Вскоре, к 17 декабря, собралось уже пятеро членов комиссии; епископ Байё и архидиакон Ма-гелона прислали свои извинения, которые были зачитаны в присутствии Гийома де Шанбонне и Бертрана де Сарти-жа, однако ни Рено де Провена, ни Пьера де Болоньи не было и в помине. Защитники попросили, чтобы привели де Провена и де Болонью, ибо без их помощи им не обойтись, ведь они всего лишь «неграмотные миряне», однако им сказали, что эти двое «по всем требованиям закона и добровольно отказались от защиты ордена и вернулись к первоначальным признаниям» и что после отказа от защиты Пьер де Болонья бежал из тюрьмы и скрылся. Нет никаких сведений о его дальнейшей судьбе; более во время процесса он не появляется; вполне возможно, он был просто убит в застенке. Относительно Рено де Провена члены комиссии заявили, что этот человек в любом случае не может быть допущен к защите, ибо лишен своего сана советом провинции Сане. Комиссия, однако, выразила готовность выслушать Гийома де Шанбонне и Бертрана де Сартижа и разрешила им присутствовать на допросах других свидетелей. Но тут обоим рыцарям изменило мужество; они не пожелали ни присутствовать на допросах, ни задавать вопросы свидетелям, пока не воссоединятся с Пьером де Болоньей и Рено де Провеном, «а потому, — констатирует протокол, — покинули заседание комиссии»26.
Защита ордена, провал которой наметился еще 12 мая, теперь окончательно захлебывалась. Несмотря на то что комиссия продолжала заседать до июня 1311 г., мало кто уже осмеливался защищать орден или хотя бы просто Добиваться возможности выступить перед комиссией. За время сессии, начавшейся в ноябре 1310 г., комиссия выслушала 215 свидетельских показаний; 198 человек признались в том или ином преступлении, 14 продолжали Утверждать, что тамплиеры ни в чем не виновны, а трое — Францисканец, доминиканец и нотариус — были, так сказать, независимыми свидетелями, т. е. не тамплиерами. Столь драматические перемены произошли с марта прошлого года, когда 597 человек готовы были защищать орден и еще 12 соблюдали нейтралитет, а всего лишь 15 человек не пожелали участвовать в защите27. Сожжения тамплиеров и исчезновение «с поля боя» основных защитников ордена послужили главными причинами крушения его организованной защиты, однако имеются указания на то, что отнюдь не все тамплиеры были настолько деморализованы, как это может показаться на первый взгляд. Физическую власть над ними правительство все еще могло осуществлять: лишь 87 из 212 тамплиеров, представших перед комиссией в ноябре 1310 г. — июне 1311 г., записаны как желавшие в начале года защищать орден, но даже и при этом условии, видимо, в Париже должно было находиться более 500 его потенциальных защитников, оставшихся в живых, но теперь один за другим исчезавших из протоколов. Хотя 84 из 87 вернулись к своим первоначальным показаниям, все же значительно большая пропорция — 26 из 44 — тех, кто 19 мая добровольно отказался от намерения защищать орден, затем предстали перед комиссией28. Невозможно теперь узнать, как остальные — значительное большинство — защитники ордена прореагировали на сожжения тамплиеров; вероятно, французское правительство специально отбирало тех из отказавшихся защищать орден, кто был наиболее сильно напуган. Например, среди таковых была некая группа тамплиеров, получивших отпущение грехов и примирение с церковью от совета Санса и Реймса — 18 человек из самой первой группы (в 20 человек); все они давали показания перед членами совета29 и, таким образом, оказались в точно таком же положении, как и те, кто отправился на костер в мае, а потому, видимо, ощущали немалый страх Советы провинций, разумеется, продолжали расследование и после первых казней. 5 мая 1311 г. 6 тамплиеров (трое священников, один рыцарь и два служителя), приговоренные к пожизненному заключению, предстали перед папской комиссией. Одним из этих священников был Рено де Провен, «лишенный советом Санса сана и всех основных и второстепенных орденов, а также всех церковных привилегий и плаща тамплиера»30.
Свидетели по большей части были заняты тем, чтобы опровергнуть любую свою причастность к защите ордена. Многие предваряли показания вопросом, не будут ли их слова, сказанные «по простоте душевной», вменены им в вину?1, что явно указывает, насколько сильное давление испытывали они со стороны провинциальных судов. Иные пытались объяснить, почему они ранее выступили в защиту ордена, и спешили отказаться от собственных слов: например, Элиас де Жокро, совсем еще молодой человек, заявил комиссии, что решил выступить в защиту ордена, потому что «ему дали дурной совет»; Никола де Компь-ень «не знал, почему он так поступил, просто видел, как делают другие», а Филипп де Манен сказал, что сделал это «по глупости и простоте душевной»32 Некоторые, совершенно очевидно, были страшно напуганы и от ужаса себя не помнили. Этьен де Домон, 50-летний брат-служитель, являет собой как раз подобный пример. Сперва, на парижских слушаниях осенью 1307 г., он признался и в отречении от Христа, и в плевании на крест, и в непристойных поцелуях, и в склонности к гомосексуализму, однако — в феврале и апреле 1310 г. — выступал в защиту ордена33. И все же год спустя, 16 февраля 1311 г., он заявил перед папской комиссией, что получил отпущение грехов и примирение с церковью от самого епископа Парижского и не намерен более отступаться от первоначальных признаний, сделанных в присутствии этого епископа. Впрочем, когда его стали спрашивать, он подробно описал свое вступление в орден (происходившее согласно Уставу) и твердо заявил, что никогда не знал и не слыхал ни о каких преступных заблуждениях со стороны членов ордена. Когда его прямо спросили, происходило ли что-либо непотребное во время его приема в орден, он ответил, что «не может вспомнить, поскольку прошло слишком много лет». Но когда ему зачитали первые тринадцать статей обвинения, он сказал, что «плюнул рядом с крестом и отрекся от Бога». В протоколе есть примечание по поводу этого свидетеля, который «обладал такой душевной простотой» и говорил обо всем «так (нескладно)… что, несмотря на многословие, было очевидно», что комиссии не стоит особенно доверять его показаниям. «Он, похоже, был ужасно напуган, — добавляет далее судебный клерк, — из-за тех показаний, которые дал в присутствии епископа Парижского, и сказал, что его пытали в течение двух или более лет в парижской тюрьме до того»34. Три служителя ордена — Жан де Нис, Анри де Компьень и Паризе из Бюра — фактически отрицали, что когда-либо решались выступить в защиту ордена, несмотря на тот факт, что их имена определенно названы в протоколе среди прочих защитников35. Не говоря уж о сожжении на костре, все остальные приговоры, вынесенные советами провинций, и сами по себе, видимо, были неплохим средством запугивания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Защита ордена, провал которой наметился еще 12 мая, теперь окончательно захлебывалась. Несмотря на то что комиссия продолжала заседать до июня 1311 г., мало кто уже осмеливался защищать орден или хотя бы просто Добиваться возможности выступить перед комиссией. За время сессии, начавшейся в ноябре 1310 г., комиссия выслушала 215 свидетельских показаний; 198 человек признались в том или ином преступлении, 14 продолжали Утверждать, что тамплиеры ни в чем не виновны, а трое — Францисканец, доминиканец и нотариус — были, так сказать, независимыми свидетелями, т. е. не тамплиерами. Столь драматические перемены произошли с марта прошлого года, когда 597 человек готовы были защищать орден и еще 12 соблюдали нейтралитет, а всего лишь 15 человек не пожелали участвовать в защите27. Сожжения тамплиеров и исчезновение «с поля боя» основных защитников ордена послужили главными причинами крушения его организованной защиты, однако имеются указания на то, что отнюдь не все тамплиеры были настолько деморализованы, как это может показаться на первый взгляд. Физическую власть над ними правительство все еще могло осуществлять: лишь 87 из 212 тамплиеров, представших перед комиссией в ноябре 1310 г. — июне 1311 г., записаны как желавшие в начале года защищать орден, но даже и при этом условии, видимо, в Париже должно было находиться более 500 его потенциальных защитников, оставшихся в живых, но теперь один за другим исчезавших из протоколов. Хотя 84 из 87 вернулись к своим первоначальным показаниям, все же значительно большая пропорция — 26 из 44 — тех, кто 19 мая добровольно отказался от намерения защищать орден, затем предстали перед комиссией28. Невозможно теперь узнать, как остальные — значительное большинство — защитники ордена прореагировали на сожжения тамплиеров; вероятно, французское правительство специально отбирало тех из отказавшихся защищать орден, кто был наиболее сильно напуган. Например, среди таковых была некая группа тамплиеров, получивших отпущение грехов и примирение с церковью от совета Санса и Реймса — 18 человек из самой первой группы (в 20 человек); все они давали показания перед членами совета29 и, таким образом, оказались в точно таком же положении, как и те, кто отправился на костер в мае, а потому, видимо, ощущали немалый страх Советы провинций, разумеется, продолжали расследование и после первых казней. 5 мая 1311 г. 6 тамплиеров (трое священников, один рыцарь и два служителя), приговоренные к пожизненному заключению, предстали перед папской комиссией. Одним из этих священников был Рено де Провен, «лишенный советом Санса сана и всех основных и второстепенных орденов, а также всех церковных привилегий и плаща тамплиера»30.
Свидетели по большей части были заняты тем, чтобы опровергнуть любую свою причастность к защите ордена. Многие предваряли показания вопросом, не будут ли их слова, сказанные «по простоте душевной», вменены им в вину?1, что явно указывает, насколько сильное давление испытывали они со стороны провинциальных судов. Иные пытались объяснить, почему они ранее выступили в защиту ордена, и спешили отказаться от собственных слов: например, Элиас де Жокро, совсем еще молодой человек, заявил комиссии, что решил выступить в защиту ордена, потому что «ему дали дурной совет»; Никола де Компь-ень «не знал, почему он так поступил, просто видел, как делают другие», а Филипп де Манен сказал, что сделал это «по глупости и простоте душевной»32 Некоторые, совершенно очевидно, были страшно напуганы и от ужаса себя не помнили. Этьен де Домон, 50-летний брат-служитель, являет собой как раз подобный пример. Сперва, на парижских слушаниях осенью 1307 г., он признался и в отречении от Христа, и в плевании на крест, и в непристойных поцелуях, и в склонности к гомосексуализму, однако — в феврале и апреле 1310 г. — выступал в защиту ордена33. И все же год спустя, 16 февраля 1311 г., он заявил перед папской комиссией, что получил отпущение грехов и примирение с церковью от самого епископа Парижского и не намерен более отступаться от первоначальных признаний, сделанных в присутствии этого епископа. Впрочем, когда его стали спрашивать, он подробно описал свое вступление в орден (происходившее согласно Уставу) и твердо заявил, что никогда не знал и не слыхал ни о каких преступных заблуждениях со стороны членов ордена. Когда его прямо спросили, происходило ли что-либо непотребное во время его приема в орден, он ответил, что «не может вспомнить, поскольку прошло слишком много лет». Но когда ему зачитали первые тринадцать статей обвинения, он сказал, что «плюнул рядом с крестом и отрекся от Бога». В протоколе есть примечание по поводу этого свидетеля, который «обладал такой душевной простотой» и говорил обо всем «так (нескладно)… что, несмотря на многословие, было очевидно», что комиссии не стоит особенно доверять его показаниям. «Он, похоже, был ужасно напуган, — добавляет далее судебный клерк, — из-за тех показаний, которые дал в присутствии епископа Парижского, и сказал, что его пытали в течение двух или более лет в парижской тюрьме до того»34. Три служителя ордена — Жан де Нис, Анри де Компьень и Паризе из Бюра — фактически отрицали, что когда-либо решались выступить в защиту ордена, несмотря на тот факт, что их имена определенно названы в протоколе среди прочих защитников35. Не говоря уж о сожжении на костре, все остальные приговоры, вынесенные советами провинций, и сами по себе, видимо, были неплохим средством запугивания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126