Но я понимал, что это чувство — просто следствие странного разговора (никогда в жизни я не вел более странной беседы), так что я сразу подавил его. Мимо, разговаривая, прошли двое аспирантов с нашего факультета. Они поздоровались с Росси, еще стоявшим в дверях, и сбежали следом за мной по лестнице. Их жизнерадостная болтовня помогла мне вернуться к обычной жизни, и все же мне было неспокойно. Книга, украшенная драконом, норовила прожечь насквозь портфель, а теперь еще Росси добавил к ней свой запечатанный конверт. Я гадал, надо ли читать его заметки в ту же ночь, в одиночестве моей квартирки. Я изнемогал и чувствовал, что не в силах встретиться лицом к лицу с их содержимым.
Отчасти я надеялся, что утро вернет мне уверенность и способность рассуждать здраво. Возможно, проснувшись, я бы уже не принимал историю Росси с таким доверием, хотя и предвидел, что она будет преследовать меня независимо от того, верю я или нет. И как, спрашивал я себя, проходя под окном Росси и невольно поглядывая вверх, где в кабинете еще горела лампа, — как можно не доверять своему куратору в вопросе, касающемся его специальности? Тогда не придется ли усомниться во всем, что мы делали вместе? Я вспомнил первую главу своей диссертации, сложенную кипой покрытых ровными печатными строчками листов на моем столе, — и содрогнулся. Если я не верю Росси — можно ли продолжать работу под его руководством? Или придется допустить, что он сумасшедший?
Быть может, из-за того, что Росси не шел у меня из головы, я так остро отметил, что лампа в его окне все горит. Во всяком случае, я шагнул прямо в лужицу света, падавшего из его окна, потому что она — светлая полоска — лежала прямо у меня под ногами. Шаг занял долю секунды, но за этот миг меня с ног до головы пронизал ужас. Только что я терялся в размышлениях, занося ногу над светлым квадратиком на мостовой, — и вот уже застыл на месте. Почти одновременно меня поразили две странности. Одна — что я никогда прежде не видел этого светлого пятна между двумя готическими зданиями, хотя тысячу раз проходил вечерами по этой улице. Я не видел его потому, что видеть было нечего. А увидел теперь — потому что все уличные фонари вдруг погасли. Я был на улице один, и единственным звуком здесь было эхо моего последнего шага. И кроме разбитого на квадраты пятна света из кабинета, в котором мы беседовали десять минут назад, не видно было ни проблеска.
Вторая странность, если она не была первой, бросившейся мне в глаза, и если она заставила меня окаменеть (я говорю: «бросилась в глаза», потому что странность эта поразила именно взгляд, а не разум или инстинкт) в тот самый миг, когда я застыл в его луче, теплый свет в окне моего куратора погас. Может быть, тебе покажется, что в этом не было ничего особенного: закончился рабочий день, и засидевшийся профессор уходит домой, погасив свет и оставив темной улицу, где на минуту отключились фонари. Но все было совсем не так. Мне даже не пришло в голову, что в помещении выключили настольную лампу. Казалось, что-то пронеслось над окном у меня за спиной и загородило его, отрезав луч света. И на улице стало совершенно темно.
На мгновенье у меня перехватило дыхание. Я повернулся, став неловким от ужаса, и взглянул на потемневшие окна, почти невидимые в темноте. Первым моим движением было броситься туда. Дверь, через которую я вышел, оказалась крепко заперта. На фасаде не видно было ни одного огня. В такой час, вероятно, двери запирались за каждым выходящим — вполне естественно. Я стоял в нерешительности, готовый бежать за угол и стучаться в другие двери, и в этот момент снова зажглись фонари. Я мгновенно устыдился своего порыва.
Двоих парней, выходивших следом за мной, не было видно: должно быть, они свернули в другую сторону, но мимо, смеясь, проходила другая компания. Если Росси выйдет сейчас — а он, наверное, выйдет, раз погасил свет и запер за собой кабинет, — и увидит меня здесь? Он ведь сказал, что не хочет больше обсуждать того, что мы обсуждали. Как я стану объяснять ему свой нелепый испуг, здесь, на ступенях, когда он закрыл тему — и, вероятно, все подобные мрачные темы. Я сконфуженно отошел, торопясь, чтобы он не застал меня, и поспешил домой. Там я оставил конверт лежать в портфеле невскрытым и проспал — хотя и беспокойно — всю ночь.
Следующие два дня у меня были забиты до отказа, и я не позволял себе заглянуть в бумаги Росси: по правде сказать, я решительно отринул все потусторонние мысли. И потому так поразил меня коллега, заговоривший со мной в библиотеке под вечер второго дня.
— Слыхал, что там с Росси? — выкрикнул он, ухватив меня за локоть и разворачивая к себе, когда я попытался пробежать мимо. — Подожди же, Паоло!
Да, ты угадала — это был Массимо. Он уже смолоду был большим и громогласным, это сейчас уже притих немного. Я стиснул его руку.
— Росси? Что? Что с ним?
— Он пропал. Исчез. Полиция обыскивает кабинет.
Я бегом бросился к зданию, которое выглядело как обычно: с пыльными лучами вечернего солнца и толпами студентов в полутемных коридорах. На втором этаже, перед кабинетом Росси, офицер полиции беседовал с деканом и еще несколькими незнакомыми мне людьми. Навстречу мне из кабинета вышли двое мужчин в темных костюмах. Они плотно закрыли за собой дверь и направились к лестничной площадке, куда выходили двери аудиторий. Я пробился вперед и заговорил с полицейским:
— Где профессор Росси? Что с ним?
— Вы его знаете? — спросил полисмен, отрываясь от своих записей.
— Он мой куратор. Я был здесь позапрошлым вечером. Кто сказал, что он исчез?
Подошел декан, поздоровался со мной за руку.
— Вы что-нибудь знаете? Хозяйка его квартиры позвонила сегодня днем и сказала, что он уже две ночи не был дома — не заказывал ни завтрака, ни ужина. Она уверяет, что такого с ним никогда не бывало. И он пропустил факультетское собрание, не предупредив по телефону, — такого с ним тоже ни разу не случалось. Потом зашел студент: они договорились о встрече, а кабинет оказался заперт и Росси не показывался. В довершение всего он пропустил сегодняшнюю лекцию, так что я распорядился вскрыть кабинет.
— И он был там? — Я сдержал судорожный вздох.
— Нет.
Я тупо проталкивался мимо них к двери Росси, однако полисмен удержал меня за локоть.
— Не спешите, — сказал он. — Говорите, позапрошлым вечером вы здесь побывали?
— Да.
— Когда вы видели его последний раз?
— Около половины девятого.
— Кто-нибудь еще был рядом? Я задумался:
— Да, еще двое наших аспирантов — кажется, Бертран и Элиас. Они вышли вместе со мной.
— Хорошо. Проверьте, — приказал офицер одному из своих людей. — Вы не заметили каких-либо странностей в поведении профессора?
Что я мог сказать ему? Да, разумеется, — он уверял меня, что вампиры существуют, что Дракула ходит среди нас и что я унаследовал проклятье, обрушившееся на него из-за излишнего научного любопытства, а потом свет погас, словно гигантская…
— Нет, — сказал я, — мы обсуждали мою диссертацию и проговорили до полдевятого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Отчасти я надеялся, что утро вернет мне уверенность и способность рассуждать здраво. Возможно, проснувшись, я бы уже не принимал историю Росси с таким доверием, хотя и предвидел, что она будет преследовать меня независимо от того, верю я или нет. И как, спрашивал я себя, проходя под окном Росси и невольно поглядывая вверх, где в кабинете еще горела лампа, — как можно не доверять своему куратору в вопросе, касающемся его специальности? Тогда не придется ли усомниться во всем, что мы делали вместе? Я вспомнил первую главу своей диссертации, сложенную кипой покрытых ровными печатными строчками листов на моем столе, — и содрогнулся. Если я не верю Росси — можно ли продолжать работу под его руководством? Или придется допустить, что он сумасшедший?
Быть может, из-за того, что Росси не шел у меня из головы, я так остро отметил, что лампа в его окне все горит. Во всяком случае, я шагнул прямо в лужицу света, падавшего из его окна, потому что она — светлая полоска — лежала прямо у меня под ногами. Шаг занял долю секунды, но за этот миг меня с ног до головы пронизал ужас. Только что я терялся в размышлениях, занося ногу над светлым квадратиком на мостовой, — и вот уже застыл на месте. Почти одновременно меня поразили две странности. Одна — что я никогда прежде не видел этого светлого пятна между двумя готическими зданиями, хотя тысячу раз проходил вечерами по этой улице. Я не видел его потому, что видеть было нечего. А увидел теперь — потому что все уличные фонари вдруг погасли. Я был на улице один, и единственным звуком здесь было эхо моего последнего шага. И кроме разбитого на квадраты пятна света из кабинета, в котором мы беседовали десять минут назад, не видно было ни проблеска.
Вторая странность, если она не была первой, бросившейся мне в глаза, и если она заставила меня окаменеть (я говорю: «бросилась в глаза», потому что странность эта поразила именно взгляд, а не разум или инстинкт) в тот самый миг, когда я застыл в его луче, теплый свет в окне моего куратора погас. Может быть, тебе покажется, что в этом не было ничего особенного: закончился рабочий день, и засидевшийся профессор уходит домой, погасив свет и оставив темной улицу, где на минуту отключились фонари. Но все было совсем не так. Мне даже не пришло в голову, что в помещении выключили настольную лампу. Казалось, что-то пронеслось над окном у меня за спиной и загородило его, отрезав луч света. И на улице стало совершенно темно.
На мгновенье у меня перехватило дыхание. Я повернулся, став неловким от ужаса, и взглянул на потемневшие окна, почти невидимые в темноте. Первым моим движением было броситься туда. Дверь, через которую я вышел, оказалась крепко заперта. На фасаде не видно было ни одного огня. В такой час, вероятно, двери запирались за каждым выходящим — вполне естественно. Я стоял в нерешительности, готовый бежать за угол и стучаться в другие двери, и в этот момент снова зажглись фонари. Я мгновенно устыдился своего порыва.
Двоих парней, выходивших следом за мной, не было видно: должно быть, они свернули в другую сторону, но мимо, смеясь, проходила другая компания. Если Росси выйдет сейчас — а он, наверное, выйдет, раз погасил свет и запер за собой кабинет, — и увидит меня здесь? Он ведь сказал, что не хочет больше обсуждать того, что мы обсуждали. Как я стану объяснять ему свой нелепый испуг, здесь, на ступенях, когда он закрыл тему — и, вероятно, все подобные мрачные темы. Я сконфуженно отошел, торопясь, чтобы он не застал меня, и поспешил домой. Там я оставил конверт лежать в портфеле невскрытым и проспал — хотя и беспокойно — всю ночь.
Следующие два дня у меня были забиты до отказа, и я не позволял себе заглянуть в бумаги Росси: по правде сказать, я решительно отринул все потусторонние мысли. И потому так поразил меня коллега, заговоривший со мной в библиотеке под вечер второго дня.
— Слыхал, что там с Росси? — выкрикнул он, ухватив меня за локоть и разворачивая к себе, когда я попытался пробежать мимо. — Подожди же, Паоло!
Да, ты угадала — это был Массимо. Он уже смолоду был большим и громогласным, это сейчас уже притих немного. Я стиснул его руку.
— Росси? Что? Что с ним?
— Он пропал. Исчез. Полиция обыскивает кабинет.
Я бегом бросился к зданию, которое выглядело как обычно: с пыльными лучами вечернего солнца и толпами студентов в полутемных коридорах. На втором этаже, перед кабинетом Росси, офицер полиции беседовал с деканом и еще несколькими незнакомыми мне людьми. Навстречу мне из кабинета вышли двое мужчин в темных костюмах. Они плотно закрыли за собой дверь и направились к лестничной площадке, куда выходили двери аудиторий. Я пробился вперед и заговорил с полицейским:
— Где профессор Росси? Что с ним?
— Вы его знаете? — спросил полисмен, отрываясь от своих записей.
— Он мой куратор. Я был здесь позапрошлым вечером. Кто сказал, что он исчез?
Подошел декан, поздоровался со мной за руку.
— Вы что-нибудь знаете? Хозяйка его квартиры позвонила сегодня днем и сказала, что он уже две ночи не был дома — не заказывал ни завтрака, ни ужина. Она уверяет, что такого с ним никогда не бывало. И он пропустил факультетское собрание, не предупредив по телефону, — такого с ним тоже ни разу не случалось. Потом зашел студент: они договорились о встрече, а кабинет оказался заперт и Росси не показывался. В довершение всего он пропустил сегодняшнюю лекцию, так что я распорядился вскрыть кабинет.
— И он был там? — Я сдержал судорожный вздох.
— Нет.
Я тупо проталкивался мимо них к двери Росси, однако полисмен удержал меня за локоть.
— Не спешите, — сказал он. — Говорите, позапрошлым вечером вы здесь побывали?
— Да.
— Когда вы видели его последний раз?
— Около половины девятого.
— Кто-нибудь еще был рядом? Я задумался:
— Да, еще двое наших аспирантов — кажется, Бертран и Элиас. Они вышли вместе со мной.
— Хорошо. Проверьте, — приказал офицер одному из своих людей. — Вы не заметили каких-либо странностей в поведении профессора?
Что я мог сказать ему? Да, разумеется, — он уверял меня, что вампиры существуют, что Дракула ходит среди нас и что я унаследовал проклятье, обрушившееся на него из-за излишнего научного любопытства, а потом свет погас, словно гигантская…
— Нет, — сказал я, — мы обсуждали мою диссертацию и проговорили до полдевятого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188