— Ну, знаешь… она так говорит? В общем-то я как раз подумывал об этом… — выкручивался он.
— Папа, в чем дело?
— Ладно, только не говори матери, что я тебе сказал, — вздохнул отец. — Ты же знаешь, какая она. Понимаешь, содержать две квартиры дорого, вот мы и подумали… — Отец заикался, чего еще никогда в жизни с ним не бывало.
— На твоем месте, — сказала я серьезно и с чувством удовлетворения, — я бы подумала, не переселиться ли тебе к матери навсегда, не только потому, что ты будешь там малярить!
— Я и не собирался там ничего красить! — сорвалось у него с языка.
— Да, конечно, поступай, как считаешь нужным… — закончила я, испытывая еще большее удовлетворение, и повесила трубку.
Ну и ну! Что творится на этом свете! Я немедля помчалась к Уле и поделилась с ней этой хорошей новостью. Уля обняла меня и тоже обрадовалась:
— Как хорошо, когда есть возможность вернуться, правда? — И она поцеловала меня в щеку.
— Ясное дело! — радостно воскликнула я.
Ничего более приятного у меня и не могло произойти!
Адасик, у меня есть родители!
Оказалось, что, когда я ездила в Калинине, у меня ночевал Эксик, потому что Тося к нему не могла поехать, а он, в свою очередь, не хотел ездить туда-сюда, и я, наверное, не была бы против…
Я была вне себя от злости. Кричала в трубку, как в прежние добрые времена. Экс пытался мне что-то объяснить, но я орала на него, чтобы он не смел, что это мой дом, что я его не приглашала и т.д., и т.д.
— Ты нисколько не изменилась, — сказал он мне в конце разговора и бросил трубку.
Надеюсь!
К сожалению, меня ожидал также неприятный разговор с Тосей. Я услышала, что не считаюсь с ее чувствами, что оскорбляю ее отца, что я ее никогда не любила, что все всегда для меня было важнее, чем она, что она хочет умереть. Я не знаю, как мудрым матерям удается не идти на поводу у дочерей. Не знаю, как у них это получается, потому мне было неприятно и одновременно горько на сердце. Я вышла из комнаты взбешенная и вместе с тем грустная. Но ведь это же я взрослая, а не она.
А так хотелось, чтобы было наоборот.
Тося плакала, я это слышала, но она не должна, не предупредив меня, приглашать Эксика. Достаточно было Рождества. Может быть, тогда я недостаточно четко выразила свое мнение? И вот результат. Но на этот раз я должна подумать прежде всего о себе. Конечно, она несчастлива, лучше жить в благополучной семье, чем быть ребенком разведенных родителей, нет сомнений. Но наверное, лучше быть ребенком разведенных родителей, чем жить в кошмарной семье? К тому же выбора у нас не было! Он сам все решил, а мне теперь отвечать за последствия!
Женщинам всегда хуже!
— Таковы мужчины, — сказала моя мама, — а роль женщины — закрывать глаза на всякие там вещи.
— Мужчины — разные, — возразил отец, забрав у матери трубку, — не слушай мать.
— Тосе нужен отец, — расчувствовалась мать.
— Мне тоже! — крикнула я.
— Я у тебя есть, — успокоил меня отец.
— Разве я мешаю ей встречаться с отцом? — задала я риторический вопрос.
— Понимаешь, не в этом дело, — сказала моя мать.
С тех пор как они живут вместе, стало намного труднее разговаривать с ними по телефону. Никогда не знаешь, кто сейчас держит трубку и с кем ты говоришь, а кто лишь только прислушивается к беседе.
ЛЮБИШ? НЕТ
Я заскочила в редакцию. Кама многозначительно сжала меня за локоть, когда я стояла возле ее стола и просматривала почту.
— Пошли покурим, — тихо сказала она.
С тех пор как Главный бросил курить, нормально не покуришь, как прежде. Курильщики теперь прячутся в закутке под лестницей. Иногда даже вместе с Главным, когда он забывает, что уже не курит. Кама нервно затянулась сигаретой, а я подумала, что в общем-то тоже могу закурить, хотя и бросила благодаря Адаму. Правда, тогда в моей жизни был очень благоприятный период для того, чтобы покончить с курением. Я бы не стала сейчас курить, будь мой суженый здесь, а не в Америке. Суженый, который так любит писать письма. Стоп. Я не должна об этом думать…
— Грядут перемены, — зашептала Кама, озираясь по сторонам, хотя в нашем укрытии под лестницей никого не было, кроме нас и швабры.
— Какие перемены? — снизила голос и я.
— Ну знаешь, там, наверху, — сказала Кама.
Я подняла глаза, как будто бы с этой лестницы должны были свалиться какие-то перемены.
— Там? — показала я взглядом, но, к счастью, среди нас не было мужчин, а женщины понимают друг друга с полуслова.
— Да. Наш генеральный собирается назначить нового директора по спецпроектам. Любиш!..
— Да, люблю, — машинально кивнула я, потому что в мыслях был только Адась.
— Не люблю, а Любиш!
— Ну конечно. Очень. С тех пор как он уехал, все стало иначе, не так, как было… Даже Борис грустит…
— Юдита! Я говорю о новом креативном директоре! Об Артуре Любише!
— А-а-а, — очнулась я, — да, помню.
— Ты еще с ним не знакома, — шептала Кама, — а вот Анка из отдела красоты уже с ним познакомилась…
«Я не из отдела красоты», — с сожалением подумала я. Анке двадцать три, она учится, работает, снимает квартиру и прежде всего очень хороша собой.
— У Анки он уже снял рубрику! Ты с ним поосторожнее! Главный на больничном, это тоже не сулит ничего хорошего!
— Как на больничном? — Меня на секунду бросило в жар. — Так он не видел текст? Ведь уже готова верстка!
— Номер сверстан без Главного. — Кама стиснула зубы и потушила сигарету. — Об этом я как раз и хотела тебе сообщить.
— Уже готов макет? — уточнила я.
— К сожалению, да, — сказала Кама и с сочувствием покосилась на меня.
Знаю-знаю, в чем дело — она завидует мне, вот что. Она так и останется сидеть на письмах, и мой потрясающий текст просто выводит ее из себя, вот и все.
— А посмотреть можно?
— Не можно, а нужно.
Когда я взяла в руки гранки, то поняла, что я не доверяю не только никаким мужчинам, но и собственным глазам.
Я схватила гранки и побежала к и.о. Любишу. И.о. Любиш, завидев меня, изобразил на лице улыбку.
— Неплохо, пани Юдита, неплохо…
— Простите! Что это такое? Это не мой текст!
— Пани Юдита! — В его исполнении это прозвучало как «паааани Юдиииита». Он сокрушенно развел руками и пригласил меня сесть. — Давайте обсудим спокойно…
Я положила текст на стол, закинула ногу на ногу, потом опустила, потом снова закинула. «Я не нервничаю, не нервничаю, — повторяла я про себя, — все в порядке, я спокойна».
— Кто-кто, а я вас прекрасно понимаю. — Любиш наклонился над текстом и постучал своим ухоженным ногтем по гранкам. — Но прежде чем вы выскажете свои претензии, прежде, — он выдержал сценическую паузу, — пожалуйста, глядя мне прямо в глаза, скажите с полной уверенностью, что я был не прав! Вам, и исключительно вам, я все объясню…
— Извольте, — с достоинством сказала я и все-таки приняла нормальную позу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69