– Пора в постель, – сказала Шарлотта. Линдсей выждала несколько секунд и, когда за ними закрылась дверь, быстро заговорила.
– Хайдарабад? – переспросил Макс, когда она закончила. – Ты с ума сошла, Линдсей! Ни под каким видом! Кроме того, воскресный выпуск ни за что не возьмет эту стряпню. Я их даже просить не стану.
– И еще шестнадцать тысяч! – поддакнул Роуленд. – На вас, наверное, так портвейн подействовал. Тем более, что Марков – болтун. Он наверняка сейчас уже названивает всем, кому может.
– Нет, мы с ним понимаем друг друга.
– Оно и видно. Это – самое настоящее вымогательство. Такие условия ему даже «Вог» не предложит.
Поняв, что с Роулендом каши не сваришь, Линдсей повернулась к Максу, который мерил комнату шагами.
– Макс, ну давай предложим Маркову хотя бы воскресный выпуск. Пусть – не цветные снимки, но хоть что-то одно. Тем более, что Дженси давно мечтает его напечатать. Она вцепится в эту возможность. А Квест – она со временем станет чудом! Я непременно использую ее в Париже.
За ее спиной застонал Роуленд, но Линдсей проигнорировала его красноречивые стоны.
– Ну же, Макс, это ведь такая малость. Ты только надави немного на редактора Дженси. Черт побери, Макс, он ведь учился в Оксфорде вместе с тобой и с Роулендом. Хоть раз сделай что-нибудь для меня! Воспользуйся своим великим даром убеждения. Заткнись хоть на секунду, Роуленд, я еще не закончила. Прошу тебя, Макс! Только подумай, как взлетит наш тираж! Шепни ему одно словечко – и дело сделано. Неужели я так много прошу?
Линдсей обняла Макса за талию. Стекла его очков поблескивали в свете лампы. Он был готов уступить.
– Это абсолютно бессмысленно, – вмешался Роуленд, желая положить конец ухищрениям Линдсей. – Ну, увидел он их вместе в аэропорту. И что из этого? Подумаешь, сенсация!
– Ты не знаешь Маркова, а я знаю. Он наверняка сообщил мне только затравку, Роуленд. Дайте мне с ним поговорить, и вы увидите: он расскажет гораздо больше.
– А вот у меня – идея получше, – холодно посмотрел на нее Роуленд. – Как насчет того, чтобы с Марковым поговорил я сам? Уж меня-то он вокруг пальца не обведет.
– И не мечтай, Роуленд! Марков тебе не скажет даже сколько сейчас времени.
– Ты так думаешь? И почему же?
– Потому что он тебя не знает. И ты ему наверняка не понравишься. Он требует особого подхода, а ты – готова биться об заклад – не знаешь, с какой стороны к нему подъехать.
– По крайней мере, он не сможет меня надуть так, как надувает тебя. Макс, да поговори же ты с этой женщиной.
– Ни за что. – Макс подавил улыбку. – Я в эту драку не ввязываюсь, ребятишки.
– Урезонь ее, Макс, это – все, о чем я тебя прошу.
Макс колебался. Он переводил взгляд с Роуленда на маленькую фигурку Линдсей и обратно. Она стояла в боксерской позе и напоминала мальчишку, изготовившегося к драке. Роуленд, наоборот, хотя и был так же разгорячен, внешне выглядел совершенно спокойным. С бокалом в руке, он прислонился к каминной полке и всем своим видом демонстрировал холодную мужскую надменность. Макс вздохнул.
– В конце концов, если мы и предложим это, вреда не будет, Роуленд, – миролюбиво проговорил он. – Линдсей права: Марков – темпераментный и, кроме того, очень осведомленный человек. И у них с Линдсей – особые отношения. Марков ее обожает, буквально с руки у нее ест.
– Особые отношения? С Марковым? Не могу поверить… – На лице Роуленда было написано недоверие. – Ну, знаете, я многое слышал, но…
– Возможно, было бы неплохо, если бы вы оба поговорили с ним, – принял соломоново решение Макс. – Вместе.
Этот подход в духе ООН был ошибочным. Роуленд с видом мученика закатил глаза, а Линдсей, заметив это, быстро заговорила:
– Если ты хотя бы на секунду допускаешь, что я буду сидеть в «Гран-февур» с этим тупым, безмозглым, упрямым, высокомерным ирландцем… Если ты думаешь, что я подпушу его к Маркову, значит, ты окончательно спятил, Макс. Он обладает примерно такой же обходительностью, как медведь в боксерских перчатках. Он – реликт доисторических времен. Залезай обратно на свое дерево, Роуленд, и никогда – слышишь, никогда в жизни! – не обращайся ко мне больше за помощью!
– Договорились, – процедил Роуленд. – Никаких проблем. Я предпочитаю работать с профессионалами. Истерички – не мой профиль.
Говоря это, он отпил из бокала портвейна. Линдсей огорошенно молчала. Максу показалась, что она делает какие-то дыхательные упражнения, пытаясь успокоиться. Мужчины молча смотрели, как она ритмично вдыхает и выдыхает. Ровно десять раз.
– Роуленд, – заговорила наконец она подозрительно спокойным голосом. – Ты ничего не понимаешь в мире моды. Разумеется, тебе в этом непросто признаться, но, когда в твоей голове развеются пары портвейна, ты поймешь, что я права. Тебе не обойтись без меня. Тебе нужно, чтобы я просмотрела твою папку, тебе нужно, чтобы я поговорила с Марковым, тебе нужен мой опыт. Потому что без всего этого ты будешь лететь, как самолет в туманную ночь над горами и без радара. Ты будешь слеп. И когда ты поймешь это – надеюсь, это случится к завтрашнему утру, – я буду ждать твоих извинений. Я заставлю тебя ползать передо мной на коленях, Роуленд. Спокойной ночи, Макс. – Приподнявшись на цыпочки, она чмокнула Макса в щеку. – Ужин был чудесным. Приятных снов.
После этого Линдсей вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. В комнате воцарилась тишина. Роуленд поставил бокал на каминную полку.
– Если ты сейчас засмеешься, Макс, – сказал он, – если ты хотя бы улыбнешься… Я тебя предупреждаю!
– А разве я смеюсь? Или даже улыбаюсь? Я хоть слово сказал?
– Тогда сотри со своей физиономии это довольное выражение, Макс. – Роуленд закрыл лицо руками. – Как это произошло! Какого черта? Это твой портвейн во всем виноват. Не надо мне было с ней связываться. Так все было хорошо до этого момента…
* * *
На втором этаже Линдсей впорхнула в свою комнату, а через несколько мгновений снова вышла в коридор и в одних трусиках и лифчике прошествовала в ванную. Там, весело напевая, она умылась и, бегом вернувшись в комнату, поеживаясь от холода, быстро юркнула в постель. Натянув плед до подбородка, она зажгла лампу в изголовье кровати и взяла с тумбочки зеленую папку Роуленда. Некоторое время она никак не могла сосредоточиться. Перед ее внутренним взором, застилая страницы, неотвязно маячило ненавистное лицо Роуленда. Она вспоминала его удивительные волосы и глаза, смаковала тот момент, когда несколькими хлесткими и меткими словами стерла с его лица это высокомерное выражение.
Несколько раз ей казалось, что она слышит звуки из соседней комнаты, где находилась Джини. Сначала оттуда доносились шаги, а потом – вроде бы даже плач. Но Линдсей не была уверена, то ли это почудилось, то ли было на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177