Тогда он произвел на нее впечатление на удивление мужественного, приятного и доброжелательного человека, но затем принялся увольнять людей. За первый месяц своей работы в редакции Макгуайр и Линдсей дважды расходились во мнениях, и в каждом из этих столкновений он одерживал верх.
Один раз она бы еще стерпела, но второго допустить не могла. Не тратя больше времени на пререкания с Макгуайром, верить которому она уже не могла, Линдсей отправилась тогда через его голову прямиком к Максу – ее давнишнему другу и главному редактору «Корреспондента». Сидя в его кабинете и потягивая виски после окончания рабочего дня, она сделала новое открытие: оказывается, Макгуайр, который, на первый взгляд, был так далек от кабинетных игр, успел побывать здесь раньше нее!
– Послушай, Макс, – сказала тогда Линдсей, – кто командует отделом мод? До последнего времени мне казалось, что я, да и в моем контракте говорится то же самое. А теперь выясняется, что главный тут – этот самонадеянный Адонис. Сделай что-нибудь, Макс. Я бы не обратилась к тебе, если б не находилась в таком отчаянии. Убери этого человека с моей дороги и из моей жизни!
– Сильно сказано, – проговорил Макс, зажигая сигарету.
– Макс, он же вообще ни черта не понимает в моде! Так какого же дьявола лезет не в свое дело? С каких пор я должна отчитываться перед отделом очерков? Он что, решил превратить газету в собственную империю?
– Конечно, нет. Роуленд об этом не помышляет, хотя, должен признать, иногда даже мне кажется, что он под меня копает.
Макс, некогда необузданный молодой человек, стремительно взлетевший к вершинам редакционной власти, теперь исповедовал респектабельность. Как и положено главному редактору влиятельного и консервативного еженедельника, он стал носить строгие костюмы-тройки, а недавно обзавелся очками, в которых, по мнению Линдсей, совершенно не нуждался. 36-летний Макс старался изображать из себя 56-летнего – по крайней мере, находясь на службе. Вот и сейчас он важно поправил дужку роговых очков и посмотрел на Линдсей взглядом филина.
– Макс, ты понимаешь, о чем я говорю? Этот человек зарубил несколько снимков Стива Маркова, а ведь я билась три месяца, чтобы он смог их сделать! Ему, видишь ли, не понравилась манекенщица, не понравились сами снимки и не понравились костюмы. А ведь он даже слыхом не слыхивал о Кристиане Делакруа! Он сам в этом признался, и меня, кстати, это нисколько не удивило. Не удивлюсь даже, если он ни разу не слышал о Сен-Лоране.
– Это сам Роуленд сказал, что он не слышал о Делакруа?
– Вот именно! И даже не покраснел! Макс вздохнул и опустил взгляд.
– Не стоит верить всему, что говорит Роуленд, Линдсей. Он любит подначивать людей. Думаю, он и в этот раз просто решил подшутить над тобой.
Это замечание нисколько не умерило пыл Линдсей.
– В таком случае, он – просто клоун, да еще, как я начинаю понимать, и хитрый! – воскликнула женщина.
– Нет, не совсем так, – мягко возразил Макс. – У него – диплом Бэллиола с отличием. Хитрый? Ну, что ж, поскольку человек этот – чрезвычайно целеустремленный, возможно, ты права, он может быть и таким.
– Блеск! Значит, гвоздь нынешнего сезона – оксфордский диплом?
– Ну, будет тебе, Линдсей, меня это уже начинает утомлять!
– Чудесно! Я просто потрясена! Он может читать по-гречески и по-латыни, однако факт остается фактом: в моде он разбирается не лучше моей кошки. Так кто же возглавляет отдел мод, Макс я или какой-то оксфордский зануда, одержимый манией величия?
– Ты попала пальцем в небо по всем пунктам, Линдсей. – Макс наградил ее взглядом всезнайки. – Не следует ставить знак равенства между Оксфордом и Роулендом. Начнем с того, что он – наполовину ирландец, а отец его – фермер. Во-вторых, никакой он не зануда, а, наоборот, веселый и интересный человек. В-третьих, он – опытнейший журналист, и газеты за ним едва ли не наперегонки гоняются. Я переманил его к нам, чтобы он расчистил авгиевы конюшни в отделе очерков, и он справился с этим всего за два месяца. И, наконец, Роуленд отнюдь не страдает манией величия. Просто в каждом отдельно взятом случае он старается настоять на своем. Как и ты, между прочим.
– О Боже, по-моему, я начинаю понимать. Сколько ему лет?
– Тридцать шесть.
– Столько же, сколько и тебе. Иными словами, вы – ровесники. Скажи мне честно, Макс, вы вместе учились в Оксфорде?
– Да, – ответил главный редактор. – На втором курсе мы делили на двоих берлогу в студенческом кампусе, и у нас был общий мотоцикл. Мы даже были влюблены в одну и ту же женщину, правда, в этом Роуленд меня обскакал. Мы…
– Господи, дай мне силы! – пробормотала Линдсей, одним большим глотком приканчивая виски и поднимаясь на ноги. Теперь она видела, как забавляет Макса вся эта ситуация.
– В таком случае все понятно. Я, конечно же, не могла принять в расчет вашу трогательную юношескую дружбу, поскольку не знала о ней.
– Ну, Линдсей, это уж совсем дешево.
– И тем более – мужскую солидарность. Теперь мне все понятно: зануда прав, я – нет.
– Мне тоже не понравились те фотографии Маркова. И манекенщица. Она была какая-то недокормленная. А уж тряпки, которые на ней болтались…
– Меня победили тогда, и я по-прежнему остаюсь побежденной, верно? Этому хитрому ублюдку удалось охмурить тебя, а меня – отодвинуть на задний план…
– Только в этих двух случаях. Взгляни на все это иначе: я выслушал аргументы Макгуайра, и они меня убедили. Он считает, что мы можем улучшить освещение темы мод, если подойдем к ней более напористо и профессионально. Этот человек очень умен, Линдсей, и ты это знаешь. Он просто чертовски хорош в своем деле. Его доводы взяли верх над твоими. В следующий раз…
– Если они возьмут верх и в следующий раз, я увольняюсь, Макс! В этом месяце начинаются показы весенней коллекции. Я требую, чтобы Макгуайр не вмешивался! Я больше не буду так работать!
В ответ на эти угрозы Макс лучезарно улыбнулся.
– Глупости, – отмахнулся он. – Ни за что ты не уволишься. Потому что любишь эту работу и эту газету. Ты и меня любишь, потому что я – хороший друг и изумительный главный редактор.
– Был когда-то.
– А со временем ты полюбишь и Роуленда Макгуайра. Оглянись вокруг, Линдсей, спроси своих товарищей – его любят все. Кроме тех, конечно, кого он уволил.
* * *
«Только не я!» – мысленно поклялась Линдсей, словно продолжая спорить с Максом. Одновременно с этим она не сводила внимательного взора с хозяина кабинета, который вернулся к своему письменному столу. Если бы ее антипатия и недоверие к Макгуайру были не так сильны, Линдсей, возможно, признала бы, что эпитет «классный», которым наградила его Пикси, был весьма точен. Его внешность, манеры, походка обладали такой притягательной силой, что были способны создать затор на оживленной улице – если бы за рулем, конечно, сидели одни только женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Один раз она бы еще стерпела, но второго допустить не могла. Не тратя больше времени на пререкания с Макгуайром, верить которому она уже не могла, Линдсей отправилась тогда через его голову прямиком к Максу – ее давнишнему другу и главному редактору «Корреспондента». Сидя в его кабинете и потягивая виски после окончания рабочего дня, она сделала новое открытие: оказывается, Макгуайр, который, на первый взгляд, был так далек от кабинетных игр, успел побывать здесь раньше нее!
– Послушай, Макс, – сказала тогда Линдсей, – кто командует отделом мод? До последнего времени мне казалось, что я, да и в моем контракте говорится то же самое. А теперь выясняется, что главный тут – этот самонадеянный Адонис. Сделай что-нибудь, Макс. Я бы не обратилась к тебе, если б не находилась в таком отчаянии. Убери этого человека с моей дороги и из моей жизни!
– Сильно сказано, – проговорил Макс, зажигая сигарету.
– Макс, он же вообще ни черта не понимает в моде! Так какого же дьявола лезет не в свое дело? С каких пор я должна отчитываться перед отделом очерков? Он что, решил превратить газету в собственную империю?
– Конечно, нет. Роуленд об этом не помышляет, хотя, должен признать, иногда даже мне кажется, что он под меня копает.
Макс, некогда необузданный молодой человек, стремительно взлетевший к вершинам редакционной власти, теперь исповедовал респектабельность. Как и положено главному редактору влиятельного и консервативного еженедельника, он стал носить строгие костюмы-тройки, а недавно обзавелся очками, в которых, по мнению Линдсей, совершенно не нуждался. 36-летний Макс старался изображать из себя 56-летнего – по крайней мере, находясь на службе. Вот и сейчас он важно поправил дужку роговых очков и посмотрел на Линдсей взглядом филина.
– Макс, ты понимаешь, о чем я говорю? Этот человек зарубил несколько снимков Стива Маркова, а ведь я билась три месяца, чтобы он смог их сделать! Ему, видишь ли, не понравилась манекенщица, не понравились сами снимки и не понравились костюмы. А ведь он даже слыхом не слыхивал о Кристиане Делакруа! Он сам в этом признался, и меня, кстати, это нисколько не удивило. Не удивлюсь даже, если он ни разу не слышал о Сен-Лоране.
– Это сам Роуленд сказал, что он не слышал о Делакруа?
– Вот именно! И даже не покраснел! Макс вздохнул и опустил взгляд.
– Не стоит верить всему, что говорит Роуленд, Линдсей. Он любит подначивать людей. Думаю, он и в этот раз просто решил подшутить над тобой.
Это замечание нисколько не умерило пыл Линдсей.
– В таком случае, он – просто клоун, да еще, как я начинаю понимать, и хитрый! – воскликнула женщина.
– Нет, не совсем так, – мягко возразил Макс. – У него – диплом Бэллиола с отличием. Хитрый? Ну, что ж, поскольку человек этот – чрезвычайно целеустремленный, возможно, ты права, он может быть и таким.
– Блеск! Значит, гвоздь нынешнего сезона – оксфордский диплом?
– Ну, будет тебе, Линдсей, меня это уже начинает утомлять!
– Чудесно! Я просто потрясена! Он может читать по-гречески и по-латыни, однако факт остается фактом: в моде он разбирается не лучше моей кошки. Так кто же возглавляет отдел мод, Макс я или какой-то оксфордский зануда, одержимый манией величия?
– Ты попала пальцем в небо по всем пунктам, Линдсей. – Макс наградил ее взглядом всезнайки. – Не следует ставить знак равенства между Оксфордом и Роулендом. Начнем с того, что он – наполовину ирландец, а отец его – фермер. Во-вторых, никакой он не зануда, а, наоборот, веселый и интересный человек. В-третьих, он – опытнейший журналист, и газеты за ним едва ли не наперегонки гоняются. Я переманил его к нам, чтобы он расчистил авгиевы конюшни в отделе очерков, и он справился с этим всего за два месяца. И, наконец, Роуленд отнюдь не страдает манией величия. Просто в каждом отдельно взятом случае он старается настоять на своем. Как и ты, между прочим.
– О Боже, по-моему, я начинаю понимать. Сколько ему лет?
– Тридцать шесть.
– Столько же, сколько и тебе. Иными словами, вы – ровесники. Скажи мне честно, Макс, вы вместе учились в Оксфорде?
– Да, – ответил главный редактор. – На втором курсе мы делили на двоих берлогу в студенческом кампусе, и у нас был общий мотоцикл. Мы даже были влюблены в одну и ту же женщину, правда, в этом Роуленд меня обскакал. Мы…
– Господи, дай мне силы! – пробормотала Линдсей, одним большим глотком приканчивая виски и поднимаясь на ноги. Теперь она видела, как забавляет Макса вся эта ситуация.
– В таком случае все понятно. Я, конечно же, не могла принять в расчет вашу трогательную юношескую дружбу, поскольку не знала о ней.
– Ну, Линдсей, это уж совсем дешево.
– И тем более – мужскую солидарность. Теперь мне все понятно: зануда прав, я – нет.
– Мне тоже не понравились те фотографии Маркова. И манекенщица. Она была какая-то недокормленная. А уж тряпки, которые на ней болтались…
– Меня победили тогда, и я по-прежнему остаюсь побежденной, верно? Этому хитрому ублюдку удалось охмурить тебя, а меня – отодвинуть на задний план…
– Только в этих двух случаях. Взгляни на все это иначе: я выслушал аргументы Макгуайра, и они меня убедили. Он считает, что мы можем улучшить освещение темы мод, если подойдем к ней более напористо и профессионально. Этот человек очень умен, Линдсей, и ты это знаешь. Он просто чертовски хорош в своем деле. Его доводы взяли верх над твоими. В следующий раз…
– Если они возьмут верх и в следующий раз, я увольняюсь, Макс! В этом месяце начинаются показы весенней коллекции. Я требую, чтобы Макгуайр не вмешивался! Я больше не буду так работать!
В ответ на эти угрозы Макс лучезарно улыбнулся.
– Глупости, – отмахнулся он. – Ни за что ты не уволишься. Потому что любишь эту работу и эту газету. Ты и меня любишь, потому что я – хороший друг и изумительный главный редактор.
– Был когда-то.
– А со временем ты полюбишь и Роуленда Макгуайра. Оглянись вокруг, Линдсей, спроси своих товарищей – его любят все. Кроме тех, конечно, кого он уволил.
* * *
«Только не я!» – мысленно поклялась Линдсей, словно продолжая спорить с Максом. Одновременно с этим она не сводила внимательного взора с хозяина кабинета, который вернулся к своему письменному столу. Если бы ее антипатия и недоверие к Макгуайру были не так сильны, Линдсей, возможно, признала бы, что эпитет «классный», которым наградила его Пикси, был весьма точен. Его внешность, манеры, походка обладали такой притягательной силой, что были способны создать затор на оживленной улице – если бы за рулем, конечно, сидели одни только женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177