Но она заехала по нему
подскользнувшейся ногой, почувствовав мгновенную и резкую боль в носке
стопы. Клин вылетел на кухонный пол, который был так натерт, что в нем
отражалась вся комната, только в перевернутом виде. Она почувствовала, что
Старк пытается снова ухватить ее. Она чуть-чуть разбежалась, а затем
ударила по двери изо всех сил, захлопывая ее. Она услышала звук удара
двери по чему-то мягкому. Он закричал, разъяренный и удивленный, но
невредимый. Она кинулась к ножам...
... И Старк заграбастал ее за волосы и блузку сзади. Он повернул Лиз
лицом к себе. Она услышала звук разрываемой материи и подумала вдруг: Если
он меня изнасилует, о, Иисус Христос, если он меня изнасилует, я сойду с
ума..."
Она ударила по этой ужасной маске кулаками, сперва барабаня по
стеклам на очках, а затем и сорвав одну их дужку с уха Старка. Кожа пониже
его левого глаза вдруг отлетела, показав страшное глазное яблоко, похожее
на просмоленный кровавый шар.
И он смеялся.
Он схватил ее за руки и заставил отпустить их. Она вырвала одну из
них, подняла ее и вцепилась ему в лицо. Ее пальцы оставили глубокие
борозды, из которых хлынули кровь и гной. Она не ощутила почти никакого
сопротивления тканей, это напоминало протыкание куска прогнившего мяса. И,
наконец, ей удалось издать какие-то звуки, ей хотелось завопить, чтобы
вылить наружу свой ужас и страх до того, как они полностью захлестнут ее,
но все, что ей удалось, было несколько хриплых и жалких лающих звуков.
Он схватил снова эту руку в воздухе, заставил ее опуститься, соединил
обе руки Лиз крестом за ее головой и прижал их своей. Она, хотя и была как
губка на ощупь, но действовала, как наручники. Другой своей рукой Старк
обхватил Лиз за грудь. Ее тело содрогнулось от этого прикосновения. Она
закрыла глаза и попыталась оттолкнуть его.
- Ох, успокойся, - сказал он. Он теперь вовсе и не улыбался, но левая
сторона его рта, в любом случае застыла в вечной улыбке. - Успокойся, Бет.
Для своей же пользы. Ты меня выводишь из себя, когда дерешься. Я думаю,
что у нас должны быть платонические отношения.
- По крайней мере, сейчас.
Он сжал ее грудь сильнее, и она почувствовала несокрушимую силу под
развалившейся оболочкой Старка, подобную арматуре из стальных прутьев,
залитой мягким пластиком.
Как он может сохранять столько силы? Как он может оставаться таким
сильным, когда у него вид умирающего?
Но ответ был ясен. он не был человеком. Она не думала, что он вообще
когда-либо жил на этом свете.
- Или, может быть, ты действительно хочешь этого? Так ли это? Ты
хочешь? Ты хочешь прямо сейчас? - Его язык, черно-красножелтый с
поверхностью, усеянной трещинами, вывалился из страшного ухмыляющегося рта
и приблизился к ее лицу.
Она тут же прекратила барахтаться.
- Вот так лучше, - сказал Старк. - Я собираюсь слезть с тебя, Бетти,
моя дорогая, моя сладкая. Когда я это сделаю, тебе снова захочется сделать
рывок на сто ярдов за пять секунд. Это вполне естественно, мы ведь едва
знакомы и я боюсь, что сегодня я выгляжу не самым лучшим образом. Но перед
тем, как ты захочешь сделать какую-нибудь глупость, я хочу тебе сказать,
что те два копа снаружи уже мертвы. И мне бы хотелось, чтобы ты подумала о
своих двух бамбинос, спящих сейчас очень мирно наверху. Дети ведь должны
отдыхать? Особенно очень маленькие дети, очень беззащитные дети, как твои.
Ты понимаешь? Ты следишь за мной?
Она покорно кивнула. Она теперь смогла ощутить его запах. Это был
ужасный, гнилостный аромат. Он же гниет, - подумала Лиз. - Гниет прямо у
меня на глазах".
Ей стало ясно, почему Старк столь отчаянно хотел заставить Тада снова
сесть за роман.
- Ты - вампир, - сказала она хриплым голосом. - Проклятый вампир. А
он посадил тебя на диету. Поэтому ты тут и объявился. Ты терроризируешь
меня и угрожаешь моим детям. Ты - малодушный трус, Джордж Старк.
Он слез с нее и поправил перчатки, сперва на левой, а затем на правой
руке. Это было весьма странным знаком готовности к работе.
- Я не думаю, что это очень справедливо, Бет. Что бы ты думала,
окажись на моем месте. Что бы ты думала, окажись на острове без какой-либо
еды или питья? Ты бы стала изображать благородное смирение и тяжело
вздыхать? Или ты бы стала бороться? Ты действительно проклинаешь меня
только за то, что я просто хочу выжить?
- Да! - и Лиз плюнула в него.
- Разговариваешь, как настоящая партизанка... но ты можешь поменять
свое мнение. Видишь ли, цена этого партизанства может подняться куда выше,
чем ты это представляешь себе сейчас, Бет. Когда сопротивление столь
яростно и благородно, цена может подняться до невидимой высоты. Ты можешь
вдруг обнаружить, что в тебе проснулся прямо-таки энтузиазм по поводу
сотрудничества со мной, да еще с такой, о котором ты сама не подозревала.
- Помечтай,... ублюдок!
Правая сторона его рта вдруг ощерилась, и, совместно с постоянно
приподнятым фрагментом левой части губы, Старку удалось, наконец,
изобразить цельную улыбку, сопровождаемую глухим смешком. Его рука, почти
как желе в этой тонкой перчатке, скользнула по ее предплечью с нежной
заботой, один из пальцев ткнулся затем в ладонь Лиз, чтобы обратить ее
внимание на важное заявление: - Это не мечта, Бет - я тебя уверяю. Тад и я
собираемся сотрудничать при написании нового романа Старка... хотя бы на
время. Возьмем другой вариант. Тад может дать мне какое-то ускорение. Я,
как застрявший автомобиль, ты видишь. Только, вместо заливки воды в мотор,
мне нужно несколько десятков страниц нового романа. Это все. Только
поэтому я и оказался здесь. Как только меня поставят на колеса, я хватаю
текст, жму на акселератор и - рууум! - уехал!
- Ты безумец, - прошептала Лиз.
- Да. Но таким был и Толстой. Таким был и Ричард Никсон, а они
избрали этого жуткого пса президентом Соединенных Штатов Америки. - Старк
повернул голову и взглянул в окно. Лиз ничего не услышала, но та
внезапность, с которой он стал прислушиваться к чему-то, полностью
концентрируясь, позволила и ей уловить какой-то робкий, почти неслышный
звук.
- Что ты... начала было Лиз.
- Захлопни свой ротик на секунду, пчелка, - сказал Старк. - Просто
положи в него носок.
Очень слабо, но все же ясно, она вдруг уловила взлет птиц при
попутном ветре. Звук был, невозможно далеким и невозможно прекрасным.
Невозможно свободным.
Она стояла и смотрела на него, ее сердце билось учащенно, и она
думала, не сможет ли она избавиться от Старка. Он не был в каком-то трансе
или в чем-то в этом роде, но его внимание безусловно было отвлечено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
подскользнувшейся ногой, почувствовав мгновенную и резкую боль в носке
стопы. Клин вылетел на кухонный пол, который был так натерт, что в нем
отражалась вся комната, только в перевернутом виде. Она почувствовала, что
Старк пытается снова ухватить ее. Она чуть-чуть разбежалась, а затем
ударила по двери изо всех сил, захлопывая ее. Она услышала звук удара
двери по чему-то мягкому. Он закричал, разъяренный и удивленный, но
невредимый. Она кинулась к ножам...
... И Старк заграбастал ее за волосы и блузку сзади. Он повернул Лиз
лицом к себе. Она услышала звук разрываемой материи и подумала вдруг: Если
он меня изнасилует, о, Иисус Христос, если он меня изнасилует, я сойду с
ума..."
Она ударила по этой ужасной маске кулаками, сперва барабаня по
стеклам на очках, а затем и сорвав одну их дужку с уха Старка. Кожа пониже
его левого глаза вдруг отлетела, показав страшное глазное яблоко, похожее
на просмоленный кровавый шар.
И он смеялся.
Он схватил ее за руки и заставил отпустить их. Она вырвала одну из
них, подняла ее и вцепилась ему в лицо. Ее пальцы оставили глубокие
борозды, из которых хлынули кровь и гной. Она не ощутила почти никакого
сопротивления тканей, это напоминало протыкание куска прогнившего мяса. И,
наконец, ей удалось издать какие-то звуки, ей хотелось завопить, чтобы
вылить наружу свой ужас и страх до того, как они полностью захлестнут ее,
но все, что ей удалось, было несколько хриплых и жалких лающих звуков.
Он схватил снова эту руку в воздухе, заставил ее опуститься, соединил
обе руки Лиз крестом за ее головой и прижал их своей. Она, хотя и была как
губка на ощупь, но действовала, как наручники. Другой своей рукой Старк
обхватил Лиз за грудь. Ее тело содрогнулось от этого прикосновения. Она
закрыла глаза и попыталась оттолкнуть его.
- Ох, успокойся, - сказал он. Он теперь вовсе и не улыбался, но левая
сторона его рта, в любом случае застыла в вечной улыбке. - Успокойся, Бет.
Для своей же пользы. Ты меня выводишь из себя, когда дерешься. Я думаю,
что у нас должны быть платонические отношения.
- По крайней мере, сейчас.
Он сжал ее грудь сильнее, и она почувствовала несокрушимую силу под
развалившейся оболочкой Старка, подобную арматуре из стальных прутьев,
залитой мягким пластиком.
Как он может сохранять столько силы? Как он может оставаться таким
сильным, когда у него вид умирающего?
Но ответ был ясен. он не был человеком. Она не думала, что он вообще
когда-либо жил на этом свете.
- Или, может быть, ты действительно хочешь этого? Так ли это? Ты
хочешь? Ты хочешь прямо сейчас? - Его язык, черно-красножелтый с
поверхностью, усеянной трещинами, вывалился из страшного ухмыляющегося рта
и приблизился к ее лицу.
Она тут же прекратила барахтаться.
- Вот так лучше, - сказал Старк. - Я собираюсь слезть с тебя, Бетти,
моя дорогая, моя сладкая. Когда я это сделаю, тебе снова захочется сделать
рывок на сто ярдов за пять секунд. Это вполне естественно, мы ведь едва
знакомы и я боюсь, что сегодня я выгляжу не самым лучшим образом. Но перед
тем, как ты захочешь сделать какую-нибудь глупость, я хочу тебе сказать,
что те два копа снаружи уже мертвы. И мне бы хотелось, чтобы ты подумала о
своих двух бамбинос, спящих сейчас очень мирно наверху. Дети ведь должны
отдыхать? Особенно очень маленькие дети, очень беззащитные дети, как твои.
Ты понимаешь? Ты следишь за мной?
Она покорно кивнула. Она теперь смогла ощутить его запах. Это был
ужасный, гнилостный аромат. Он же гниет, - подумала Лиз. - Гниет прямо у
меня на глазах".
Ей стало ясно, почему Старк столь отчаянно хотел заставить Тада снова
сесть за роман.
- Ты - вампир, - сказала она хриплым голосом. - Проклятый вампир. А
он посадил тебя на диету. Поэтому ты тут и объявился. Ты терроризируешь
меня и угрожаешь моим детям. Ты - малодушный трус, Джордж Старк.
Он слез с нее и поправил перчатки, сперва на левой, а затем на правой
руке. Это было весьма странным знаком готовности к работе.
- Я не думаю, что это очень справедливо, Бет. Что бы ты думала,
окажись на моем месте. Что бы ты думала, окажись на острове без какой-либо
еды или питья? Ты бы стала изображать благородное смирение и тяжело
вздыхать? Или ты бы стала бороться? Ты действительно проклинаешь меня
только за то, что я просто хочу выжить?
- Да! - и Лиз плюнула в него.
- Разговариваешь, как настоящая партизанка... но ты можешь поменять
свое мнение. Видишь ли, цена этого партизанства может подняться куда выше,
чем ты это представляешь себе сейчас, Бет. Когда сопротивление столь
яростно и благородно, цена может подняться до невидимой высоты. Ты можешь
вдруг обнаружить, что в тебе проснулся прямо-таки энтузиазм по поводу
сотрудничества со мной, да еще с такой, о котором ты сама не подозревала.
- Помечтай,... ублюдок!
Правая сторона его рта вдруг ощерилась, и, совместно с постоянно
приподнятым фрагментом левой части губы, Старку удалось, наконец,
изобразить цельную улыбку, сопровождаемую глухим смешком. Его рука, почти
как желе в этой тонкой перчатке, скользнула по ее предплечью с нежной
заботой, один из пальцев ткнулся затем в ладонь Лиз, чтобы обратить ее
внимание на важное заявление: - Это не мечта, Бет - я тебя уверяю. Тад и я
собираемся сотрудничать при написании нового романа Старка... хотя бы на
время. Возьмем другой вариант. Тад может дать мне какое-то ускорение. Я,
как застрявший автомобиль, ты видишь. Только, вместо заливки воды в мотор,
мне нужно несколько десятков страниц нового романа. Это все. Только
поэтому я и оказался здесь. Как только меня поставят на колеса, я хватаю
текст, жму на акселератор и - рууум! - уехал!
- Ты безумец, - прошептала Лиз.
- Да. Но таким был и Толстой. Таким был и Ричард Никсон, а они
избрали этого жуткого пса президентом Соединенных Штатов Америки. - Старк
повернул голову и взглянул в окно. Лиз ничего не услышала, но та
внезапность, с которой он стал прислушиваться к чему-то, полностью
концентрируясь, позволила и ей уловить какой-то робкий, почти неслышный
звук.
- Что ты... начала было Лиз.
- Захлопни свой ротик на секунду, пчелка, - сказал Старк. - Просто
положи в него носок.
Очень слабо, но все же ясно, она вдруг уловила взлет птиц при
попутном ветре. Звук был, невозможно далеким и невозможно прекрасным.
Невозможно свободным.
Она стояла и смотрела на него, ее сердце билось учащенно, и она
думала, не сможет ли она избавиться от Старка. Он не был в каком-то трансе
или в чем-то в этом роде, но его внимание безусловно было отвлечено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140