Она только что из Амстердама. Наш номер – 810.
Для Линдсей это было сюрпризом, хотя и не очень большим. Очевидно, Джини была не так уж недоступна, как полагал Макс. Скорее всего Роуленду в конце концов все же удалось отловить ее. А уж Джини, если включится в стоящее дело, готова работать ночи напролет. В последнем сомневаться не приходилось. «Для Джини в таких случаях два часа ночи – детское время», – с улыбкой подумала Линдсей, входя в номер. Она застала Роуленда у факс-аппарата, а Джини – у телефона. Подруга быстро тараторила что-то по-французски. Оба выглядели очень бодрыми, даже, пожалуй, чуть взвинченными. Роуленд сразу же пустился в повествование о том, что ранее днем мельком видели Майну Лэндис, а стало быть, пришлось немного повозиться с факсом, чтобы перегнать эту новость в редакцию «Корреспондента» и британскую полицию. Теперь же Джини пыталась раздобыть дополнительные детали.
Роуленд подвел Линдсей к дивану в дальнем углу комнаты. Линдсей села, он остался стоять. Она начала пересказывать то, что услышала от Маркова. Роуленд внимательно слушал. Один или два раза он оглянулся на Джини, потом задал какой-то вопрос. Линдсей с энтузиазмом продолжила рассказ и, только подходя к концу, вдруг ощутила, что что-то здесь не так.
У нее появилось чувство, будто она находится среди театральных декораций. Внешне все было пристойно, даже слишком. Поодаль виднелась дверь, судя по всему, в спальню. Она была закрыта. За внешним порядком и деловитостью здесь крылось какое-то напряжение. Линдсей подняла изумленный взгляд на Роуленда. В его облике и манере держаться не было ничего необычного. Тогда она искоса взглянула на Джини, которая разговаривала, нервно теребя провод трубки. С языка Линдсей едва не посыпались вопросы к подруге. На каком этаже находится ее номер? А может, она остановилась не здесь, а в каком-нибудь другом отеле? Однако Линдсей вовремя поняла, что подобное любопытство лучше оставить при себе. Тема была явно не для обсуждения.
Джини наконец завершила разговор и положила трубку. Она посмотрела на Роуленда, потом отвела глаза в сторону и приступила к изложению сути. Действительно, Майну Лэндис видели. Ее личность не была установлена точно, но не вызывало никаких сомнений то, что девушка, подходящая под описание, и молодой человек, внешне напоминающий Стара, замечены переодетым полицейским в Восьмом округе. Вытащив карту Парижа, Джини быстро разложила ее на письменном столе.
– Вот, – ткнула она пальцем. – Их видели на этой улице, в районе Сен-Жерменского предместья… – Джини нахмурилась. – Я знаю этот район. Они находились всего в нескольких кварталах от того места, где умерла Мария Казарес. Странно, однако.
Роуленд подошел к столу и тоже склонился над картой.
– А разве известно, где она умерла? – поинтересовалась Линдсей.
– Что? – непонимающе посмотрел на нее Роуленд. – А-а… Да-да, уже известно. Об этом говорили в ночных выпусках новостей. Она навещала какую-то свою старую служанку, которая уже на пенсии. Попили вместе чаю, и Мария Казарес внезапно потеряла сознание. Судя по первым сообщениям, к тому времени, когда туда прибыла «Скорая помощь», надежд уже не было никаких.
– Ого, много же они рассказали, – удивленно протянула Линдсей.
– Думаю, у них просто не было выбора. Эту бригаду «Скорой помощи» некоторые французские журналисты начали осыпать стофранковыми бумажками уже через полчаса после того, как распространился слух о кончине Казарес. А уж когда об этом объявили официально, тут такое началось… По больнице, куда доставили ее труп, папарацци расползлись как тараканы – ничем не выкуришь. Об этом тоже в теленовостях говорили.
Роуленд, поправив настольную лампу, еще ниже склонился над картой. Джини, которая за время разговора ни разу не подняла глаз, по-прежнему разглядывала план парижских улиц. Чертя правой рукой на карте какой-то маршрут, Роуленд положил левую на спинку стула Джини, однако, словно спохватившись, убрал ее.
– Ты верно подметила, – вымолвил он. – Совсем близко. Линдсей увидела, что их ладони теперь лежали на карте совсем рядом, в каких-нибудь нескольких сантиметрах друг от друга. Джини глухо пробормотала, что район этот дорогой – в таком служанки-пенсионерки обычно не селятся. Роуленд и с этим согласился. Посмотрев на часы, он выпрямился – ничем не примечательный жест. Кто-то, возможно, не обратил бы на него никакого внимания. Линдсей поднялась с дивана, озабоченная лишь тем, как скрыть недоумение и горечь.
Если бы не этот странный вечер с Марковым, если бы не все эти разговоры с ним о любви и сексе, то и она, наверное, не придала бы этому жесту ни малейшего значения. Однако так уж получилось, что сейчас Линдсей четко видела то, что за этим жестом скрывалось: почти электрическое напряжение и нетерпение. Она буквально кожей чувствовала совместное желание Роуленда и Джини, чтобы непрошеная гостья как можно скорее убралась прочь.
Пришлось притвориться, что она не замечает неукротимого желания Роуленда заключить Джини в объятия, хотя воображение услужливо нарисовало ей эту сцену в мельчайших подробностях. К счастью, ни один из двоих и не думал смотреть в ее сторону. А если бы даже и посмотрел, Линдсей как-нибудь сумела бы скрыть свои чувства. При необходимости это у нее неплохо получалось. Она встала с дивана, лениво потянулась и объявила, что валится с ног от усталости, а потому отправляется спать. Ей необходимо выспаться. Как-никак завтра показ устраивают сразу два дома высокой моды – Шанель и Готье. К тому же эта пресс-конференция, посвященная смерти Казарес. Джини понимающе кивнула, бросив в ее сторону затуманенный взгляд.
Роуленд, который, казалось, тоже с трудом ориентировался в пространстве, вежливо проводил Линдсей до двери, сообщив, что сам непременно постарается быть на этой пресс-конференции. Джини тоже обещала постараться прийти. Если будет время. Хотя вряд ли там скажут что-нибудь интересное.
– Обычная тусовка, – добавила она. – Но если будет говорить сам Лазар… Наверное, я все-таки схожу туда вместе с тобой, Роуленд.
– Доброй ночи, Линдсей, – попрощался Роуленд, распахивая перед ней дверь. Стоило ей перешагнуть порог, как дверь тут же захлопнулась за ее спиной. Не в силах идти дальше, Линдсей на секунду остановилась в коридоре. Ее всю трясло. Она прижала ладони к пылающему лицу. «Неправда, – лихорадочно стучало в ее мозгу. – Это не может быть правдой. Роуленд – тот может. Но Джини? Неужели и Джини тоже?»
Сзади раздалось лязганье. Менее чем в метре от нее, по другую сторону двери, Роуленд повернул замок на два оборота и набросил на дверь цепочку.
Вернувшись в свой номер, Линдсей долго ходила из угла в угол. Про сон она и не вспоминала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Для Линдсей это было сюрпризом, хотя и не очень большим. Очевидно, Джини была не так уж недоступна, как полагал Макс. Скорее всего Роуленду в конце концов все же удалось отловить ее. А уж Джини, если включится в стоящее дело, готова работать ночи напролет. В последнем сомневаться не приходилось. «Для Джини в таких случаях два часа ночи – детское время», – с улыбкой подумала Линдсей, входя в номер. Она застала Роуленда у факс-аппарата, а Джини – у телефона. Подруга быстро тараторила что-то по-французски. Оба выглядели очень бодрыми, даже, пожалуй, чуть взвинченными. Роуленд сразу же пустился в повествование о том, что ранее днем мельком видели Майну Лэндис, а стало быть, пришлось немного повозиться с факсом, чтобы перегнать эту новость в редакцию «Корреспондента» и британскую полицию. Теперь же Джини пыталась раздобыть дополнительные детали.
Роуленд подвел Линдсей к дивану в дальнем углу комнаты. Линдсей села, он остался стоять. Она начала пересказывать то, что услышала от Маркова. Роуленд внимательно слушал. Один или два раза он оглянулся на Джини, потом задал какой-то вопрос. Линдсей с энтузиазмом продолжила рассказ и, только подходя к концу, вдруг ощутила, что что-то здесь не так.
У нее появилось чувство, будто она находится среди театральных декораций. Внешне все было пристойно, даже слишком. Поодаль виднелась дверь, судя по всему, в спальню. Она была закрыта. За внешним порядком и деловитостью здесь крылось какое-то напряжение. Линдсей подняла изумленный взгляд на Роуленда. В его облике и манере держаться не было ничего необычного. Тогда она искоса взглянула на Джини, которая разговаривала, нервно теребя провод трубки. С языка Линдсей едва не посыпались вопросы к подруге. На каком этаже находится ее номер? А может, она остановилась не здесь, а в каком-нибудь другом отеле? Однако Линдсей вовремя поняла, что подобное любопытство лучше оставить при себе. Тема была явно не для обсуждения.
Джини наконец завершила разговор и положила трубку. Она посмотрела на Роуленда, потом отвела глаза в сторону и приступила к изложению сути. Действительно, Майну Лэндис видели. Ее личность не была установлена точно, но не вызывало никаких сомнений то, что девушка, подходящая под описание, и молодой человек, внешне напоминающий Стара, замечены переодетым полицейским в Восьмом округе. Вытащив карту Парижа, Джини быстро разложила ее на письменном столе.
– Вот, – ткнула она пальцем. – Их видели на этой улице, в районе Сен-Жерменского предместья… – Джини нахмурилась. – Я знаю этот район. Они находились всего в нескольких кварталах от того места, где умерла Мария Казарес. Странно, однако.
Роуленд подошел к столу и тоже склонился над картой.
– А разве известно, где она умерла? – поинтересовалась Линдсей.
– Что? – непонимающе посмотрел на нее Роуленд. – А-а… Да-да, уже известно. Об этом говорили в ночных выпусках новостей. Она навещала какую-то свою старую служанку, которая уже на пенсии. Попили вместе чаю, и Мария Казарес внезапно потеряла сознание. Судя по первым сообщениям, к тому времени, когда туда прибыла «Скорая помощь», надежд уже не было никаких.
– Ого, много же они рассказали, – удивленно протянула Линдсей.
– Думаю, у них просто не было выбора. Эту бригаду «Скорой помощи» некоторые французские журналисты начали осыпать стофранковыми бумажками уже через полчаса после того, как распространился слух о кончине Казарес. А уж когда об этом объявили официально, тут такое началось… По больнице, куда доставили ее труп, папарацци расползлись как тараканы – ничем не выкуришь. Об этом тоже в теленовостях говорили.
Роуленд, поправив настольную лампу, еще ниже склонился над картой. Джини, которая за время разговора ни разу не подняла глаз, по-прежнему разглядывала план парижских улиц. Чертя правой рукой на карте какой-то маршрут, Роуленд положил левую на спинку стула Джини, однако, словно спохватившись, убрал ее.
– Ты верно подметила, – вымолвил он. – Совсем близко. Линдсей увидела, что их ладони теперь лежали на карте совсем рядом, в каких-нибудь нескольких сантиметрах друг от друга. Джини глухо пробормотала, что район этот дорогой – в таком служанки-пенсионерки обычно не селятся. Роуленд и с этим согласился. Посмотрев на часы, он выпрямился – ничем не примечательный жест. Кто-то, возможно, не обратил бы на него никакого внимания. Линдсей поднялась с дивана, озабоченная лишь тем, как скрыть недоумение и горечь.
Если бы не этот странный вечер с Марковым, если бы не все эти разговоры с ним о любви и сексе, то и она, наверное, не придала бы этому жесту ни малейшего значения. Однако так уж получилось, что сейчас Линдсей четко видела то, что за этим жестом скрывалось: почти электрическое напряжение и нетерпение. Она буквально кожей чувствовала совместное желание Роуленда и Джини, чтобы непрошеная гостья как можно скорее убралась прочь.
Пришлось притвориться, что она не замечает неукротимого желания Роуленда заключить Джини в объятия, хотя воображение услужливо нарисовало ей эту сцену в мельчайших подробностях. К счастью, ни один из двоих и не думал смотреть в ее сторону. А если бы даже и посмотрел, Линдсей как-нибудь сумела бы скрыть свои чувства. При необходимости это у нее неплохо получалось. Она встала с дивана, лениво потянулась и объявила, что валится с ног от усталости, а потому отправляется спать. Ей необходимо выспаться. Как-никак завтра показ устраивают сразу два дома высокой моды – Шанель и Готье. К тому же эта пресс-конференция, посвященная смерти Казарес. Джини понимающе кивнула, бросив в ее сторону затуманенный взгляд.
Роуленд, который, казалось, тоже с трудом ориентировался в пространстве, вежливо проводил Линдсей до двери, сообщив, что сам непременно постарается быть на этой пресс-конференции. Джини тоже обещала постараться прийти. Если будет время. Хотя вряд ли там скажут что-нибудь интересное.
– Обычная тусовка, – добавила она. – Но если будет говорить сам Лазар… Наверное, я все-таки схожу туда вместе с тобой, Роуленд.
– Доброй ночи, Линдсей, – попрощался Роуленд, распахивая перед ней дверь. Стоило ей перешагнуть порог, как дверь тут же захлопнулась за ее спиной. Не в силах идти дальше, Линдсей на секунду остановилась в коридоре. Ее всю трясло. Она прижала ладони к пылающему лицу. «Неправда, – лихорадочно стучало в ее мозгу. – Это не может быть правдой. Роуленд – тот может. Но Джини? Неужели и Джини тоже?»
Сзади раздалось лязганье. Менее чем в метре от нее, по другую сторону двери, Роуленд повернул замок на два оборота и набросил на дверь цепочку.
Вернувшись в свой номер, Линдсей долго ходила из угла в угол. Про сон она и не вспоминала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177