Я задумался, говорят ли у них в семье на румынском, или они давно ассимилировались и забыли прошлую жизнь вместе с ее языком. Голос Элен взлетал и падал, она то улыбалась, то хмурила брови. Как видно, тетушке Еве на том конце провода было что сказать: иногда Элен подолгу слушала молча, вставляя только отрывистые односложные восклицания.
Она как будто забыла о моем присутствии, но вдруг подняла на меня глаза и, победоносно улыбнувшись, кивнула. Потом улыбнулась в микрофон и повесила трубку. Тут же в комнате возникла консьержка, которую, вероятно, тревожил огромный счет за переговоры, и я поспешил отсчитать ей обещанную плату, добавив немного сверх того и положив деньги в ее протянутую ладонь. Элен уже вышла из комнаты, сделав мне знак идти за ней: такая таинственность казалась мне излишней, но, в конце концов, откуда мне было знать.
— Скорее, Элен, — взмолился я, снова опускаясь в ее кресло. — Неведение меня убивает.
— Хорошие новости, — невозмутимо откликнулась она. — Тетя постарается помочь.
— Что же ты ей такое сказала? Она усмехнулась:
— Только то, что можно было сказать по телефону. Пришлось держаться официального тона. Но я сказала, что нахожусь в Стамбуле с одним коллегой и что для завершения научной работы нам необходимы пять дней в Будапеште. Я объяснила, что ты американский профессор и что мы работаем над совместной статьей.
— На какую тему? — насторожился я.
— Рабочие движения в Европе во время турецкой оккупации.
— Недурно. Но я совершенно не знаком с предметом.
— Ничего. — Элен смахнула ниточку с подола своей строгой черной юбки. — Кое-что я тебе расскажу.
— Как ты похожа на своего отца!
Случайное проявление ее научного кругозора так напомнило мне Росси, что слова слетели с языка помимо воли. Я испуганно заглянул ей в лицо: не оскорбило ли ее такое сравнение? Мне пришло в голову, что я сам не заметил, когда перестал сомневаться в их родстве.
К моему удивлению, Элен ответила мне грустным взглядом, хотя и не удержалась от язвительного замечания:
— Хорошее доказательство превосходства наследственности над влиянием среды. Так или иначе, Ева, конечно, рассердилась, особенно когда я сказала, что ты американец. Я заранее знала, что так будет: она всегда считала меня безрассудной и склонной к авантюрам. Наверно, так оно и есть. И в любом случае ей пришлось бы изобразить недовольство для тех, кто прослушивает разговоры.
— Зачем?
— Чтобы не потерять работу и положение. Но она обещала что-нибудь придумать и велела позвонить завтра вечером. Вот так. Тетя очень умная, она наверняка найдет средство. Надо узнать, как добраться от Стамбула в Будапешт. Может быть, лучше самолетом?
В глубине души я вздыхал, думая о предстоящих расходах и гадая, долго ли еще смогу платить по счетам, но вслух сказал только:
— Будет просто чудом, если ей удастся благополучно протащить меня в Будапешт — и обратно.
Элен рассмеялась:
— А она и есть волшебница. Иначе бы я сейчас работала заведующей клубом в какой-нибудь деревне.
Мы снова спустились вниз и, не сговариваясь, вышли на улицу.
— Теперь нам нечем заняться, — рассудил я, — только ждать, что принесет завтрашний день — вернее, Тургут и твоя тетя. Самое трудное дело — ждать. Как бы провести время?
Элен в задумчивости остановилась посреди улицы. Она снова была в перчатках и шляпке, но золотые лучи вечернего солнца отыскали несколько выбившихся черных прядей и коварно выкрасили их в рыжий цвет.
— Хочу как следует посмотреть город, — объявила она наконец. — Кто знает, вернусь ли я сюда еще? Вернемся к Айя-Софии? И можно побродить до ужина по старому городу.
— С удовольствием.
Больше мы не разговаривали, пока огромное здание собора не выросло над нами, заслонив небо своими куполами и минаретами. Молчание между нами все углублялось, и я раздумывал, чувствует ли Элен то же, что и я. Величие древнего храма заставляло остро ощутить свою малость. И еще я размышлял над словами Тургута — о том, что Дракула заразил проклятием вампиризма великий Стамбул.
— Элен, — заговорил я, с трудом заставив себя нарушить связывающее нас молчание, — как ты думаешь, могли его похоронить здесь — в Стамбуле? Если так, понятно, почему он тревожил султана Мехмеда и после смерти…
— А?.. Да-да… — Она кивнула, одобряя мое нежелание называть его имя посреди толпы. — Мысль интересная, но как мог Мехмед об этом не знать? Да и Тургуту наверняка удалось бы обнаружить хоть какие-то свидетельства. За столько веков что-нибудь да прорвалось бы наружу.
— Но еще трудней допустить, что Мехмед позволил бы похоронить своего врага в Стамбуле…
Она задумалась. Мы уже подходили к огромным воротам Айя-Софии.
— Элен? — тихо проговорил я.
— Да? — Мы остановились посреди потока туристов и паломников, спешащих пройти внутрь.
— Если могила окажется здесь, то и Росси тоже здесь. Она обернулась, взглянула мне в лицо. Глаза ее сияли, но между тонкими бровями пролегла усталая морщинка.
— Ну конечно, Пол.
— В путеводителе сказано, что под Стамбулом скрываются развалины подземных строений — катакомбы, подземные резервуары для воды… как в Риме. До отъезда у нас еще остается целый день, если не больше, — надо поговорить с Тургутом.
— Неплохая мысль, — мягко согласилась Элен. — Под дворцом византийских императоров наверняка есть подземные ходы. — Она слабо улыбнулась, но рука ее сама поползла вверх и осторожно, как свежей раны, коснулась шарфика на горле. — В любом случае в этом дворце должно водиться множество злых духов — призраков императоров, приказавших ослепить собственного брата, и тому подобное. Вполне подходящее общество.
Мы так увлеклись беседой и планами нашей невероятной охоты, что я не сразу заметил человека, пристально разглядывавшего меня. Ведь это был не грозный темный дух, возвышающийся над толпой, а всего лишь обыкновенный щуплый человечек, притулившийся к стене собора шагах в двадцати от нас.
А потом меня словно что-то толкнуло, и я мгновенно узнал маленького архивиста с клочковатой седой бородкой, в белой вязаной шапочке и поношенной одежде, заходившего этим утром в архив. Он сделал ошибку, дав мне почувствовать свой пристальный взгляд и заглянуть ему в лицо. Хотя шпион тут же исчез, как призрак растворился в толпе туристов, и когда я, увлекая за собой Элен, бросился вперед, то уже нигде не увидел знакомой фигуры. Но он опоздал: заглянув ему в лицо, я безошибочно распознал под клочковатой бородкой и восточной шапочкой лицо, знакомое еще по университету. В последний раз я заглянул в это лицо перед тем, как его укрыли простыней: лицо мертвого библиотекаря».
ГЛАВА 34
Я видела несколько фотографий отца, относившихся ко времени, когда он еще не покинул аспирантуру в поисках пропавшего учителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Она как будто забыла о моем присутствии, но вдруг подняла на меня глаза и, победоносно улыбнувшись, кивнула. Потом улыбнулась в микрофон и повесила трубку. Тут же в комнате возникла консьержка, которую, вероятно, тревожил огромный счет за переговоры, и я поспешил отсчитать ей обещанную плату, добавив немного сверх того и положив деньги в ее протянутую ладонь. Элен уже вышла из комнаты, сделав мне знак идти за ней: такая таинственность казалась мне излишней, но, в конце концов, откуда мне было знать.
— Скорее, Элен, — взмолился я, снова опускаясь в ее кресло. — Неведение меня убивает.
— Хорошие новости, — невозмутимо откликнулась она. — Тетя постарается помочь.
— Что же ты ей такое сказала? Она усмехнулась:
— Только то, что можно было сказать по телефону. Пришлось держаться официального тона. Но я сказала, что нахожусь в Стамбуле с одним коллегой и что для завершения научной работы нам необходимы пять дней в Будапеште. Я объяснила, что ты американский профессор и что мы работаем над совместной статьей.
— На какую тему? — насторожился я.
— Рабочие движения в Европе во время турецкой оккупации.
— Недурно. Но я совершенно не знаком с предметом.
— Ничего. — Элен смахнула ниточку с подола своей строгой черной юбки. — Кое-что я тебе расскажу.
— Как ты похожа на своего отца!
Случайное проявление ее научного кругозора так напомнило мне Росси, что слова слетели с языка помимо воли. Я испуганно заглянул ей в лицо: не оскорбило ли ее такое сравнение? Мне пришло в голову, что я сам не заметил, когда перестал сомневаться в их родстве.
К моему удивлению, Элен ответила мне грустным взглядом, хотя и не удержалась от язвительного замечания:
— Хорошее доказательство превосходства наследственности над влиянием среды. Так или иначе, Ева, конечно, рассердилась, особенно когда я сказала, что ты американец. Я заранее знала, что так будет: она всегда считала меня безрассудной и склонной к авантюрам. Наверно, так оно и есть. И в любом случае ей пришлось бы изобразить недовольство для тех, кто прослушивает разговоры.
— Зачем?
— Чтобы не потерять работу и положение. Но она обещала что-нибудь придумать и велела позвонить завтра вечером. Вот так. Тетя очень умная, она наверняка найдет средство. Надо узнать, как добраться от Стамбула в Будапешт. Может быть, лучше самолетом?
В глубине души я вздыхал, думая о предстоящих расходах и гадая, долго ли еще смогу платить по счетам, но вслух сказал только:
— Будет просто чудом, если ей удастся благополучно протащить меня в Будапешт — и обратно.
Элен рассмеялась:
— А она и есть волшебница. Иначе бы я сейчас работала заведующей клубом в какой-нибудь деревне.
Мы снова спустились вниз и, не сговариваясь, вышли на улицу.
— Теперь нам нечем заняться, — рассудил я, — только ждать, что принесет завтрашний день — вернее, Тургут и твоя тетя. Самое трудное дело — ждать. Как бы провести время?
Элен в задумчивости остановилась посреди улицы. Она снова была в перчатках и шляпке, но золотые лучи вечернего солнца отыскали несколько выбившихся черных прядей и коварно выкрасили их в рыжий цвет.
— Хочу как следует посмотреть город, — объявила она наконец. — Кто знает, вернусь ли я сюда еще? Вернемся к Айя-Софии? И можно побродить до ужина по старому городу.
— С удовольствием.
Больше мы не разговаривали, пока огромное здание собора не выросло над нами, заслонив небо своими куполами и минаретами. Молчание между нами все углублялось, и я раздумывал, чувствует ли Элен то же, что и я. Величие древнего храма заставляло остро ощутить свою малость. И еще я размышлял над словами Тургута — о том, что Дракула заразил проклятием вампиризма великий Стамбул.
— Элен, — заговорил я, с трудом заставив себя нарушить связывающее нас молчание, — как ты думаешь, могли его похоронить здесь — в Стамбуле? Если так, понятно, почему он тревожил султана Мехмеда и после смерти…
— А?.. Да-да… — Она кивнула, одобряя мое нежелание называть его имя посреди толпы. — Мысль интересная, но как мог Мехмед об этом не знать? Да и Тургуту наверняка удалось бы обнаружить хоть какие-то свидетельства. За столько веков что-нибудь да прорвалось бы наружу.
— Но еще трудней допустить, что Мехмед позволил бы похоронить своего врага в Стамбуле…
Она задумалась. Мы уже подходили к огромным воротам Айя-Софии.
— Элен? — тихо проговорил я.
— Да? — Мы остановились посреди потока туристов и паломников, спешащих пройти внутрь.
— Если могила окажется здесь, то и Росси тоже здесь. Она обернулась, взглянула мне в лицо. Глаза ее сияли, но между тонкими бровями пролегла усталая морщинка.
— Ну конечно, Пол.
— В путеводителе сказано, что под Стамбулом скрываются развалины подземных строений — катакомбы, подземные резервуары для воды… как в Риме. До отъезда у нас еще остается целый день, если не больше, — надо поговорить с Тургутом.
— Неплохая мысль, — мягко согласилась Элен. — Под дворцом византийских императоров наверняка есть подземные ходы. — Она слабо улыбнулась, но рука ее сама поползла вверх и осторожно, как свежей раны, коснулась шарфика на горле. — В любом случае в этом дворце должно водиться множество злых духов — призраков императоров, приказавших ослепить собственного брата, и тому подобное. Вполне подходящее общество.
Мы так увлеклись беседой и планами нашей невероятной охоты, что я не сразу заметил человека, пристально разглядывавшего меня. Ведь это был не грозный темный дух, возвышающийся над толпой, а всего лишь обыкновенный щуплый человечек, притулившийся к стене собора шагах в двадцати от нас.
А потом меня словно что-то толкнуло, и я мгновенно узнал маленького архивиста с клочковатой седой бородкой, в белой вязаной шапочке и поношенной одежде, заходившего этим утром в архив. Он сделал ошибку, дав мне почувствовать свой пристальный взгляд и заглянуть ему в лицо. Хотя шпион тут же исчез, как призрак растворился в толпе туристов, и когда я, увлекая за собой Элен, бросился вперед, то уже нигде не увидел знакомой фигуры. Но он опоздал: заглянув ему в лицо, я безошибочно распознал под клочковатой бородкой и восточной шапочкой лицо, знакомое еще по университету. В последний раз я заглянул в это лицо перед тем, как его укрыли простыней: лицо мертвого библиотекаря».
ГЛАВА 34
Я видела несколько фотографий отца, относившихся ко времени, когда он еще не покинул аспирантуру в поисках пропавшего учителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188