Теперь снова становилось теплее. Стивен поднял голову, посмотрел в сторону пылающего шара, который поднимался над горизонтом, набравшись новых сил. Поднялся и ветер — точно с началом дня.
Стивен не помнил, как они заснули. Юдифь всё ещё спала, измученная, лицо присыпано песком. Он осторожно убрал руку, обнимавшую её, и выпрямился. Во рту было так сухо — почти пыльно. Больно глотать, как будто в горле застряли сухофрукты.
Первое, чего он хватился, была его сумка. Он снова засунул туда камеру и свой разобранный мобильник, батарейкой которого он пытался вчера привести в действие камеру. Ночная возня с этой батарейкой была целым приключением — он пробовал подключить её к видеокамере при помощи шпильки для волос, но ничего не получилось. Сейчас при свете дня он ещё раз оглядел отдельные части своего мобильника. Случилось то, чего он и боялся: этой телефонной батарейкой он пользовался уже несколько лет, и она уже совсем истощилась и не только разрядилась, но ещё имела слишком низкое напряжение. То есть не оставляла ему никаких шансов. Он с удивлением взвесил на руке маленькие батарейки, извлечённые из видеокамеры: «с подзарядкой», значилось на них, и если подумать, что они с единственной зарядкой — наверняка путешественник во времени оказался в прошлом без зарядного устройства, а если даже и с ним, то что толку — функционировали две тысячи лет, то пожаловаться было не на что. Неплохая могла быть реклама, — подумал он.
Он снова собрал мобильный телефон. Когда он его разбирал, Юдифь беспокоилась. Она сказала: если они заблудятся, то телефон будет для них последней надеждой. Но на самом деле этой надежды уже не было: когда он снова включил прибор, тот хоть и пискнул разок, но тут же его цифровой экран погас, и больше ничего не шевельнулось.
— Разве что если подождать пятьдесят лет?.. — пробормотал он и сунул бесполезную вещь в карман рубашки.
Юдифь проснулась. Поднявшись, она была дезориентирована не меньше Стивена. Какое-то время она сонно таращилась в одну точку, потом что-то произнесла — судя по тону, крепкое еврейское выражение.
— А я думала, что это был кошмарный сон, — сказала она несчастным голосом.
Стивен посмотрел на неё. Даже с её свалявшимися волосами она ему нравилась.
— Ты шутишь, — сказал он. — Я-то совершенно уверен, что это и есть кошмар.
— Стивен… — она бросила на него затуманенный взор, значения которого он не мог понять. — Держись. Что бы ни случилось. — Она вздохнула и поднялась на ноги: — Я хочу пить.
Стивен пожал плечами. Не может быть, чтобы было так трудно выбраться из этой пустыни. Да, Негев — настоящая пустыня, но ведь она небольшая и обозримая, в каком-то смысле даже ручная. Насколько он запомнил её на карте, тут всё испещрено дорогами, пусть лишь просёлочными. И для того чтобы заблудиться, места здесь не так много.
— Давай используем утро, чтобы продвинуться вперёд, — предложил он.
— А куда нам надо идти?
— Туда, — сказал Стивен, — где есть батарейки.
Они шли на запад. Медленно, друг за другом. Им вдруг очень захотелось разговаривать, и они начали рассказывать друг другу, кто что знал о выживании в пустыне. У Юдифи в армии были тренировки на выживание, хоть и всего три дня, но она тогда еле справилась и ничего из того времени не запомнила. Разумеется, частью военного обучения были тяжелейшие марш-броски с полной выкладкой. То, что она рассказывала об этих испытаниях, у Стивена вызывало лёгкий ужас, и как он ни поглядывал на неё украдкой, всё же не мог связать все эти рассказы со стройной, почти хрупкой девушкой.
Сам он, не считая того, что всегда очень внимательно прислушивался к рассказам ветеранов Исследовательского общества, однажды принял участие в тренировке на выживание: десять дней в бескрайних лесах Канады. Утоление жажды хоть и входило пунктом в программу, но там это не было проблемой.
Естественно, оба они знали расхожие приёмы добычи воды в пустыне. Самый известный из них, на который наталкиваешься и в книгах, и в фильмах, состоял в том, что в песке нужно вырыть воронку, закопать на дне жестяную банку, потом натянуть над дырой полиэтиленовую плёнку, прижать её по краям ямки камнями или песком, уплотнить, а на дно плёнки положить камень, чтобы она натянулась в форме воронки. Когда на плёнку светит солнце, под ней возникает повышенная парниковая жара, и влага земли, которая содержится даже в кажущемся сухим песке, испаряется, поднимается вверх, конденсируется на плёнке и капля за каплей сбегает вниз, собираясь в жестянке.
Великолепная теория. Если бы ещё была полиэтиленовая плёнка да жестяная банка, а кроме того, время и энергия рыть эту ямку и потом часами сидеть подле неё в ожидании воды.
Они сошлись на том, что в первую очередь надо не потеть. Это значило: двигаться медленно, одежду не снимать, выискивать тень. А как только солнце поднимется, находить укрытие, где можно провести остаток дня, а вечером и ночью продолжать путь. Всё очень просто. Кроме того, через несколько километров они непременно должны были наткнуться на Синайскую дорогу.
Словоохотливость проходила по мере того, как светило поднималось всё выше у них за спиной. Слова словно испарились. И, как назло, именно теперь они тащились через ландшафт, ровный, как сковородка, здесь не было ни трещины, ни щели, ни большой скалы, ни какого бы то ни было образования, которое хотя бы отдалённо годилось, чтобы укрыться от дневного зноя.
— Таков разрыв между теорией и практикой, — проворчал Стивен пересохшими губами и огляделся с нарастающим чувством беспокойства. Вся эта местность выглядела, как брошенная гигантская парковка.
И солнце палило, как обезумев.
Шаг за шагом. Одна нога перед другой. Глаз не сводить с точки на горизонте. И жажда. Он, в конце концов, сделал так же, как Юдифь, и взял в рот маленькую, гладкую гальку, чтобы обсасывать её. Можно было воображать, что это утоляет жажду, по крайней мере, чуть снижает мучительную потребность.
Больше всего Стивена удивляло то, что их никто не преследовал. А ведь это было легче лёгкого: здесь они как на ладони. Тут негде спрятаться, негде укрыться. Лишь плоская, как блюдо, земля и испепеляющая жара, которую невозможно было больше выносить.
Перед ними, на невообразимом отдалении, в дрожащем сиянии солнца мерцали очертания резких, загоревших до черноты гор. Каждый шаг должен был приближать их к этой горной гряде, в которой наверняка отыскались бы тенистые расселины, а то и сырые места. Но кто-то поставил эти горы на колёса и оттягивал их всё дальше с такой же скоростью, с какой они к ним приближались.
Только не останавливаться! Он точно знал: если они остановятся, то больше не смогут двинуться с места, и это будет конец.
Он то и дело ощупывал сумку, — там в мягко выстланной упаковке покоилась камера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148