Дорогая редакция, без явных причин ушел муж… — я, кучка на тахте, возле Бориса.
Дорогая редакция, я хочу развестись и не знаю, как написать заявление и сколько это стоит… — юрист, вправо.
Дорогая редакция, моя дочь сделала себе татуировку на бедре в виде пантеры… — я.
Дорогая редакция, я хотела бы работать с дельфинами, куда мне обратиться… — я, тахта.
Дорогая редакция, я хотела бы взять на воспитание ребенка, как это сделал Джек Николсон в фильме «Шмидт», сообщите мне адреса… — я.
Дорогая редакция, я заплатила за амулет счастья сорок два злотых, потому что у вас была реклама, а счастья как не было, так и нет, пожалуйста, верните мне деньги… — я.
Дорогая редакция, моя жена во время интимных отношений засовывает мне бусинки, правда, мне стыдно признаться куда. Является ли это поводом для развода… — юрист, или я, или проктолог.
Дорогая редакция, ваш журнал — грязная пресса… — архив, без ответа, под стол.
Дорогая редакция, умоляю, помогите… — без обратного адреса, в архив.
Дорогая редакция, настоящим письмом сообщаю, что мой сосед Ярослав Клызь имеет фирму и пользуется электричеством от столба, за которое не платит налогов и вообще ничего… — без подписи, в корзину.
Дорогая редакция, я написал в классной работе, что Телимена в «Пане Тадеуше» — крутая тетка и получил двойку. Это справедливо или нет?— я, Борис.
Мне — 65 писем, 70 — обратно в редакцию, специалистам. Есть чем заняться в ближайшие дни.
— Мама, почему здесь такой бардак?
— Я сортирую письма. Тося, сними ботинки, ты наследишь, я здесь убирала.
— Я их сняла, — удивилась Тося, я покосилась на ее ноги. Она была в тапках. — Мам, что с тобой происходит?
— Тося, оставь меня в покое, я как-нибудь разберусь сама. Единственное, чего бы мне хотелось, — чтобы ты сдала экзамены. Если я могу тебе помочь, скажи, но пока у меня нет сил вводить тебя в курс моего душевного состояния.
— Но, мама, я же твоя подруга! — с обидой сказала Тося.
— Нет, дорогая, — я наконец сообразила, к чему она клонит, — ты прежде всего моя дочь, а я — твоя мать. Когда-нибудь мы с тобой подружимся. Но о некоторых вещах я пока не хочу с тобой говорить.
— Но, мама, ты должна! Я же говорила, чтобы ты не ездила к Адаму, правда? И надо было тебе унижаться! Он… что-нибудь тебе сказал? Обо мне? То есть он о чем-нибудь упоминал?
Я переложила стопки на стол, скрепила письма скрепками.
— Тося, извини, но мы говорили не о тебе, а обо мне и о нем.
— И что? — поинтересовалась Тося и плюхнулась возле Бориса на кипу писем, которыми мне предстояло заняться.
— Ты села на мою работу, помнешь. Тося вытащила из-под попки письма.
— Ну и что, мама?
— Ничего. Не будет Адама.
Я повернулась к Тосе спиной, потому что не хотела, чтобы она видела, как глаза у меня наполняются слезами.
— Ах, мамочка! — Тося подбежала ко мне и обняла за талию. — И очень хорошо! Папа сказал, что ты всегда была женщиной его жизни и что ошибки надо уметь прощать. Папа хотел бы жить с нами. Sorry, я хорошо отношусь к Адаму, но, мама, мы снова сможем стать семьей!
Я замерла как вкопанная. Дочь отстранилась от меня, лицо у нее слегка вытянулось.
— Мамочка, я понимаю, что не сразу, ты должна привыкнуть к этой мысли, но ты увидишь, теперь все уладится…
— Папа хотел бы жить с нами? Уладится? Тося, что ты такое говоришь???
— Это вопрос времени, папа так сказал, а я помню, что когда-то я тебя спрашивала, могут ли люди снова сойтись, ты мне сказала, что конечно и что надо уметь прощать. Ты простишь папу, потому что эта его Йоля…
— Мне нечего прощать папе.
— Это замечательно! Потому что он беспокоится, что ты все-таки…
— Мне нечего прощать папе, и он никогда с нами не будет жить. Никогда! — резко сказала я и увидела, что у Тоси, как у маленького ребенка, скривилась мордашка. — Тося, к прошлому нет возврата. Я уже не люблю папу, и ты хорошо знаешь почему.
— Не говори так! — Тося, не владея собой, перешла на крик. — Не говори так! Я видела, как вы обнимались на моем дне рождения, как это было здорово! Папа тебя поцеловал! Он такой добрый со мной, а ты говоришь, что его не хочешь! Потому что этот чертов Адам вернулся! А я не хочу Адама, я хочу жить с родителями, как другие дети! Я взрослая, я не ребенок! И бабушка, и тетя Ганя, и Уля говорят, что еще не все потеряно!
— Ты уже не ребенок, Тося, к сожалению, — согласилась я, потому что видела: моя восемнадцатилетняя дочь — это маленькое несчастное дитя, которое что-то напридумывало. — Ты должна смириться с фактом, что у тебя разведенные родители. Что у твоего отца новая семья и что я одинока. Это трудно, однако ты должна.
— А твои родители снова живут вместе! Почему ты не возьмешь с них пример? Ненавижу тебя! Ненавижу! — крикнула Тося, развернулась, хлопнула дверью и убежала к себе. — Я еще вам покажу! Вам всем! Вот увидите, еще пожалеете!
Я не бросилась за ней. Я ничего ей не смогу объяснить. Попрошу, может быть, маму или отца, чтобы с ней поговорили. Тося втемяшила себе что-то в голову. Как мне объяснить своей дочери, что мило провести вечер в день рождения — этого недостаточно, чтобы снова влюбиться в бывшего мужа-подлеца? И что я любезничала с Эксиком только ради того, чтобы ей, Тосе, лучше жилось на свете? Я пусть недолго, но льстила себя надеждой, что можно все совместить: старую и новую семьи, поддерживать дружеские отношения, как в американских фильмах, быть в отличных отношениях с дочерью. Она тоже не может меня понять. Только когда появляются собственные дети, осознаешь поступки своих родителей. Я должна набраться терпения, еще десять — двадцать лет, и мы поймем друг друга.
Погодите, погодите… бабушка говорила, что еще не все потеряно? Моя мама?
Я сняла телефонную трубку.
— Мама!
— Да, дорогая?
— Ты когда-нибудь говорила с Тосей обо мне и о твоем бывшем зяте?
Молчание.
— Да, — моя мама смешалась, — был ничего не значащий разговор.
— И что ты ей сказала?
— Ничего. То есть почти ничего. То есть… ну знаешь, когда Адам уехал и появилась возможность… чтобы все-таки… учитывая, что ребенку нужен отец…
— Что ты ей сказала? — Я резко оборвала маму, хотя и непреднамеренно.
— Не разговаривай со мной таким тоном, деточка! — занервничала мама, — Мы всегда хотели тебе добра!
— Я — нет! — издалека донесся голос отца. — Меня в это не впутывай!
— Как ты смеешь?! — Мама одновременно разговаривала теперь и с отцом. — Ты же сам говорил, что было бы хорошо, если бы они сошлись!
— Так вот, ставлю вас в известность, что я развелась…
— Мы тоже, дорогая, но ты же видишь, что можно как-то найти общий язык…
— И я никогда не вернусь к Тосиному отцу. Никогда! Мне неприятно, что вы манипулировали Тосей и, вместо того чтобы ее поддержать, обольщали надеждой.
— Как ты могла подумать о нас такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69