несколько богатых социальных групп, которые можно было бы обобрать, не вызывая общественного протеста. Одной из таких групп были «ломбардцы», купцы и банкиры из итальянских городов-республик. Двое ломбардцев, Альбиццо и Муциатто Гвиди в 90-х годах XIII в. исполняли роль откупщиков налогов, уплачиваемых в королевскую казну, а также были королевскими казначеями в различные годы правления Филиппа IV. В 1294 г. они ссудили королю деньги на том условии, что им вернут долг после следующего сбора налога, а также обеспечили королю заем в 600 000 турских ливров у других итальянцев, проживавших на территории Франции; в 1297 г. они одолжили королю 200 000 турских ливров из собственных средств. Однако Филипп счел, что легче ограбить ломбардцев и забрать их имущество себе, чем поступить с ними по закону, благодаря чему он мог бы иметь стабильный, хотя и не столь впечатляющий, денежный доход. В 1291 г. были произведены массовые аресты ломбардцев, и в течение 90-х годов XIII в. отдельные их представители подверглись конфискации имущества, тяжким поборам или были изгнаны из французского королевства. С 1303 г. ломбардцев все реже и реже принимали на королевскую службу и, наконец, в 1311 г. все их товары и долговые обязательства были присвоены государством, а сами они арестованы120. В соответствии с королевским ордонансом от того же года, именно они послужили причиной того, что «жители королевства были ввергнуты в нищету ростовщиками-лихоимцами, денежная система была разрушена, а королевские указы грубо нарушались»121. Пострадали и евреи. В 1295 г. евреев сенешальства Бокер силой заставили сдать свои «лихоимские» доходы и сообщить властям подробности своих финансовых сделок122. Финансовое могущество евреев, однако, уже на протяжении жизни целого поколения было не тем, что прежде, поскольку банкиры-христиане прибрали к рукам многие из их прежних функций. Начиная с 22 июля 1306 г. шли аресты евреев, их собственность экспроприировалась, а сами они высылались из королевства123.
Положение тамплиеров имело определенное сходство с положением некоторых других, в том числе и названных выше, групп населения. Члены ордена не были популярны в народе; в большинстве своем они были богаты и еще теснее связаны с государственным аппаратом управления, чем даже ломбардцы или евреи. С начала XIII в. французские тамплиеры часто выполняли функции королевских банкиров, тесно сотрудничая с бальи и сенешалями. Почти столетие казначей парижского Тампля практически являлся и казначеем королевского домена. В королевских счетах за 1202 г. Тампль представлен как центральное хранилище, куда помещались дополнительные денежные поступления, полученные из округов и ба-льяжей; он же оплачивал расходы, которые не удалось покрыть местным чиновникам. При Людовике Святом королевская казна содержалась в Тампле. Записи королевского камергера Жана Сарразена отражают постоянное движение средств из казны Тампля в различные службы королевского двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126