– Ну, что ж, в таком случае желаю удачи. Я рассказывал тебе, сколько натерпелся, переманивая ее к себе в газету. Она и Линдсей работали тогда в «Ньюс» и мечтали любой ценой выбраться оттуда. В общем, с Линдсей все оказалось очень просто: она назвала свои условия, и мы обо всем договорились за ужином в «Тетушке Клер». Ты, кстати, там был?
– Нет.
– Стыдно признаться, но мы в тот вечер выпили целых две бутылки «Мерсо». Лучшего вина я не пил никогда в жизни. Короче говоря, все прошло замечательно. А вот с Джини, – он поморщился, – все было по-другому. Она выбирала между мной и «Таймс». Несколько месяцев.
– Ну, и что? Ты и сам так поступал в прошлом. Да все так делают!
– Знаю, но я этого просто не ожидал. По крайней мере – не от женщины с такой внешностью. Шарлотта считает, что ее лицо похоже на лик мадонны на картинах старых мастеров. – Роуленд хранил молчание. – А я убеждаю ее в том, что большинство мужчин смотрят на нее совершенно по-другому. Пойми, сам-то я счастлив в браке и все такое… Но ты, наверное, заметил, какой у нее рот! А фигура? По крайней мере, какая она была, покуда не отощала до такой степени! Короче, при взгляде на нее сравнение с мадонной приходит на ум мужчине в самую последнюю очередь.
– Да прекрати ты! – раздраженно отмахнулся от друга Роуленд. – Она – журналист. Прекрасный журналист. И давай ограничимся этим.
– Нет, не ограничимся, – с чувством ответил Макс, закуривая сигарету. – И дело не во мне, а в тебе. С каких это пор ты стал равнодушен к женщинам? У тебя же каждый день – новая.
– Однако это не распространяется на тех, с которыми я работаю. Кроме того, это вообще не твое дело, Макс.
Роуленд перешел от стены с фотографиями к окну и выглянул наружу.
– Ты – бабник, Роуленд, и знаменит этим, так что не корчь из себя святошу.
– Господи, за какие грехи ты заставляешь меня все это выслушивать! – Роуленд прижался лбом к холодному стеклу. – Смени пластинку, Макс.
Однако тот менять пластинку не собирался. Несколько секунд он сидел, молча попыхивая сигаретой, а потом с деланным безразличием осведомился:
– Кстати, что поделывает твоя последняя девушка? Француженка, кажется?
– Сильви? Понятия не имею. Я не видел ее уже много недель. – Роуленд сделал нетерпеливый жест. – К чему все это, Макс?
– Да просто спросил… Значит, между вами все кончено?
– Да, кончено.
– Окончательно и бесповоротно? Она даже не пишет тебе, не звонит?
– Между нами все кончено бесповоротно, однако это не помешало ей позвонить мне на прошлой неделе ровно тридцать два раза.
– Тридцать два раза? Впечатляюще!
– А может, тридцать три. Я забывчив.
Заметив лукавый блеск в глазах друга, Макс осмелился задать еще один вопрос:
– Все эти женщины, Роуленд…
– Ну?
– Не станешь возражать, если я задам тебе один вопрос?
– Спрашивай, а там посмотрим. Может, отвечу, может, нет.
– Я просто… Тут вот какая штука… Ты искренен с ними? То есть, ты сразу заявляешь, что им не стоит рассчитывать на что-то серьезное в отношениях с тобой? Ты говоришь им это?
Роуленд изумленно уставился на приятеля.
– Ничего себе! Такой вопрос может задать только женщина. А ну-ка, признавайся, это Шарлотта тебя надоумила поинтересоваться?
– Не виляй, Роуленд, отвечай прямо: да или нет? Мне надо это знать. Черт побери! Мы знакомы уже семнадцать лет, и каждый раз выжать из тебя хоть какую-то информацию – все равно, что из камня кровь выдавить. Конспиратор чертов!
– Ну, хорошо, ладно, дьявол тебя забери! – Рассерженно взмахнул руками Роуленд. – Да, я сразу ставлю все на свои места и сразу объявляю женщине, что ей не на что рассчитывать, а если она не понимает, произношу это по слогам и даже по буквам. В конце концов, это же современные женщины. По крайней мере они пытаются таковыми казаться и талдычат об этом, не переставая. К сожалению, проснувшись на следующее утро в моей постели, все они оказываются на редкость старомодными.
Макс при всей своей добродетельности ощутил легкий укол зависти, услышав это признание, давшееся Роуленду не без труда.
– В этом ты должен винить только себя, Роуленд. Чего иного можно ожидать, столь активно занимаясь подобным сексуальным атлетизмом? И при этом в отношениях с женщинами ты демонстрируешь удивительную наивность. Спроси у Шарлотты и…
– Я не намерен ни о чем спрашивать ни Шарлотту, ни кого-либо другого. Достаточно и того, что ты разглагольствуешь наподобие старой благочестивой тетушки.
С этими словами Роуленд двинулся к двери.
– Ведя себя подобным образом, ты сам провоцируешь женщин, – не унимался Макс, стремясь оставить за собой последнее слово. – Женщины противоречивы, и чем недоступнее мужчина, тем сильнее им хочется его захомутать. По крайней мере, так говорит Шарлотта.
– Послушай, – повернулся к нему Роуленд, – я по крайней мере честен в своей личной жизни. Я принимаю все меры предосторожности, чтобы не ранить чужие чувства, а если подобное и случается, то крайне редко. – Он раздраженно пожал плечами. – И вообще, что я, по-твоему, должен делать – вести монашеский образ жизни?
– Ты можешь жениться на одной из них, – предложил Макс, с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Это отпугнуло бы всех остальных.
– Ну, ладно, Макс, с меня довольно! Иди, почитай какой-нибудь женский журнал. Для тебя в твоем теперешнем настроении это будет самое подходящее чтиво. – Вот еще что, – сказал он. – Хотел спросить тебя раньше, да забыл. По поводу Женевьевы Хантер…
– Что именно?
– Почему ты так не хотел посылать ее в Боснию? В конце концов, ее рекомендовал Ламартин, который и раньше с ней работал. Может, были какие-то проблемы, о которых ты не захотел мне рассказывать?
Макс ожидал этого вопроса и все же замешкался. Он снял очки, затем снова надел их. Роуленд знал: это верный признак того, что Макс начинает юлить. Он сел на кровать.
– Значит, я не ошибся, есть что-то такое, о чем я не знаю. Что же это, Макс?
– Видишь ли… Они живут вместе, Роуленд.
В комнате повисла тишина. Макс закурил еще одну сигарету.
– Тебе об этом было неизвестно?
– Сам же знаешь, что нет. А ты старательно держал меня в неведении.
– Да, потому что я тебя слишком хорошо знаю, Роуленд, и не сомневался, что ты обязательно сделаешь ложные выводы. Даже будучи отъявленным бабником, ты иногда бываешь пуританином. Тебе надо лечиться, Роуленд, никто в отличие от тебя не умеет так решительно отделять личную жизнь от работы. Кроме того, я полагал, что ты уже обо всем догадался. Об этом судачили на каждом углу.
– Я не слушаю сплетен.
– А я слушаю, причем с жадностью. Так или иначе, они не пытались делать тайны из своих отношений, да и с какой стати? Ламартин развелся уже четыре года назад, а с Джини они сошлись не больше года назад. Но именно это меня и смущало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177