Эту странную молочно-белую кожу покрывал
слой какой-то прозрачной, терпко пахнущей слизи. Бретт вспомнил пятно на
стене у выключателя. Он расправил резиноподобную кожицу. Она великолепно
передавала конфигурацию тела ее хозяина. Четко просматривался длинный, как
у краба на лице Кейна, хвост, состоящий из множества роговых колец.
Головная часть шкуры была разорвана надвое и походила на распущенную
кожуру банана. Он брезгливо взял ее двумя пальцами и отшвырнул в глубину
зала. Джонси завершил свой туалет и не спеша проследовал под пустые
емкости из-под топлива для машин.
- Черт! Куда!
Бретт сорвался с места, как бегун с низкого старта. Но ноги его
разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв
равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала
оседать на него, заваливая и не давая выхода. Жесткое ребро стальной
канистры обрушилось на голову Бретта, и он потерял сознание...
...Свет исходил откуда-то сбоку. Голова нестерпимо болела, что-то
теплое стекало по лбу и вискам тонкой струйкой, опадая со щек на
комбинезон. Бретт с трудом освободил одну руку и запустил ее под
бейсболку. От прикосновения пальцев по голове прошла волна тупой боли.
Бретт поднес руку к глазам. Теплой и вязкой жидкостью была его собственная
кровь.
- Вот не везет! - огорченно поморщился Бретт.
Движения были затруднены. Все тело, кроме одной свободной руки, было
погребено под баками. Бретт попытался отодвинуть один из них, но тщетно.
Силы оставили его.
- Ну, что теперь, а, Джонси? Подлец рыжий, что мне теперь делать?! -
Бешенство накатило на Бретта. - Вот я выберусь отсюда и вытряхну тебя из
твоей гнусной шкуры!
Он закрыл глаза и бессильно опустил голову. В чувство его привел
приближающийся глухой звук шагов.
- Кто здесь, ребята? Вытащите меня! Я здесь, в завале. Эта рыжая
бестия чуть не угробила меня!
Тощая рука просунулась в щель между баком; Бретт ухватился за нее,
напрягая мышцы всего тела. Сила была огромной. Тяжелые емкости с грохотом
разлетелись в стороны, и тело как мотылек выпорхнуло из-под них и легло на
пол.
- Ого, здорово!
Бретт открыл глаза и обмер. Перед ним стоял человек с лицом
точь-в-точь как у него самого. Бейсболка была натянута на лоб и чуть
наклонена набок.
- Привет!
Человек протянул руку. Бретт ответил. Рукопожатие было сильным и чуть
не сломало кости, больно защемив хрящи в ладони.
"Я схожу с ума, - мелькнуло в голове Бретта. - Точно! Либо я
двинулся, либо уже умер".
Но боль в голове и во всем теле и явно живое рукопожатие опровергали
последнее предположение. Бретт от кого-то слышал, что когда умираешь,
можно видеть себя со стороны. Но, правда, говорят, что тогда чувствуешь
себя легко и свободно. А тут ощущения в теле были по-прежнему реальны и
отвратительны. К тому же видеть себя со стороны - это одно, а здороваться
за руку - совсем другое. Человек с его лицом внимательно смотрел на Бретта
и улыбался. Бретт закрыл глаза и протер их руками. Вновь открыв их, увидел
то же самое.
- Ну и как это понимать? - совершенно некстати вырвалось у него, хотя
собирался он произнести что-то совсем другое.
- Никак, - человек пожал плечами. - Твой кот побежал в сторону
центрального блока.
- Не-е-ет, ребята, вы, конечно, разыграли меня хорошо, но это,
пожалуй, уже слишком. - Он нервно хохотнул.
- Я и не собирался тебя разыгрывать. Ты попросил о помощи, вот я и
помог. - Человек улыбнулся.
Все смешалось в ноющей голове Бретта, и, развалившись на полу, он
принялся хохотать.
- Не корчь из себя сумасшедшего! Бретт, дружище, тебе это не идет!
Человек опустился рядом на пол и подобрал под себя ноги.
- Что ты хочешь сказать этим, Даллас? - сквозь смех процедил Бретт. -
Только ради такой хохмы незачем было бороду брить. Она тебе шла! А грим,
наверное, Рипли и Ламберт наштукатурили? Но это сейчас немного не по теме.
Он привстал, опершись на локоть, и потрепал собеседника по щеке.
Человек поправил бейсболку и, достав из кармана на груди платок, протянул
его Бретту.
- На, у тебя кровь. Вытрись! Только я не Даллас. Я - это я, то есть
ты.
- Хватит. - Бретт протянул руку и пощупал сначала свое лицо, а потом
лицо своей копии.
Ощущения были совершенно одинаковыми. Чужое лицо было теплым и без
малейших признаков грима. На ладони остались лишь капельки пота. Чьи?
- Черт! - Глупая ненужная улыбка сползла с лица Бретта, он отдернул
руку и ничего не понимающим взглядом посмотрел на нее.
- Да, - кивнул собеседник, - я - это ты, а ты - это я. Просто нам
никак не удавалось поговорить друг с другом. А ведь есть о чем!
- Что? - Бретт протер ладонью вспотевший лоб.
- Ведь уже сколько лет мы с тобой как проклятые мотаемся по этому
холодному пустому пространству и никак не можем просто сесть, поговорить,
повспоминать. Нет времени.
- А что вспоминать?
- Ну как - что? Например, можно вспомнить о том, что тебя уже семь
лет нет на родной планете, в родном доме. Или ты считаешь, что это
пустяки? Да, зарабатывание денег - вещь хорошая, но...
Бретт сел. Нахлынувшая вдруг волна отталкивающего страха сменилась
ощущением пустоты и глубокой тоски, щемящей душу. Перед глазами поплыли
картинки.
Малиновый лендровер, вечно пахнущий свиным навозом и бензином, стоял
у порога дома. Уставшее лицо отца. Его сгорбленная фигура застыла в кресле
как статуя. В руке догорала сигарета. Это все необычайно прочно стояло
перед глазами, и у Бретта защекотало в горле.
Дом. Старый дом. После майских дождей потолок весь покрывался мокрыми
разводами. Крыша прохудилась, а денег на починку не хватало. Да и когда их
хватало? Приходилось вкалывать на трех работах. С утра ковырялся в грязных
грузовиках дальнобойщиков, менял прогоревшие клапана и сливал отработанное
масло в старое пластиковое ведро. Днем, с отваливающимися руками, еле
перебирая пальцами, чинил разный домашний хлам в маленькой каморке, вечно
прокуренной и пропитанной дымом перегоревшей изоляции. Доход от этого дела
был поменьше, но почему-то к этому труду тянуло больше всего. Душа лежала,
что ли? А уже почти ночью у старого заброшенного дока резал автогеном
ржавую сталь списанных посудин. Около часа ночи, еле передвигая ноги,
полумертвый приползал домой и с час сидел под струями холодной воды,
отхлебывая из банки теплое пиво.
- Но ведь так было не всегда, - собеседник печально улыбнулся и
опустил глаза.
- Нет, всегда! Боже мой, как я тогда психовал. Я и сейчас не могу
простить ему, хотя уже могу понять все, что он тогда делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
слой какой-то прозрачной, терпко пахнущей слизи. Бретт вспомнил пятно на
стене у выключателя. Он расправил резиноподобную кожицу. Она великолепно
передавала конфигурацию тела ее хозяина. Четко просматривался длинный, как
у краба на лице Кейна, хвост, состоящий из множества роговых колец.
Головная часть шкуры была разорвана надвое и походила на распущенную
кожуру банана. Он брезгливо взял ее двумя пальцами и отшвырнул в глубину
зала. Джонси завершил свой туалет и не спеша проследовал под пустые
емкости из-под топлива для машин.
- Черт! Куда!
Бретт сорвался с места, как бегун с низкого старта. Но ноги его
разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв
равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала
оседать на него, заваливая и не давая выхода. Жесткое ребро стальной
канистры обрушилось на голову Бретта, и он потерял сознание...
...Свет исходил откуда-то сбоку. Голова нестерпимо болела, что-то
теплое стекало по лбу и вискам тонкой струйкой, опадая со щек на
комбинезон. Бретт с трудом освободил одну руку и запустил ее под
бейсболку. От прикосновения пальцев по голове прошла волна тупой боли.
Бретт поднес руку к глазам. Теплой и вязкой жидкостью была его собственная
кровь.
- Вот не везет! - огорченно поморщился Бретт.
Движения были затруднены. Все тело, кроме одной свободной руки, было
погребено под баками. Бретт попытался отодвинуть один из них, но тщетно.
Силы оставили его.
- Ну, что теперь, а, Джонси? Подлец рыжий, что мне теперь делать?! -
Бешенство накатило на Бретта. - Вот я выберусь отсюда и вытряхну тебя из
твоей гнусной шкуры!
Он закрыл глаза и бессильно опустил голову. В чувство его привел
приближающийся глухой звук шагов.
- Кто здесь, ребята? Вытащите меня! Я здесь, в завале. Эта рыжая
бестия чуть не угробила меня!
Тощая рука просунулась в щель между баком; Бретт ухватился за нее,
напрягая мышцы всего тела. Сила была огромной. Тяжелые емкости с грохотом
разлетелись в стороны, и тело как мотылек выпорхнуло из-под них и легло на
пол.
- Ого, здорово!
Бретт открыл глаза и обмер. Перед ним стоял человек с лицом
точь-в-точь как у него самого. Бейсболка была натянута на лоб и чуть
наклонена набок.
- Привет!
Человек протянул руку. Бретт ответил. Рукопожатие было сильным и чуть
не сломало кости, больно защемив хрящи в ладони.
"Я схожу с ума, - мелькнуло в голове Бретта. - Точно! Либо я
двинулся, либо уже умер".
Но боль в голове и во всем теле и явно живое рукопожатие опровергали
последнее предположение. Бретт от кого-то слышал, что когда умираешь,
можно видеть себя со стороны. Но, правда, говорят, что тогда чувствуешь
себя легко и свободно. А тут ощущения в теле были по-прежнему реальны и
отвратительны. К тому же видеть себя со стороны - это одно, а здороваться
за руку - совсем другое. Человек с его лицом внимательно смотрел на Бретта
и улыбался. Бретт закрыл глаза и протер их руками. Вновь открыв их, увидел
то же самое.
- Ну и как это понимать? - совершенно некстати вырвалось у него, хотя
собирался он произнести что-то совсем другое.
- Никак, - человек пожал плечами. - Твой кот побежал в сторону
центрального блока.
- Не-е-ет, ребята, вы, конечно, разыграли меня хорошо, но это,
пожалуй, уже слишком. - Он нервно хохотнул.
- Я и не собирался тебя разыгрывать. Ты попросил о помощи, вот я и
помог. - Человек улыбнулся.
Все смешалось в ноющей голове Бретта, и, развалившись на полу, он
принялся хохотать.
- Не корчь из себя сумасшедшего! Бретт, дружище, тебе это не идет!
Человек опустился рядом на пол и подобрал под себя ноги.
- Что ты хочешь сказать этим, Даллас? - сквозь смех процедил Бретт. -
Только ради такой хохмы незачем было бороду брить. Она тебе шла! А грим,
наверное, Рипли и Ламберт наштукатурили? Но это сейчас немного не по теме.
Он привстал, опершись на локоть, и потрепал собеседника по щеке.
Человек поправил бейсболку и, достав из кармана на груди платок, протянул
его Бретту.
- На, у тебя кровь. Вытрись! Только я не Даллас. Я - это я, то есть
ты.
- Хватит. - Бретт протянул руку и пощупал сначала свое лицо, а потом
лицо своей копии.
Ощущения были совершенно одинаковыми. Чужое лицо было теплым и без
малейших признаков грима. На ладони остались лишь капельки пота. Чьи?
- Черт! - Глупая ненужная улыбка сползла с лица Бретта, он отдернул
руку и ничего не понимающим взглядом посмотрел на нее.
- Да, - кивнул собеседник, - я - это ты, а ты - это я. Просто нам
никак не удавалось поговорить друг с другом. А ведь есть о чем!
- Что? - Бретт протер ладонью вспотевший лоб.
- Ведь уже сколько лет мы с тобой как проклятые мотаемся по этому
холодному пустому пространству и никак не можем просто сесть, поговорить,
повспоминать. Нет времени.
- А что вспоминать?
- Ну как - что? Например, можно вспомнить о том, что тебя уже семь
лет нет на родной планете, в родном доме. Или ты считаешь, что это
пустяки? Да, зарабатывание денег - вещь хорошая, но...
Бретт сел. Нахлынувшая вдруг волна отталкивающего страха сменилась
ощущением пустоты и глубокой тоски, щемящей душу. Перед глазами поплыли
картинки.
Малиновый лендровер, вечно пахнущий свиным навозом и бензином, стоял
у порога дома. Уставшее лицо отца. Его сгорбленная фигура застыла в кресле
как статуя. В руке догорала сигарета. Это все необычайно прочно стояло
перед глазами, и у Бретта защекотало в горле.
Дом. Старый дом. После майских дождей потолок весь покрывался мокрыми
разводами. Крыша прохудилась, а денег на починку не хватало. Да и когда их
хватало? Приходилось вкалывать на трех работах. С утра ковырялся в грязных
грузовиках дальнобойщиков, менял прогоревшие клапана и сливал отработанное
масло в старое пластиковое ведро. Днем, с отваливающимися руками, еле
перебирая пальцами, чинил разный домашний хлам в маленькой каморке, вечно
прокуренной и пропитанной дымом перегоревшей изоляции. Доход от этого дела
был поменьше, но почему-то к этому труду тянуло больше всего. Душа лежала,
что ли? А уже почти ночью у старого заброшенного дока резал автогеном
ржавую сталь списанных посудин. Около часа ночи, еле передвигая ноги,
полумертвый приползал домой и с час сидел под струями холодной воды,
отхлебывая из банки теплое пиво.
- Но ведь так было не всегда, - собеседник печально улыбнулся и
опустил глаза.
- Нет, всегда! Боже мой, как я тогда психовал. Я и сейчас не могу
простить ему, хотя уже могу понять все, что он тогда делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47