Вместо броска, которого ожидала я, — броска к нам через саркофаг — Дракула падал, сперва запрокинувшись назад, снова на миг открыв бледное острое лицо, а потом вперед, вперед, и потом удар о камень, треск рассыпавшихся костей.
Он дернулся один раз и замер, а потом тело рассыпалось в пыль и перед нами осталась только груда истлевшей одежды. Отец уронил мою руку и бросился в луч фонаря, перепрыгнув темную груду на полу.
— Элен, — кричал он, или, может быть, плакал, или шептал ее имя.
И Барли рванулся вперед, подхватив фонарь, оставленный отцом. У стены лежал человек. Его кинжал валялся рядом.
— О, Элси, — проговорил он.
По его виску медленно стекала темная кровь, и под нашими остановившимися от ужаса взглядами глаза его застыли.
Барли упал на колени рядом с его изломанным телом. Он явно не верил своим глазам и задыхался от горя.
— Мастер Джеймс? — всхлипнул он.
ГЛАВА 79
Украшением лебенского отеля была гостиная с высокими потолками и с камином. Метрдотель затопил камин и решительно закрыл двери перед другими гостями.
— Поход в монастырь утомил вас, — только и сказал он, поставив перед отцом бутылку коньяка и рюмки — пять рюмок, словно мы все вернулись назад и могли выпить вместе перед огнем, — но по взгляду, которым он обменялся с моим отцом, я угадала, что их связывало много большее.
Мэтр весь вечер сидел на телефоне и как-то сумел договориться с полицейскими, которые допросили нас прямо в гостинице и отпустили под его благожелательный надзор. Подозреваю, что он связался и с моргом, или с похоронным бюро, или что у них там было в этом крошечном французском городке. Теперь все формальности были улажены, и я сидела на неудобной дамасской софе рядом с Элен, которая то и дело не глядя поднимала руку, чтобы погладить меня по голове, и старалась не вспоминать доброго лица мастера Джеймса и его окостеневшего тела, вытянувшегося под простыней. Отец сидел в глубоком кресле у огня и смотрел на нее, на нас. У Барли покраснели глаза от молчаливых слез, но он, казалось, не хотел, чтобы его утешали. Когда я взглянула на него, у меня тоже на минуту подступили слезы к глазам.
Отец поглядел на Барли, и мне вдруг показалось, что и он сейчас расплачется.
— Он был отважный человек, — тихо сказал отец. — Его атака дала Элен возможность прицелиться. Она сумела попасть в сердце только потому, что чудовище отвлеклось. Я думаю, в последнюю минуту мастер Джеймс успел понять, что он сделал. Он отомстил за любимую — и за многих других.
Барли кивнул, но говорить он еще не мог, и вокруг нас повисло короткое молчание.
— Я обещала рассказать все, когда выпадет спокойная минута, — сказала наконец Элен, отставив рюмку.
— Может, мне лучше уйти? — неохотно спросил Барли. Элен рассмеялась, и я поразилась, как мелодично звучит ее смех, совсем непохожий на обычный ее голос. Даже в этой комнате, наполовину заполненной горем, ее смех не казался неуместным.
— Нет, нет, дорогой мой, — сказала она Барли. — Как же нам обойтись без вас.
Мне нравился ее акцент, этот резкий, но милый английский выговор, который казался знакомым мне дольше, чем я себя помнила. Высокая худощавая женщина в черном платье — вышедшем из моды платье, а седеющие волосы были кольцом уложены вокруг головы. Поражало ее лицо: морщинистое, усталое, с молодыми глазами. Я каждый раз изумлялась, глядя на нее, — не только потому, что она была здесь, живая, но и потому, что всегда представляла себе Элен только молодой. Моего воображения не хватало, чтобы представить себе все эти годы, проведенные без нас.
— Рассказывать придется очень-очень долго, — тихо заговорила она, — но я уже сейчас скажу самое главное. Первое — что мне очень жаль. Я знаю, Пол, сколько боли причинила тебе. — Она взглянула на отца, сидевшего по ту сторону камина. Барли смущенно шевельнулся, но она остановила его уверенным жестом. — Еще больше боли я причинила себе. Второе я должна была сказать тебе раньше, но теперь наша дочь, — она блаженно улыбнулась, и в ее глазах блестели слезы, — наша дочь и ее друг будут свидетелями. Я живая, не не-умершая. Он не добрался до меня в третий раз.
Мне хотелось посмотреть на отца, но я не могла заставить себя повернуть голову. Я чувствовала, что эта минута принадлежит только ему. Впрочем, я слышала, что он не всхлипнул.
Она помолчала, переводя дыхание.
— Пол, когда мы приехали в Сен-Матье и я услышала их легенду — про аббата, восставшего из мертвых, и брата Кирилла, стерегущего его, — меня переполняло отчаяние и в то же время страшное любопытство. Я чувствовала, что не случайно меня так тянуло сюда. Еще до поездки во Францию я занималась исследованиями в Нью-Йорке — я тебе не говорила, Пол, — в надежде вычислить его новое убежище и отомстить за смерть отца. Но мне ни разу не попадалось ничего о Сен-Матье. Меня потянуло в монастырь только после того, как я нашла его название в твоем путеводителе. Это был просто каприз, без научного обоснования.
Она оглядела нас, чуть склонив свой тонкий профиль.
— Я снова взялась за поиски в Нью-Йорке, потому что мне казалось, будто отец погиб по моей вине — из-за моего стремления затмить его, разоблачить изменника, предавшего мать, — и эта мысль была невыносима. Потом мне стало казаться, что дело в моей злой крови — крови Дракулы, и пришло в голову, что эту кровь я передала своей малышке, даже если сама с виду совсем излечилась от прикосновения не-умершего.
Прервав рассказ, она погладила меня по щеке и взяла в ладони мою руку. Я вздрогнула от ее прикосновения, от близости этой знакомой и чужой женщины, сидевшей на диване прижавшись плечом к моему плечу.
— Я все сильнее ощущала себя недостойной и, услышав от брата Кирилла легенду, поняла, что мне не знать покоя, пока длится неизвестность. Я уверяла себя, что если сумею найти Дракулу и покончить с ним навсегда, то совершенно исцелюсь, стану хорошей матерью, начну новую жизнь. Когда ты уснул, Пол, я вышла во двор. Я подумывала вернуться в склеп с оружием, попробовать вскрыть саркофаг, но сообразила, что в одиночку не справлюсь. Я колебалась, не разбудить ли тебя, чтобы умолять снова помочь мне, а тем временем присела на скамейку над обрывом. Я понимала, что не следовало бы приходить сюда одной, но что-то влекло меня к этому месту. Так красиво было смотреть, как в лунном свете туман поднимается по склонам гор.
Глаза Элен странно расширились.
— Я сидела там и вдруг почувствовала, как мурашки бегут по спине, словно кто-то стоял у меня за спиной. Я торопливо обернулась и на другом краю двора, куда не достигал лунный свет, увидела темную фигуру. Лицо человека оставалось в тени, но я, и не видя, чувствовала, как обжигает меня его горящий взгляд. Всего секунда нужна была ему, чтобы расправить крылья и обрушиться на меня, а я была совсем одна над парапетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188