Ее
голова была опущена, ее медово-светлые волосы закрывали лицо. Он не хотел
смотреть на ее лицо. Как ему не хотелось видеть ни лезвие, ни усмешку
Старка, поскольку он и так знал, что они присутствуют здесь, так ему
совсем не нужно было видеть лицо Лиз, чтобы убедиться, что она не спит и
не в обмороке, а просто мертва.
- Включи свет, и тебе будет лучше видно, - посоветовал Старк все тем
же улыбающимся голосом человека, просто-проводящего-время-со-своим-лучшим-
приятелем. Он положил руку Таду на плечо, указывая на лампы, которые сам
Тад устанавливал здесь. Они были электрические и выглядели одинаково: два
фонаря "молнии", закрепленные на деревянном шпинделе и управляемые
реостатом на стене.
- Я не хочу видеть!
Он пытался сказать это твердым и уверенным тоном, но все происходило
помимо его волн. Он смог услышать какую-то запинку в своем ответе, что
показывало его скрытую готовность разрыдаться. А то, что он сказал,
видимо, не имело никакого значения, поскольку он приблизился к реостату на
стене. Когда он щелкнул переключателем, из-под его пальцев брызнули
голубые, не причинявшие боли искры от электродуги. Ручка реостата
потемнела, сорвалась со стены и пролетела по комнате подобно миниатюрной
комете. Она разбила небольшое окно и скрылась в полумраке начинающегося
дня.
Электрические фонари светились неестественно ярко, а шпиндель начал
поворачиваться и закручиваться спиралью, посылая движущиеся по комнате
тени, которые кружились в каком-то лунатическом танце. Сперва у одной, а
затем и у другой лампы лопнул стеклянный колпак, осыпав Тада осколками.
Почти ни о чем не думая, он наклонился и обхватил тело своей жены,
желая вытащить его до того, как на нее обрушится тяжелый деревянный
шпиндель. Этот импульс был столь силен, что заглушил все прочие, включая и
осознание того, что в сущности данный поступок не имеет смысла, она
мертва. Старк мог обрушить на нее небоскреб "Эмпайр Стейт Билдинг", и даже
это ей уже никак не могло бы повредить. Ей уже ничто более не могло
повредить, в любом случае.
Когда он просунул свои руки под нее и соединил ладони на ее лопатках,
тело Лиз подалось вперед, а голова запрокинулась. Кожа на лице
потрескалась, как поверхность китайской вазы эпохи Мин. Ее глаза внезапно
раскрылись. Ядовитая зеленая жижа, еще тепловатая, хлынула на его лицо. Ее
рост открылся, и зубы блеснули. Он ощутил их прикус на своих щеках. Ее
язык вывалился изо рта и свесился на воротник ее сорочки, как кровавая
змея.
Тад начал истерически хохотать - слава богу, во сне, а не наяву,
поскольку тогда бы он напугал Лиз на всю жизнь.
- Я не сделаю тебе куриного обрезания, - мягко сказал Джордж Старк.
Его голос теперь не был улыбчивым. Он был холоден как ноябрьское озеро в
Кастл Роке. - Запомни это. Ты не хочешь иметь дело со мной, поскольку
когда ты со мной...
3
Тад проснулся, судорожно вздрагивая. Его лицо было влажно, подушка, в
которую он конвульсивно спрятал лицо, была тоже влажной. Этой влагой могли
быть либо испарина, либо слезы.
"...Когда ты со мной, ты трахаешь наилучшего", - вспомнил он и
договорил в подушку, затем лег на нее, прижав колени к груди и подрагивая
всем телом.
- Тад? - пробормотала Лиз в своем, очень далеком от него сне. -
Близнецы о'кей?
- О'кей, - успокоил он. - Я... ничего. Спи дальше.
- Да, что-то... - Она сказала еще что-то, но Тад уже не улавливал
смысл ее слов. Он был занят воспоминанием о фразе Старка насчет
Эндсвилла... места, где заканчиваются все железнодорожные пути.
Тад лежал на простыне. Он потер лицо и ожидал исчезновения всех
кошмарных ощущений. И они отступали, но удивительно медленно. По крайней
мере, ему удалось не разбудить Лиз.
Он безумно уставился в темноту, не пытаясь уловить смысл сна, только
желая избавиться от него. Через некоторое время в соседней комнате
проснулась Уэнди и начала плакать, требуя перемены белья. Уильям, конечно,
проснулся через несколько секунд и решил, что и ему необходима та же
процедура (хотя, когда Тад снял с него пеленки, они были абсолютно
сухими).
Лиз тотчас пробудилась и еще сонная двинулась в детскую. Тад
сопровождал ее, почти радостный от осознания необходимости возни с детьми
посреди ночи. Посреди этой ночи, во всяком случае. Он перепеленал Уильяма,
пока Лиз проделывала то же самое с Уэнди. Никто из них не говорил много, и
когда они возвращались в спальню, Тад был рад почувствовать, что теперь он
действительно хочет спать. До этого он боялся, что образ разрушающегося у
него на глазах тела Лиз никогда более не даст ему возможности спокойно
спать по ночам.
Все уйдет утром, так всегда бывает с кошмарными сновидениями.
Это было его последней мыслью перед погружением в сон. Но когда он
встал на следующее утро, он помнил сон во всех подробностях (хотя одинокое
и печальное эхо от его шагов в мрачном коридоре было тем единственным
впечатлением, которое полностью сохранило в душе Тада эмоциональный
заряд). Это воспоминание о кошмаре не могло быть стертым последующими
днями.
Оно было не менее ясным и четким, чем самые реальные события,
отложившиеся в памяти Тада. Ключ, который оказался ключом от машинки,
бесформенная пальма, сухой и почти безучастный голос Джорджа Старка,
вещавший из-за плеча, что он не будет трогать Тада, а также по поводу
траханья с наилучшими.
Глава 3. КЛАДБИЩЕНСКИЕ УБЛЮДКИ
1
Главу команды садовников Кастл Рока из трех человек звали Стивен
Холт, хотя, конечно, каждый в городке называл его просто копателем. Таково
обычное прозвище тысяч садовников в тысячах небольших городков и поселков
Новой Англии. Как и у большинства коллег, у Холта было немало работы,
учитывая размер его бригады. Город владел двумя лужайками для
малышей-дошкольников, одна находилась около железнодорожной эстакады между
Кастл Роком и Харлоу, другая - в Кастл Вью. Обе они требовали постоянного
ухода, поскольку весной нужно было вскопать почву для засева, летом
подрезать посадки, а осенью удалить все осыпавшиеся листья (не говоря уже
о деревьях, которые нужно было удабривать и подрезать, а также о столиках
и скамейках). Кроме того, в городе было два парка в Кастл Стрим и Кастл
Фоллс, в которых всегда было полно народу, особенно ребятишек, а потому
всегда была работа для садовников.
Одного этого перечня вполне достаточно, чтобы убедить нас в том, что
старина Стив Холт не мог скучать в своей повседневной суете до самого
смертного часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
голова была опущена, ее медово-светлые волосы закрывали лицо. Он не хотел
смотреть на ее лицо. Как ему не хотелось видеть ни лезвие, ни усмешку
Старка, поскольку он и так знал, что они присутствуют здесь, так ему
совсем не нужно было видеть лицо Лиз, чтобы убедиться, что она не спит и
не в обмороке, а просто мертва.
- Включи свет, и тебе будет лучше видно, - посоветовал Старк все тем
же улыбающимся голосом человека, просто-проводящего-время-со-своим-лучшим-
приятелем. Он положил руку Таду на плечо, указывая на лампы, которые сам
Тад устанавливал здесь. Они были электрические и выглядели одинаково: два
фонаря "молнии", закрепленные на деревянном шпинделе и управляемые
реостатом на стене.
- Я не хочу видеть!
Он пытался сказать это твердым и уверенным тоном, но все происходило
помимо его волн. Он смог услышать какую-то запинку в своем ответе, что
показывало его скрытую готовность разрыдаться. А то, что он сказал,
видимо, не имело никакого значения, поскольку он приблизился к реостату на
стене. Когда он щелкнул переключателем, из-под его пальцев брызнули
голубые, не причинявшие боли искры от электродуги. Ручка реостата
потемнела, сорвалась со стены и пролетела по комнате подобно миниатюрной
комете. Она разбила небольшое окно и скрылась в полумраке начинающегося
дня.
Электрические фонари светились неестественно ярко, а шпиндель начал
поворачиваться и закручиваться спиралью, посылая движущиеся по комнате
тени, которые кружились в каком-то лунатическом танце. Сперва у одной, а
затем и у другой лампы лопнул стеклянный колпак, осыпав Тада осколками.
Почти ни о чем не думая, он наклонился и обхватил тело своей жены,
желая вытащить его до того, как на нее обрушится тяжелый деревянный
шпиндель. Этот импульс был столь силен, что заглушил все прочие, включая и
осознание того, что в сущности данный поступок не имеет смысла, она
мертва. Старк мог обрушить на нее небоскреб "Эмпайр Стейт Билдинг", и даже
это ей уже никак не могло бы повредить. Ей уже ничто более не могло
повредить, в любом случае.
Когда он просунул свои руки под нее и соединил ладони на ее лопатках,
тело Лиз подалось вперед, а голова запрокинулась. Кожа на лице
потрескалась, как поверхность китайской вазы эпохи Мин. Ее глаза внезапно
раскрылись. Ядовитая зеленая жижа, еще тепловатая, хлынула на его лицо. Ее
рост открылся, и зубы блеснули. Он ощутил их прикус на своих щеках. Ее
язык вывалился изо рта и свесился на воротник ее сорочки, как кровавая
змея.
Тад начал истерически хохотать - слава богу, во сне, а не наяву,
поскольку тогда бы он напугал Лиз на всю жизнь.
- Я не сделаю тебе куриного обрезания, - мягко сказал Джордж Старк.
Его голос теперь не был улыбчивым. Он был холоден как ноябрьское озеро в
Кастл Роке. - Запомни это. Ты не хочешь иметь дело со мной, поскольку
когда ты со мной...
3
Тад проснулся, судорожно вздрагивая. Его лицо было влажно, подушка, в
которую он конвульсивно спрятал лицо, была тоже влажной. Этой влагой могли
быть либо испарина, либо слезы.
"...Когда ты со мной, ты трахаешь наилучшего", - вспомнил он и
договорил в подушку, затем лег на нее, прижав колени к груди и подрагивая
всем телом.
- Тад? - пробормотала Лиз в своем, очень далеком от него сне. -
Близнецы о'кей?
- О'кей, - успокоил он. - Я... ничего. Спи дальше.
- Да, что-то... - Она сказала еще что-то, но Тад уже не улавливал
смысл ее слов. Он был занят воспоминанием о фразе Старка насчет
Эндсвилла... места, где заканчиваются все железнодорожные пути.
Тад лежал на простыне. Он потер лицо и ожидал исчезновения всех
кошмарных ощущений. И они отступали, но удивительно медленно. По крайней
мере, ему удалось не разбудить Лиз.
Он безумно уставился в темноту, не пытаясь уловить смысл сна, только
желая избавиться от него. Через некоторое время в соседней комнате
проснулась Уэнди и начала плакать, требуя перемены белья. Уильям, конечно,
проснулся через несколько секунд и решил, что и ему необходима та же
процедура (хотя, когда Тад снял с него пеленки, они были абсолютно
сухими).
Лиз тотчас пробудилась и еще сонная двинулась в детскую. Тад
сопровождал ее, почти радостный от осознания необходимости возни с детьми
посреди ночи. Посреди этой ночи, во всяком случае. Он перепеленал Уильяма,
пока Лиз проделывала то же самое с Уэнди. Никто из них не говорил много, и
когда они возвращались в спальню, Тад был рад почувствовать, что теперь он
действительно хочет спать. До этого он боялся, что образ разрушающегося у
него на глазах тела Лиз никогда более не даст ему возможности спокойно
спать по ночам.
Все уйдет утром, так всегда бывает с кошмарными сновидениями.
Это было его последней мыслью перед погружением в сон. Но когда он
встал на следующее утро, он помнил сон во всех подробностях (хотя одинокое
и печальное эхо от его шагов в мрачном коридоре было тем единственным
впечатлением, которое полностью сохранило в душе Тада эмоциональный
заряд). Это воспоминание о кошмаре не могло быть стертым последующими
днями.
Оно было не менее ясным и четким, чем самые реальные события,
отложившиеся в памяти Тада. Ключ, который оказался ключом от машинки,
бесформенная пальма, сухой и почти безучастный голос Джорджа Старка,
вещавший из-за плеча, что он не будет трогать Тада, а также по поводу
траханья с наилучшими.
Глава 3. КЛАДБИЩЕНСКИЕ УБЛЮДКИ
1
Главу команды садовников Кастл Рока из трех человек звали Стивен
Холт, хотя, конечно, каждый в городке называл его просто копателем. Таково
обычное прозвище тысяч садовников в тысячах небольших городков и поселков
Новой Англии. Как и у большинства коллег, у Холта было немало работы,
учитывая размер его бригады. Город владел двумя лужайками для
малышей-дошкольников, одна находилась около железнодорожной эстакады между
Кастл Роком и Харлоу, другая - в Кастл Вью. Обе они требовали постоянного
ухода, поскольку весной нужно было вскопать почву для засева, летом
подрезать посадки, а осенью удалить все осыпавшиеся листья (не говоря уже
о деревьях, которые нужно было удабривать и подрезать, а также о столиках
и скамейках). Кроме того, в городе было два парка в Кастл Стрим и Кастл
Фоллс, в которых всегда было полно народу, особенно ребятишек, а потому
всегда была работа для садовников.
Одного этого перечня вполне достаточно, чтобы убедить нас в том, что
старина Стив Холт не мог скучать в своей повседневной суете до самого
смертного часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140