Каждый вступающий в орден дает четыре основных обета: «послушание, целомудрие, бедность и желание отдать все свои силы служению Святой Земле Иерусалимской». А потом его принимают в братство «с благородным и мирным поцелуем и облачая в плащ тамплиера со святым крестом на груди в знак преклонения братьев перед распятием Христовым и в память о страстях Господних, и ему дается урок того, как следует соблюдать Устав ордена и его старинные обычаи, созданные Римской церковью и святыми отцами» Правила приема соблюдаются в ордене повсеместно и приняты с момента его основания. Любой, кто говорит или считает иначе, «глубоко заблуждается и позорит себя отступлением от истины».
Затем защитники ордена перешли к непосредственному опровержению предъявленных ордену обвинений. Они считали эти обвинения «позорными, ужасающими, отвратительными, совершенно невозможными и абсолютно непотребными». Те, кто сообщил подобную ложь папе и королю, являются
лжехристианами и еретиками, клеветниками и совратителями Святой церкви и всей христианской веры, ибо, движимые жаждой наживы и алчностью, эти нечестивые сеятели смут выискивают нестойких в вере своей братьев, которые за свои грехи, подобно паршивой овце, были из стада, то есть содружества братьев, изгнаны
и собрались вместе, и сотворили эту ложь, и заставили короля и его совет поверить им. В результате чего «произросла большая опасность» для ордена, и братья пострадали — были арестованы, ограблены, подвергнуты пыткам, казням и насилию и «силой принуждены под угрозой смерти» признаться в преступлениях, «погрешив против своей совести».
По отношению к данному расследованию они выдвинули тот аргумент, что комиссия не может судить согласно закону, т. е.exofficio, поскольку орден тамплиеров до начала арестов «не был опорочен в глазах общества ни одним преступлением из тех, в которых его обвиняют, и теперь, как нам совершенно ясно, мы и наши братья не можем считать себя в безопасности, ибо постоянно находимся во власти лжецов, наговаривающих на нас королю». Каждый день выдумывалась какая-нибудь новая угроза, и тамплиеров постоянно уверяли, что их сожгут на костре, если они откажутся от своих первоначальных признаний. Выступавшие перед комиссией были уверены, что те братья, что признали свою вину, сделали это под пыткой и с радостью отказались бы от своих слов, если б осмелились, а потому они просят, чтобы им гарантировали безопасность, дабы «они могли без страха обратиться к истине». В заключение Пьер де Болонья со своей обычной сдержанностью заявил:
Все это они говорят в защиту ордена от имени всех братьев, всех его защитников, настоящих и будущих, как по отдельности, так и вместе взятых. И если (ими) было сделано или сказано что-лиоо спосооное нанести вред упомянутому ордену или вызвать его осуждение, то отныне все это считается недействительным как не имеющее ни малейшего смысла и ценности.
* * *
Пьер де Болонья предстал перед комиссией вместе со служителем ордена Жаном де Монреалем, который зачитал короткое заявление, особо касавшееся тамплиеров, содержавшихся в доме Ришара де Сполии. Его аргументы также сводились к тому, что признания были вырваны пытками и угрозами, а потому не имеют под собой оснований, поскольку тамплиеры не подлежат ни светской, ни церковной юрисдикции, включая инквизиторскую, и подчиняются лишь самому папе римскому или же его легатам, специально для этого назначенным. Он украсил свое выступление примерами, рассказав, в частности, об одном тамплиере, которого за некоторые прегрешения исключили из ордена, но которому Бонифаций VIII затем разрешил вернуться в лоно братства, вменив в обязанность, однако, соблюдать Устав ордена и назначив в соответствии с этим Уставом наказание: есть с полу в течение одного года и одного дня. Напомнил он и о том, как был захвачен замок Сафед и 80 братьев, став пленниками султана, отказались отречься от Христа и были обезглавлены44.
Члены комиссии, однако, не пожелали отвлекаться на частные подробности жизни отдельных братьев или ордена в прошлом; к этому они не имели ни малейшего отношения и предпочли основывать свой ответ приведенным аргументам на строгом и узком понимании своей функции — расследовании деятельности ордена в целом. Сами они не могли ни освободить тамплиеров, ни вернуть им их имущество, поскольку не они арестовывали их и удерживали в застенках. Об этом следовало просить папу и Святую церковь. Они не могли также согласиться с тем, что орден ничем себя не опорочил, ибо в папских буллах утверждалось иное. Мнение, высказанное Жаном де Монреален относительно того, что орден не подлежит юрисдикции светских и инквизиционных судов, также совершенно ошибочно, ибо инквизиция получила папские санкции на возбуждение судебных процессов в тех случаях, когда подозревается ересь. Что же касается сказанного по адресу великого магистра, то, как подчеркнули члены комиссии, его приглашали на допрос несколько раз, однако же он лишь твердил, что его дело папа отложил для собственного рассмотрения, а потому он станет давать показания лишь самому Клименту. По остальным пунктам комиссия отвечала не так подробно, заявив просто, что «эти вопросы вне их компетенции, однако они охотно попросят тех, кто за это отвечает, сделать все возможное для улучшения жизни указанных братьев». А в заключение они сообщили, что намерены перейти непосредственно к следствию и готовы выслушать любого из защитников в любое время, «вплоть до самого последнего часа работы комиссии». В следующую субботу, 11 апреля, члены комиссии определили практические детали процедуры. Пьер де Болонья, Рено де Провен, Гийом де Шанбонне и Бертран де Сартиж должны выступать от имени всего братства. Эти четверо, таким образом, становятся официальными представителями ордена вне зависимости от собственного желания и с этого времени должны присутствовать на допросах свидетелей и, таким образом, могут сыграть важную роль в процессе45. Несмотря на то что защитникам ордена не удалось убедить комиссию в справедливости большинства своих аргументов, тем не менее, их выступление послужило встряской для многих тамплиеров, выведя их из состояния пассивности и дав возможность надеяться, что вынесенный приговор еще не окончателен. Более того, защитники продолжали — и с огромным мастерством! — расшатывать явственно неустойчивую правовую основу процесса — начиная с арестов и содержания в заключении, а также последующего расследования. За первые две недели апреля 1310г. положение дел арестованных тамплиеров кардинально переменилось и выглядело куда более обнадеживающе, чем когда-либо в течение двух с половиной лет следствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Затем защитники ордена перешли к непосредственному опровержению предъявленных ордену обвинений. Они считали эти обвинения «позорными, ужасающими, отвратительными, совершенно невозможными и абсолютно непотребными». Те, кто сообщил подобную ложь папе и королю, являются
лжехристианами и еретиками, клеветниками и совратителями Святой церкви и всей христианской веры, ибо, движимые жаждой наживы и алчностью, эти нечестивые сеятели смут выискивают нестойких в вере своей братьев, которые за свои грехи, подобно паршивой овце, были из стада, то есть содружества братьев, изгнаны
и собрались вместе, и сотворили эту ложь, и заставили короля и его совет поверить им. В результате чего «произросла большая опасность» для ордена, и братья пострадали — были арестованы, ограблены, подвергнуты пыткам, казням и насилию и «силой принуждены под угрозой смерти» признаться в преступлениях, «погрешив против своей совести».
По отношению к данному расследованию они выдвинули тот аргумент, что комиссия не может судить согласно закону, т. е.exofficio, поскольку орден тамплиеров до начала арестов «не был опорочен в глазах общества ни одним преступлением из тех, в которых его обвиняют, и теперь, как нам совершенно ясно, мы и наши братья не можем считать себя в безопасности, ибо постоянно находимся во власти лжецов, наговаривающих на нас королю». Каждый день выдумывалась какая-нибудь новая угроза, и тамплиеров постоянно уверяли, что их сожгут на костре, если они откажутся от своих первоначальных признаний. Выступавшие перед комиссией были уверены, что те братья, что признали свою вину, сделали это под пыткой и с радостью отказались бы от своих слов, если б осмелились, а потому они просят, чтобы им гарантировали безопасность, дабы «они могли без страха обратиться к истине». В заключение Пьер де Болонья со своей обычной сдержанностью заявил:
Все это они говорят в защиту ордена от имени всех братьев, всех его защитников, настоящих и будущих, как по отдельности, так и вместе взятых. И если (ими) было сделано или сказано что-лиоо спосооное нанести вред упомянутому ордену или вызвать его осуждение, то отныне все это считается недействительным как не имеющее ни малейшего смысла и ценности.
* * *
Пьер де Болонья предстал перед комиссией вместе со служителем ордена Жаном де Монреалем, который зачитал короткое заявление, особо касавшееся тамплиеров, содержавшихся в доме Ришара де Сполии. Его аргументы также сводились к тому, что признания были вырваны пытками и угрозами, а потому не имеют под собой оснований, поскольку тамплиеры не подлежат ни светской, ни церковной юрисдикции, включая инквизиторскую, и подчиняются лишь самому папе римскому или же его легатам, специально для этого назначенным. Он украсил свое выступление примерами, рассказав, в частности, об одном тамплиере, которого за некоторые прегрешения исключили из ордена, но которому Бонифаций VIII затем разрешил вернуться в лоно братства, вменив в обязанность, однако, соблюдать Устав ордена и назначив в соответствии с этим Уставом наказание: есть с полу в течение одного года и одного дня. Напомнил он и о том, как был захвачен замок Сафед и 80 братьев, став пленниками султана, отказались отречься от Христа и были обезглавлены44.
Члены комиссии, однако, не пожелали отвлекаться на частные подробности жизни отдельных братьев или ордена в прошлом; к этому они не имели ни малейшего отношения и предпочли основывать свой ответ приведенным аргументам на строгом и узком понимании своей функции — расследовании деятельности ордена в целом. Сами они не могли ни освободить тамплиеров, ни вернуть им их имущество, поскольку не они арестовывали их и удерживали в застенках. Об этом следовало просить папу и Святую церковь. Они не могли также согласиться с тем, что орден ничем себя не опорочил, ибо в папских буллах утверждалось иное. Мнение, высказанное Жаном де Монреален относительно того, что орден не подлежит юрисдикции светских и инквизиционных судов, также совершенно ошибочно, ибо инквизиция получила папские санкции на возбуждение судебных процессов в тех случаях, когда подозревается ересь. Что же касается сказанного по адресу великого магистра, то, как подчеркнули члены комиссии, его приглашали на допрос несколько раз, однако же он лишь твердил, что его дело папа отложил для собственного рассмотрения, а потому он станет давать показания лишь самому Клименту. По остальным пунктам комиссия отвечала не так подробно, заявив просто, что «эти вопросы вне их компетенции, однако они охотно попросят тех, кто за это отвечает, сделать все возможное для улучшения жизни указанных братьев». А в заключение они сообщили, что намерены перейти непосредственно к следствию и готовы выслушать любого из защитников в любое время, «вплоть до самого последнего часа работы комиссии». В следующую субботу, 11 апреля, члены комиссии определили практические детали процедуры. Пьер де Болонья, Рено де Провен, Гийом де Шанбонне и Бертран де Сартиж должны выступать от имени всего братства. Эти четверо, таким образом, становятся официальными представителями ордена вне зависимости от собственного желания и с этого времени должны присутствовать на допросах свидетелей и, таким образом, могут сыграть важную роль в процессе45. Несмотря на то что защитникам ордена не удалось убедить комиссию в справедливости большинства своих аргументов, тем не менее, их выступление послужило встряской для многих тамплиеров, выведя их из состояния пассивности и дав возможность надеяться, что вынесенный приговор еще не окончателен. Более того, защитники продолжали — и с огромным мастерством! — расшатывать явственно неустойчивую правовую основу процесса — начиная с арестов и содержания в заключении, а также последующего расследования. За первые две недели апреля 1310г. положение дел арестованных тамплиеров кардинально переменилось и выглядело куда более обнадеживающе, чем когда-либо в течение двух с половиной лет следствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126