В каждом углу монастырского огорода к стене прижималось какое-нибудь утлое низенькое строение, а каждая пядь земли была возделана и разделена на грядки, на которых монахи выращивали всё, что было им необходимо для жизни. Стивен увидел пшеницу, лук, бобы и свёклу, между ними росла всяческая зелень, которую он даже не мог идентифицировать. Каждый клочок земли явно был на вес золота, тем не менее здесь была и клумба с цветами, причём немаленькая!
Монахов было человек семь, все старые, худые и хрупкие, как засушенные цветы. Они стояли, склонившись над грядками, и с любопытством смотрели в сторону вошедших, на шее у каждого качался простой деревянный крест на потёртом шнурке. И в глазах у всех горел тот же огонь, который Стивен увидел у тех двух, что встретили их у дверей: жар, который казался слишком горячим для столь измождённых и изношенных тел; искра, глядя на которую начинаешь верить, что она непременно вольётся в огонь неугасимый, как только покинет свою бренную оболочку.
Но в тот момент, когда в дверь вошла Юдифь, взгляды изменились, стали жадными, голодными, почти хищными — чтобы через мгновение налиться свинцовой враждебностью, за которой страсти, казавшиеся давно побеждёнными, были снова беспощадно подавлены, оттеснены в тёмные, неведомые глубины души.
Стивен бросил на Юдифь придирчивый взгляд. Если не считать того, что женственные очертания её тела всё-таки проступали через одежду, а длинные волосы были распущены, никак нельзя было сказать, что она одета вызывающе. Более того, она могла бы в таком виде спокойно прошествовать через весь Меа-Шеарим, не снискав ни одного косого взгляда ортодоксальных иудеев.
Чёрт бы побрал все эти религии, — с презрением подумал Стивен. — Все они утверждают, что могут научить, как правильно жить, но пасуют перед самым простым фактом жизни и его важнейшим основополагающим принципом: полом.
Лишь один монах, который невольно притянул взгляд Стивена к себе, не погасил чистое свечение глаз. Он стоял, худой, старый человек, спокойно опираясь на лопату, которой орудовал, и смотрел им навстречу приветливым, открытым взглядом, из которого исходили тепло и гостеприимство.
— Вы что-то кричали, — сказал монах, который открыл им ворота, — о причинах, которые привели вас сюда…
Стивен повернулся к нему. Человек, судя по произношению, был англичанин. Хотя ему было далеко за шестьдесят, у него было гладкое, круглое лицо, пышные тёмные волосы и почти отсутствовала борода, а его поступь и движения выдавали в нём начальника.
— Да, в первую очередь большое спасибо, что вы были так любезны принять нас, — начал он и заметил, что непроизвольно впадает в тон, в котором принято вести деловые переговоры. — Меня зовут Стивен Фокс, я из Соединённых Штатов. Мои спутники — Юдифь и Иешуа Менец, два археолога из Израиля. Мы…
— О, извините, — монах протянул ему руку. — Как невнимательно с моей стороны. У нас так редко бывают гости. Позвольте вам представить нашу братию?
Они шли от одного к другому, и он называл им имена монахов, все латинские и трудно запоминающиеся. Стивен запомнил только его имя, Грегор, и имя того монаха с лопатой и незамутнённым взором — Феликс. Он, если не считать брата Грегора, был, кажется, единственным, кто говорил по-английски.
По правде сказать, вблизи он производил впечатление немного не от мира сего — блаженного. Когда во время представления Стивен вежливо поклонился ему, Феликс с приветливой определённостью заявил:
— Слова устаревают, а истина всегда свежа, как новорождённый младенец.
— Что-что? — озадаченно переспросил Стивен.
Но Феликс лишь улыбнулся, подмигнул и снова взялся за лопату. Управлялся он с ней легко — так, будто танцевал с ней, как с партнёршей. «Странная птица, — подумал Стивен. — Странная птица в странном гнезде».
Грегор повёл их по узкой тропинке, проложенной между грядок, по всему монастырю.
— Это наша капелла, — сказал он, указывая на изрядно покосившуюся лачугу в противоположном от входа углу, потом повернулся в сторону и указал на такую же древнюю хижину с покатой крышей: — Там наши кельи, а рядом трапезная и кухня. Но мы не применяем огонь в приготовлении пищи.
— А это что? — спросил Стивен, указывая на низкое строение из камня, которое Грегор, казалось, хотел обойти молчанием.
Монах помедлил, потом повёл их туда и открыл низенькую дверь.
— Это хранилище костей, — сказал он.
Их взорам предстало жуткое зрелище. Помещение, куда они сунули головы, напоминало подвал для продовольственных запасов или мастерскую, с той лишь разницей, что на длинных полках вдоль стен вместо инструментов или стеклянных банок с консервированными овощами лежали человеческие кости, рассортированные по виду и величине: кости конечностей — в одном ящике, тазовые кости в другом, в третьем только рёбра, в четвёртом только черепа, в отдельном ящике мелкие косточки кистей рук и ног, в отдельном — позвонки.
— Когда умирает кто-то из братии, он лежит погребённым до тех пор, пока не истлеет, — говорил Грегор почти в весёлом тоне. — Потом его кости выкапывают, очищают и сохраняют здесь. Вы видите останки всех монахов, которые здесь жили с самого основания монастыря.
— Ясно, — сказал Стивен и скривился. Внушительное количество. Если бы это ещё не напоминало склад запчастей!
Они снова прикрыли дверь, вздохнули и сощурились на дрожащее от зноя солнце, а брат Грегор снова вернулся к своему первому вопросу: что привело их сюда.
— Мы хотим взглянуть на зеркало, в котором отражается лик Иисуса, — повторил Стивен то, что кричал через стену.
Брат Грегор кивнул с серьёзной миной:
— Я слышал об этой легенде. Но, к сожалению, это всего лишь легенда.
— Говорят, зеркало хранится в этом монастыре со времён крестовых походов.
— Мне очень жаль. У нас тут, если быть точным, вообще нет ни одного зеркала.
Стивен окинул взглядом заросшее лицо старого набожного человека, вдруг превратившееся в непроницаемую маску. Как такое могло быть, чтобы этот монах лжесвидетельствовал?
— У нас есть, — начал он блефовать, — точные указания на то, что легенда описывает совершенно определённый, реальный предмет и что этот предмет спрятан здесь. Мы даже считаем, что монастырь и был построен для того, чтобы хранить этот предмет.
— Такого я не могу себе представить. Этот монастырь был основан много веков назад людьми, которые удалились от мира и хотели посвятить себя исключительно богосозерцанию, — ответил брат Грегор. — В духовном смысле, разумеется.
В этот момент в кармане Стивена раздался звонок.
— Что это значит? — удивлённо спросил монах.
— Это значит, что вы всё же не так далеко удалились от мира, как вам кажется, — ответил Стивен и достал мобильный телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Монахов было человек семь, все старые, худые и хрупкие, как засушенные цветы. Они стояли, склонившись над грядками, и с любопытством смотрели в сторону вошедших, на шее у каждого качался простой деревянный крест на потёртом шнурке. И в глазах у всех горел тот же огонь, который Стивен увидел у тех двух, что встретили их у дверей: жар, который казался слишком горячим для столь измождённых и изношенных тел; искра, глядя на которую начинаешь верить, что она непременно вольётся в огонь неугасимый, как только покинет свою бренную оболочку.
Но в тот момент, когда в дверь вошла Юдифь, взгляды изменились, стали жадными, голодными, почти хищными — чтобы через мгновение налиться свинцовой враждебностью, за которой страсти, казавшиеся давно побеждёнными, были снова беспощадно подавлены, оттеснены в тёмные, неведомые глубины души.
Стивен бросил на Юдифь придирчивый взгляд. Если не считать того, что женственные очертания её тела всё-таки проступали через одежду, а длинные волосы были распущены, никак нельзя было сказать, что она одета вызывающе. Более того, она могла бы в таком виде спокойно прошествовать через весь Меа-Шеарим, не снискав ни одного косого взгляда ортодоксальных иудеев.
Чёрт бы побрал все эти религии, — с презрением подумал Стивен. — Все они утверждают, что могут научить, как правильно жить, но пасуют перед самым простым фактом жизни и его важнейшим основополагающим принципом: полом.
Лишь один монах, который невольно притянул взгляд Стивена к себе, не погасил чистое свечение глаз. Он стоял, худой, старый человек, спокойно опираясь на лопату, которой орудовал, и смотрел им навстречу приветливым, открытым взглядом, из которого исходили тепло и гостеприимство.
— Вы что-то кричали, — сказал монах, который открыл им ворота, — о причинах, которые привели вас сюда…
Стивен повернулся к нему. Человек, судя по произношению, был англичанин. Хотя ему было далеко за шестьдесят, у него было гладкое, круглое лицо, пышные тёмные волосы и почти отсутствовала борода, а его поступь и движения выдавали в нём начальника.
— Да, в первую очередь большое спасибо, что вы были так любезны принять нас, — начал он и заметил, что непроизвольно впадает в тон, в котором принято вести деловые переговоры. — Меня зовут Стивен Фокс, я из Соединённых Штатов. Мои спутники — Юдифь и Иешуа Менец, два археолога из Израиля. Мы…
— О, извините, — монах протянул ему руку. — Как невнимательно с моей стороны. У нас так редко бывают гости. Позвольте вам представить нашу братию?
Они шли от одного к другому, и он называл им имена монахов, все латинские и трудно запоминающиеся. Стивен запомнил только его имя, Грегор, и имя того монаха с лопатой и незамутнённым взором — Феликс. Он, если не считать брата Грегора, был, кажется, единственным, кто говорил по-английски.
По правде сказать, вблизи он производил впечатление немного не от мира сего — блаженного. Когда во время представления Стивен вежливо поклонился ему, Феликс с приветливой определённостью заявил:
— Слова устаревают, а истина всегда свежа, как новорождённый младенец.
— Что-что? — озадаченно переспросил Стивен.
Но Феликс лишь улыбнулся, подмигнул и снова взялся за лопату. Управлялся он с ней легко — так, будто танцевал с ней, как с партнёршей. «Странная птица, — подумал Стивен. — Странная птица в странном гнезде».
Грегор повёл их по узкой тропинке, проложенной между грядок, по всему монастырю.
— Это наша капелла, — сказал он, указывая на изрядно покосившуюся лачугу в противоположном от входа углу, потом повернулся в сторону и указал на такую же древнюю хижину с покатой крышей: — Там наши кельи, а рядом трапезная и кухня. Но мы не применяем огонь в приготовлении пищи.
— А это что? — спросил Стивен, указывая на низкое строение из камня, которое Грегор, казалось, хотел обойти молчанием.
Монах помедлил, потом повёл их туда и открыл низенькую дверь.
— Это хранилище костей, — сказал он.
Их взорам предстало жуткое зрелище. Помещение, куда они сунули головы, напоминало подвал для продовольственных запасов или мастерскую, с той лишь разницей, что на длинных полках вдоль стен вместо инструментов или стеклянных банок с консервированными овощами лежали человеческие кости, рассортированные по виду и величине: кости конечностей — в одном ящике, тазовые кости в другом, в третьем только рёбра, в четвёртом только черепа, в отдельном ящике мелкие косточки кистей рук и ног, в отдельном — позвонки.
— Когда умирает кто-то из братии, он лежит погребённым до тех пор, пока не истлеет, — говорил Грегор почти в весёлом тоне. — Потом его кости выкапывают, очищают и сохраняют здесь. Вы видите останки всех монахов, которые здесь жили с самого основания монастыря.
— Ясно, — сказал Стивен и скривился. Внушительное количество. Если бы это ещё не напоминало склад запчастей!
Они снова прикрыли дверь, вздохнули и сощурились на дрожащее от зноя солнце, а брат Грегор снова вернулся к своему первому вопросу: что привело их сюда.
— Мы хотим взглянуть на зеркало, в котором отражается лик Иисуса, — повторил Стивен то, что кричал через стену.
Брат Грегор кивнул с серьёзной миной:
— Я слышал об этой легенде. Но, к сожалению, это всего лишь легенда.
— Говорят, зеркало хранится в этом монастыре со времён крестовых походов.
— Мне очень жаль. У нас тут, если быть точным, вообще нет ни одного зеркала.
Стивен окинул взглядом заросшее лицо старого набожного человека, вдруг превратившееся в непроницаемую маску. Как такое могло быть, чтобы этот монах лжесвидетельствовал?
— У нас есть, — начал он блефовать, — точные указания на то, что легенда описывает совершенно определённый, реальный предмет и что этот предмет спрятан здесь. Мы даже считаем, что монастырь и был построен для того, чтобы хранить этот предмет.
— Такого я не могу себе представить. Этот монастырь был основан много веков назад людьми, которые удалились от мира и хотели посвятить себя исключительно богосозерцанию, — ответил брат Грегор. — В духовном смысле, разумеется.
В этот момент в кармане Стивена раздался звонок.
— Что это значит? — удивлённо спросил монах.
— Это значит, что вы всё же не так далеко удалились от мира, как вам кажется, — ответил Стивен и достал мобильный телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148