Она явилась бы оскорблением и для Роуленда, и для самой Джини.
Она боялась поднять на него взгляд и в ужасе думала о том, что произойдет, если он к ней прикоснется. Он стоял у порога в плаще, с билетом на лондонский рейс, она же неловко отодвинулась от него и, отвернувшись к окну, принялась смотреть на огни Парижа. Пирамида, созданная из тщательно подобранных аргументов, рассыпалась в ее мозгу подобно карточному домику. «У меня нет выбора!» – отчаянно повторяла про себя Джини, но даже эти слова, которые поддерживали и дарили ей силу еще несколько часов назад, теперь не действовали. Вместе с Роулендом в комнату вошла возможность выбора. Его близость наполняла воздух неуверенностью, делала шаткими даже самые незыблемые и ясные вещи.
Наконец Джини обернулась и осмелилась взглянуть на него. Он стоял, хмурясь и глядя на дверь, словно сожалел о том, что вообще пришел сюда. Затем – заговорил. Джини едва слышала его слова и тем более не могла уловить их смысл, хотя он был вполне очевиден. Она сразу же и без малейших сомнений поняла, что он заранее приготовил прощальную речь и теперь скучно озвучивал ее.
Для них обоих было бы намного легче, если бы Роуленд и дальше продолжал в том же духе, однако по мере того, как он говорил, в нем угадывалось все большее возбуждение – в тоне, жестах, в его бледном напряженном лице. Огромным усилием воли он заставил себя произнести еще три или четыре предложения, а затем неожиданно, сделав яростный жест, умолк.
* * *
Это был не первый раз, когда в тот день Роуленд виделся с Джини. Только потом он понял, что именно их предыдущие встречи вселили в него необоснованное чувство уверенности, заставили поверить в то, что расставание пройдет легко и безболезненно.
Первый раз они встретились утром на пороге той же комнаты, но разговор их оказался недолгим: сухие, формальные вопросы Роуленда о самочувствии Ламартина и самой Джини, такие же лаконичные ответы с ее стороны. Мозг Роуленда горел от невысказанного, однако всю ночь он провел, работая над статьей, и решил, что подходящее время для разговора еще впереди.
После ухода Джини он ощутил некоторую нерешительность. Его чувства взбунтовались до такой степени, что он дважды откладывал свой вылет в Лондон. Однако к тому моменту, когда Роуленд все же спустился наконец в эту комнату, чтобы попрощаться, ему казалось, что он сумел побороть в себе эту слабость. Он знал, что упадет в глазах Джини, но был готов к этому. Гордому по натуре, ему было очень трудно примириться с подобной мыслью, однако Роуленд говорил себе, что это упростит для Джини их расставание, и был готов заплатить такую высокую цену.
Однако, когда он заговорил, вся его былая уверенность растаяла как дым. Собственные слова – тщательно подобранные и выверенные до этого – показались ему ничего не значащими, как крыши и шпили парижских домов, смутно видневшиеся за окном в сумраке вечера.
Только сейчас он осмелился поднять глаза на Джини. Та стояла у окна, отвернув лицо. Глаза Роуленда блуждали по светлой копне ее волос, нежной линии шеи, по ее серому платью. Его неудержимо потянуло к ней. Пока что это не было физическим влечением, но Роуленд знал: если он позволит себе приблизиться, прикоснуться к ней, оно не заставит себя ждать. То чувство, которое он испытывал сейчас, состояло, подобно мозаике, из тысячи кусочков: какой-то необъяснимой интуиции, призрачной надежды, чего-то еще. И тем не менее оно было сильным, и словно десяток стальных тросов тянуло его к ней. Он ощущал, как это влечение, подобно ветру, все сильнее гудит в его голове. Тишина, окружавшая их, сначала молчала, а потом заговорила, и Роуленд чувствовал, что Джини тоже вслушивается в ее язык – так же терпеливо и мудро, как и он сам. Она медленно повернула голову и встретилась с ним взглядом. Именно в этот момент Роуленд окончательно понял, что они с ней испытывают одинаковые чувства.
Джини сделала растерянный жест. Ее лицо менялось на глазах: сначала на нем была написана тревога, затем оно смягчилось и под конец наполнилось жалостью.
– Не надо, – проговорила она, подходя к Роуленду и беря его за руку. – Ведь ты собирался произнести прощальную речь, не правда ли?
– Да, собирался.
– Не надо, прошу тебя. Я представляю, что ты хочешь сказать. Я ведь тоже заготовила примерно такую же. Но все, что мы вознамерились сказать друг другу, – неправда. Я собиралась выглядеть жестокой, беззаботной, язвительной, легкомысленной. Может быть, даже – немного дешевкой. – Она неуверенно улыбнулась. – А ты?
– Грубым, пошловатым. Эдаким крутым мужиком. Раньше у меня это получалось.
Джини снова улыбнулась и покачала головой. Глаза ее наполнились слезами.
– Я рада, что ты вовремя остановился. Мне бы это ужасно не понравилось. Это означало бы, что я в тебе ошиблась, что ты – не такой, как я думала. – Джини умолкла, а затем подняла на него глаза, полные мольбы. – Можно я скажу тебе совсем не то, что собиралась? Всего несколько слов. Наверное, мне не стоило бы этого говорить, но…
– Говори.
– Я могла бы полюбить тебя, Роуленд… – Она кашлянула, словно слова застревали у нее в горле, и, вцепившись в его руки, отвернулась, будто стыдясь. – О Господи! Мне кажется, что это – правда. Не знаю почему, но я в это верю. Когда в тот день мы вошли в эту комнату и ты заговорил… Даже до того, как притронулся ко мне, я уже была уверена в этом. Наверное, именно поэтому я и легла с тобой в постель. А может, я просто придумываю для себя оправдания? Впрочем, нет. Нет! – Она сердито потрясла головой. – Это не оправдание.
Так оно и было. На меня что-то нашло. Что-то необъяснимое. Это не было каким-то решением, которое я приняла, это не объяснить здравым смыслом. Просто я… Я очень ясно представляла, что из всего этого может получиться. Я предвидела все возможные последствия. Они буквально кричали в моей голове: обман, собственная ничтожность, предательство человека, которого я любила и… продолжаю любить. О Господи! – Ее лицо исказилось. – Я все понимала, все предвидела и тем не менее пошла на это. Я вовсе не горжусь тем, что сделала, но не испытываю и стыда. В тот момент в этой комнате ощущалось что-то новое и светлое. Может быть, какая-то надежда, обещание… Нет-нет, даже не обещание, а проблеск какого-то иного будущего. Ах ты Боже мой… Не стоило мне говорить всего этого.
Джини умолкла и опустила голову на грудь. Ее била дрожь. Роуленд произнес ее имя и привлек женщину в свои объятия. Он испытывал те же чувства, о которых говорила Джини.
– Я все понимаю. Мне ясно, что ты имеешь в виду. Послушай, что я тебе скажу, Джини…
– Нет. Нет! – Она отпрянула от Роуленда. – Это ты должен выслушать меня, Роуленд. Пожалуйста, дай мне сказать. И не трогай меня – я должна закончить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Она боялась поднять на него взгляд и в ужасе думала о том, что произойдет, если он к ней прикоснется. Он стоял у порога в плаще, с билетом на лондонский рейс, она же неловко отодвинулась от него и, отвернувшись к окну, принялась смотреть на огни Парижа. Пирамида, созданная из тщательно подобранных аргументов, рассыпалась в ее мозгу подобно карточному домику. «У меня нет выбора!» – отчаянно повторяла про себя Джини, но даже эти слова, которые поддерживали и дарили ей силу еще несколько часов назад, теперь не действовали. Вместе с Роулендом в комнату вошла возможность выбора. Его близость наполняла воздух неуверенностью, делала шаткими даже самые незыблемые и ясные вещи.
Наконец Джини обернулась и осмелилась взглянуть на него. Он стоял, хмурясь и глядя на дверь, словно сожалел о том, что вообще пришел сюда. Затем – заговорил. Джини едва слышала его слова и тем более не могла уловить их смысл, хотя он был вполне очевиден. Она сразу же и без малейших сомнений поняла, что он заранее приготовил прощальную речь и теперь скучно озвучивал ее.
Для них обоих было бы намного легче, если бы Роуленд и дальше продолжал в том же духе, однако по мере того, как он говорил, в нем угадывалось все большее возбуждение – в тоне, жестах, в его бледном напряженном лице. Огромным усилием воли он заставил себя произнести еще три или четыре предложения, а затем неожиданно, сделав яростный жест, умолк.
* * *
Это был не первый раз, когда в тот день Роуленд виделся с Джини. Только потом он понял, что именно их предыдущие встречи вселили в него необоснованное чувство уверенности, заставили поверить в то, что расставание пройдет легко и безболезненно.
Первый раз они встретились утром на пороге той же комнаты, но разговор их оказался недолгим: сухие, формальные вопросы Роуленда о самочувствии Ламартина и самой Джини, такие же лаконичные ответы с ее стороны. Мозг Роуленда горел от невысказанного, однако всю ночь он провел, работая над статьей, и решил, что подходящее время для разговора еще впереди.
После ухода Джини он ощутил некоторую нерешительность. Его чувства взбунтовались до такой степени, что он дважды откладывал свой вылет в Лондон. Однако к тому моменту, когда Роуленд все же спустился наконец в эту комнату, чтобы попрощаться, ему казалось, что он сумел побороть в себе эту слабость. Он знал, что упадет в глазах Джини, но был готов к этому. Гордому по натуре, ему было очень трудно примириться с подобной мыслью, однако Роуленд говорил себе, что это упростит для Джини их расставание, и был готов заплатить такую высокую цену.
Однако, когда он заговорил, вся его былая уверенность растаяла как дым. Собственные слова – тщательно подобранные и выверенные до этого – показались ему ничего не значащими, как крыши и шпили парижских домов, смутно видневшиеся за окном в сумраке вечера.
Только сейчас он осмелился поднять глаза на Джини. Та стояла у окна, отвернув лицо. Глаза Роуленда блуждали по светлой копне ее волос, нежной линии шеи, по ее серому платью. Его неудержимо потянуло к ней. Пока что это не было физическим влечением, но Роуленд знал: если он позволит себе приблизиться, прикоснуться к ней, оно не заставит себя ждать. То чувство, которое он испытывал сейчас, состояло, подобно мозаике, из тысячи кусочков: какой-то необъяснимой интуиции, призрачной надежды, чего-то еще. И тем не менее оно было сильным, и словно десяток стальных тросов тянуло его к ней. Он ощущал, как это влечение, подобно ветру, все сильнее гудит в его голове. Тишина, окружавшая их, сначала молчала, а потом заговорила, и Роуленд чувствовал, что Джини тоже вслушивается в ее язык – так же терпеливо и мудро, как и он сам. Она медленно повернула голову и встретилась с ним взглядом. Именно в этот момент Роуленд окончательно понял, что они с ней испытывают одинаковые чувства.
Джини сделала растерянный жест. Ее лицо менялось на глазах: сначала на нем была написана тревога, затем оно смягчилось и под конец наполнилось жалостью.
– Не надо, – проговорила она, подходя к Роуленду и беря его за руку. – Ведь ты собирался произнести прощальную речь, не правда ли?
– Да, собирался.
– Не надо, прошу тебя. Я представляю, что ты хочешь сказать. Я ведь тоже заготовила примерно такую же. Но все, что мы вознамерились сказать друг другу, – неправда. Я собиралась выглядеть жестокой, беззаботной, язвительной, легкомысленной. Может быть, даже – немного дешевкой. – Она неуверенно улыбнулась. – А ты?
– Грубым, пошловатым. Эдаким крутым мужиком. Раньше у меня это получалось.
Джини снова улыбнулась и покачала головой. Глаза ее наполнились слезами.
– Я рада, что ты вовремя остановился. Мне бы это ужасно не понравилось. Это означало бы, что я в тебе ошиблась, что ты – не такой, как я думала. – Джини умолкла, а затем подняла на него глаза, полные мольбы. – Можно я скажу тебе совсем не то, что собиралась? Всего несколько слов. Наверное, мне не стоило бы этого говорить, но…
– Говори.
– Я могла бы полюбить тебя, Роуленд… – Она кашлянула, словно слова застревали у нее в горле, и, вцепившись в его руки, отвернулась, будто стыдясь. – О Господи! Мне кажется, что это – правда. Не знаю почему, но я в это верю. Когда в тот день мы вошли в эту комнату и ты заговорил… Даже до того, как притронулся ко мне, я уже была уверена в этом. Наверное, именно поэтому я и легла с тобой в постель. А может, я просто придумываю для себя оправдания? Впрочем, нет. Нет! – Она сердито потрясла головой. – Это не оправдание.
Так оно и было. На меня что-то нашло. Что-то необъяснимое. Это не было каким-то решением, которое я приняла, это не объяснить здравым смыслом. Просто я… Я очень ясно представляла, что из всего этого может получиться. Я предвидела все возможные последствия. Они буквально кричали в моей голове: обман, собственная ничтожность, предательство человека, которого я любила и… продолжаю любить. О Господи! – Ее лицо исказилось. – Я все понимала, все предвидела и тем не менее пошла на это. Я вовсе не горжусь тем, что сделала, но не испытываю и стыда. В тот момент в этой комнате ощущалось что-то новое и светлое. Может быть, какая-то надежда, обещание… Нет-нет, даже не обещание, а проблеск какого-то иного будущего. Ах ты Боже мой… Не стоило мне говорить всего этого.
Джини умолкла и опустила голову на грудь. Ее била дрожь. Роуленд произнес ее имя и привлек женщину в свои объятия. Он испытывал те же чувства, о которых говорила Джини.
– Я все понимаю. Мне ясно, что ты имеешь в виду. Послушай, что я тебе скажу, Джини…
– Нет. Нет! – Она отпрянула от Роуленда. – Это ты должен выслушать меня, Роуленд. Пожалуйста, дай мне сказать. И не трогай меня – я должна закончить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177