Я крестилась и молила Деву Марию защитить меня. Он спросил, знаю ли я эту историю, и я ответила: «нет». Он спросил, сколько мне лет, есть ли у меня братья и сестры и кто еще в нашей деревне носит ту же фамилию.
Наконец я указала ему на солнце, которое почти закатилось, чтобы объяснить, что меня ждут дома, и он сразу поднялся. Он выглядел очень серьезным. Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Когда я коснулась его руки, сердце у меня метнулось в пальцы. Я смешалась и поспешно отвернулась. Но тут мне пришло в голову, что он слишком много думает о злых духах и может навлечь на себя беду. Нужно было дать ему что-нибудь для защиты. Я указала на землю и на солнце: «Приходи завтра». Он помедлил секунду, но тут же улыбнулся, надел шляпу, коснулся ее полей и скрылся в лесу.
На следующее утро я пошла к колодцу и увидела его со стариками в таверне. Он снова что-то записывал. Мне стало тепло внутри, потому что я поняла, что он сохранил нашу тайну. Днем, когда никого не было дома, я совершила дурной поступок. Я открыла сундук моих родителей и вытащила маленький серебряный кинжал, который несколько раз видела прежде. Мать рассказывала, что такими убивали вампиров, если те приходили тревожить людей или стада. Еще я набрала в огороде горсть чеснока и спрятала все в узелок, когда отправилась в поле.
На этот раз братья долго работали вместе со мной, а когда собрались уходить, велели мне идти с ними. Я отговорилась, что хочу собрать травы на опушке и вернусь через несколько минут. Приезжего незнакомца я отыскала в глубине леса на том же камне. Он курил трубку, но, увидев меня, сразу отложил ее и встал. Я присела на камень рядом с ним и показала, что ему принесла. Он опешил, увидев кинжал, и очень заинтересовался, когда я объяснила, что им убивают приколичей. Он не хотел брать кинжал, но я так упрашивала, что он перестал улыбаться и задумчиво спрятал его к себе в рюкзак, завернув прежде в мой платок. Потом я отдала ему чеснок и показала, что он должен всегда носить его в карманах.
Я спросила, сколько он пробудет в нашей деревне, и он показал пять пальцев — еще пять дней. Он сумел объяснить мне, что собирался обойти несколько соседних деревень, каждый раз возвращаясь в нашу, и поговорить с людьми о замке. Я спросила, куда он уедет, когда кончатся пять дней, и он сказал: в страну, которая называется Греция — я о ней слышала, а потом вернется на родину в свою деревню. Рисуя на земле карту, он объяснил, что его страна называется Англия и что это остров, далеко от нас. Он показал мне, где находится его университет — я не знала, что это такое, — и крупно начертил его название. Я и сейчас помню каждую букву: ОКСФОРД. Я после часто писала их, чтобы увидеть снова. Никогда я не видела более странного слова.
И вдруг я поняла, что он скоро уедет, что я никогда больше не увижу его и никого, такого как он, и к глазам подступили слезы. Я не хотела плакать — я никогда не плакала из-за грубости деревенских парней, — но слезы не слушались и побежали по моим щекам. Он совсем растерялся и дал мне свой платок утереть лицо. Что случилось? Я только мотала головой. Он медленно поднялся и, как и вчера, протянул мне руку. Поднимаясь, я споткнулась и нечаянно налетела на него, и, когда он подхватил меня, мы поцеловались. Потом я повернулась и бросилась в лес. С тропы оглянулась. Он стоял на том же месте, неподвижный как дерево, и глядел мне вслед. Я бежала всю дорогу до деревни и ночью не спала, зажав в руке его носовой платок.
На следующий вечер он оказался на том же месте, словно и не сходил с него. Я подбежала, и он раскинул руки и поймал меня. Когда мы не могли больше целоваться, он расстелил на земле куртку и мы легли. Тогда я узнала о любви, все и сразу. Вблизи его глаза были голубыми, как небо. Он вплетал мне в косы цветы и целовал мои пальцы. Многое, что делал он и что делала я, казалось мне странным, и я знала, что это дурно, грех, но мне было радостно, словно нам отворились небеса.
Теперь до его отъезда оставалось три ночи. Каждый вечер мы встречались все раньше. Я придумывала для родителей какие-то оправдания и приносила в подоле травы, словно ходила в лес собирать их. Каждый вечер Бартоломео повторял, что любит меня, и умолял уйти из деревни вместе с ним. Мне хотелось согласиться, но большой мир, откуда он пришел, пугал меня, и я не могла вообразить, как это можно убежать без позволения отца. Каждый вечер я спрашивала, нельзя ли ему остаться со мной, но он качал головой и говорил, что должен вернуться домой, к своей работе.
В последний вечер я расплакалась, едва он коснулся меня. Он обнимал меня и целовал мои волосы. Я никогда не встречала такого нежного и доброго мужчину. Когда я перестала плакать, он стянул с пальца маленькое серебряное кольцо с печатью. Не знаю наверняка, но теперь я думаю, что это было кольцо выпускника Оксфорда. Он носил его на мизинце левой руки. Он снял его и надел мне на безымянный палец. Потом он попросил меня стать его женой. Должно быть, он заранее выучил слова по словарю, потому что я поняла его с первого раза.
Сперва это показалось так невероятно, что я снова расплакалась — я ведь была очень молода, — а потом я согласилась. Он втолковал мне, что вернется через четыре недели. Ему надо было вернуться в Грецию и что-то там сделать — я не поняла что. Потом он вернется ко мне и привезет денег, чтобы успокоить отца. Я пыталась объяснить ему, что за мной не дадут приданого, но он не слушал. Улыбаясь, показал на подаренные мной денежку и кинжал и потом руками очертил круг вокруг моего лица и поцеловал меня.
Мне бы радоваться, но я чувствовала присутствие злого духа и боялась, что что-нибудь помешает ему вернуться. Каждый миг, проведенный с ним вместе в тот вечер, был сладок, потому что мог оказаться последним. Но он был так решителен, так уверен, что мы скоро увидимся. Я до темноты не могла заставить себя распрощаться, но потом вдруг испугалась отцовского гнева, последний раз поцеловала Бартоломео, удостоверилась, что чеснок у него в кармане, и рассталась с ним. Я без конца оглядывалась назад и каждый раз видела, что он так и стоит со шляпой в руках. Он казался очень одиноким.
Я плакала, идя по лесу, и, сняв с пальца колечко, поцеловала его и завязала его в платок. Дома меня встретил рассерженный отец. Он хотел знать, куда я хожу так поздно без позволения. Я сказала ему, что моя подружка Мария потеряла козу и я помогала искать. Я пошла спать с тяжестью на сердце и всю ночь то надеялась, то грустила.
На следующее утро я услышала, что Бартоломео покинул деревню — уехал с крестьянином, на телеге отправившимся в Тырговиште. День показался мне очень долгим и грустным, и вечером я ушла на наше место в лесу. Мне хотелось побыть одной. Там я снова расплакалась, села на наш камень, а потом прилегла там, где мы лежали вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Наконец я указала ему на солнце, которое почти закатилось, чтобы объяснить, что меня ждут дома, и он сразу поднялся. Он выглядел очень серьезным. Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Когда я коснулась его руки, сердце у меня метнулось в пальцы. Я смешалась и поспешно отвернулась. Но тут мне пришло в голову, что он слишком много думает о злых духах и может навлечь на себя беду. Нужно было дать ему что-нибудь для защиты. Я указала на землю и на солнце: «Приходи завтра». Он помедлил секунду, но тут же улыбнулся, надел шляпу, коснулся ее полей и скрылся в лесу.
На следующее утро я пошла к колодцу и увидела его со стариками в таверне. Он снова что-то записывал. Мне стало тепло внутри, потому что я поняла, что он сохранил нашу тайну. Днем, когда никого не было дома, я совершила дурной поступок. Я открыла сундук моих родителей и вытащила маленький серебряный кинжал, который несколько раз видела прежде. Мать рассказывала, что такими убивали вампиров, если те приходили тревожить людей или стада. Еще я набрала в огороде горсть чеснока и спрятала все в узелок, когда отправилась в поле.
На этот раз братья долго работали вместе со мной, а когда собрались уходить, велели мне идти с ними. Я отговорилась, что хочу собрать травы на опушке и вернусь через несколько минут. Приезжего незнакомца я отыскала в глубине леса на том же камне. Он курил трубку, но, увидев меня, сразу отложил ее и встал. Я присела на камень рядом с ним и показала, что ему принесла. Он опешил, увидев кинжал, и очень заинтересовался, когда я объяснила, что им убивают приколичей. Он не хотел брать кинжал, но я так упрашивала, что он перестал улыбаться и задумчиво спрятал его к себе в рюкзак, завернув прежде в мой платок. Потом я отдала ему чеснок и показала, что он должен всегда носить его в карманах.
Я спросила, сколько он пробудет в нашей деревне, и он показал пять пальцев — еще пять дней. Он сумел объяснить мне, что собирался обойти несколько соседних деревень, каждый раз возвращаясь в нашу, и поговорить с людьми о замке. Я спросила, куда он уедет, когда кончатся пять дней, и он сказал: в страну, которая называется Греция — я о ней слышала, а потом вернется на родину в свою деревню. Рисуя на земле карту, он объяснил, что его страна называется Англия и что это остров, далеко от нас. Он показал мне, где находится его университет — я не знала, что это такое, — и крупно начертил его название. Я и сейчас помню каждую букву: ОКСФОРД. Я после часто писала их, чтобы увидеть снова. Никогда я не видела более странного слова.
И вдруг я поняла, что он скоро уедет, что я никогда больше не увижу его и никого, такого как он, и к глазам подступили слезы. Я не хотела плакать — я никогда не плакала из-за грубости деревенских парней, — но слезы не слушались и побежали по моим щекам. Он совсем растерялся и дал мне свой платок утереть лицо. Что случилось? Я только мотала головой. Он медленно поднялся и, как и вчера, протянул мне руку. Поднимаясь, я споткнулась и нечаянно налетела на него, и, когда он подхватил меня, мы поцеловались. Потом я повернулась и бросилась в лес. С тропы оглянулась. Он стоял на том же месте, неподвижный как дерево, и глядел мне вслед. Я бежала всю дорогу до деревни и ночью не спала, зажав в руке его носовой платок.
На следующий вечер он оказался на том же месте, словно и не сходил с него. Я подбежала, и он раскинул руки и поймал меня. Когда мы не могли больше целоваться, он расстелил на земле куртку и мы легли. Тогда я узнала о любви, все и сразу. Вблизи его глаза были голубыми, как небо. Он вплетал мне в косы цветы и целовал мои пальцы. Многое, что делал он и что делала я, казалось мне странным, и я знала, что это дурно, грех, но мне было радостно, словно нам отворились небеса.
Теперь до его отъезда оставалось три ночи. Каждый вечер мы встречались все раньше. Я придумывала для родителей какие-то оправдания и приносила в подоле травы, словно ходила в лес собирать их. Каждый вечер Бартоломео повторял, что любит меня, и умолял уйти из деревни вместе с ним. Мне хотелось согласиться, но большой мир, откуда он пришел, пугал меня, и я не могла вообразить, как это можно убежать без позволения отца. Каждый вечер я спрашивала, нельзя ли ему остаться со мной, но он качал головой и говорил, что должен вернуться домой, к своей работе.
В последний вечер я расплакалась, едва он коснулся меня. Он обнимал меня и целовал мои волосы. Я никогда не встречала такого нежного и доброго мужчину. Когда я перестала плакать, он стянул с пальца маленькое серебряное кольцо с печатью. Не знаю наверняка, но теперь я думаю, что это было кольцо выпускника Оксфорда. Он носил его на мизинце левой руки. Он снял его и надел мне на безымянный палец. Потом он попросил меня стать его женой. Должно быть, он заранее выучил слова по словарю, потому что я поняла его с первого раза.
Сперва это показалось так невероятно, что я снова расплакалась — я ведь была очень молода, — а потом я согласилась. Он втолковал мне, что вернется через четыре недели. Ему надо было вернуться в Грецию и что-то там сделать — я не поняла что. Потом он вернется ко мне и привезет денег, чтобы успокоить отца. Я пыталась объяснить ему, что за мной не дадут приданого, но он не слушал. Улыбаясь, показал на подаренные мной денежку и кинжал и потом руками очертил круг вокруг моего лица и поцеловал меня.
Мне бы радоваться, но я чувствовала присутствие злого духа и боялась, что что-нибудь помешает ему вернуться. Каждый миг, проведенный с ним вместе в тот вечер, был сладок, потому что мог оказаться последним. Но он был так решителен, так уверен, что мы скоро увидимся. Я до темноты не могла заставить себя распрощаться, но потом вдруг испугалась отцовского гнева, последний раз поцеловала Бартоломео, удостоверилась, что чеснок у него в кармане, и рассталась с ним. Я без конца оглядывалась назад и каждый раз видела, что он так и стоит со шляпой в руках. Он казался очень одиноким.
Я плакала, идя по лесу, и, сняв с пальца колечко, поцеловала его и завязала его в платок. Дома меня встретил рассерженный отец. Он хотел знать, куда я хожу так поздно без позволения. Я сказала ему, что моя подружка Мария потеряла козу и я помогала искать. Я пошла спать с тяжестью на сердце и всю ночь то надеялась, то грустила.
На следующее утро я услышала, что Бартоломео покинул деревню — уехал с крестьянином, на телеге отправившимся в Тырговиште. День показался мне очень долгим и грустным, и вечером я ушла на наше место в лесу. Мне хотелось побыть одной. Там я снова расплакалась, села на наш камень, а потом прилегла там, где мы лежали вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188