Потом — музыка, смех, невинные шалости. Ланда стыдливо опустит глаза, покраснеет, когда он подведет пальцы под ее подбородок, но он будет ловить на себе ее взгляд в те мгновения, когда она будет думать, что он на нее не смотрит. А он, как бы между прочим, обмолвится о том, что получил дворянский титул, и тогда Дольм ахнет от восторга, и даже старуха ахнет. Они поклонятся ему и благословят этот день — благословят так, словно замок стал таким, каким был прежде, словно приехал новый господин, овеянный славой. Старуха поспешит прочь, чтобы застелить ложе лучшими простынями. А когда придет время для совершения прекрасного жертвоприношения, старики встанут рядом с ложем и будут заливаться слезами счастья и думать только о том, что, будь у них сотня дочерей, они бы с радостью предложили этому благородному господину их всех, лишь бы именно он лишил их девственности.
Горькие слезы жгли Полти глаза. Как он мечтал об этой нежной сцене! Как стремился к этой любящей семье! Да, он к ним стремился, а они его предали! Сжав кулаки, он бросился через лес напролом. Если он сейчас встретит девушку, он будет беспощаден. Он был готов подарить ей всю свою любовь, он мечтал о том, как будет ласкать ее и медленно раздевать, но теперь она сама себя лишила всего этого. Полти казалось, будто она взяла его лучшие чувства, посмеялась над ними и растоптала. Он думал только о том, что если встретит девушку сейчас, то швырнет ее наземь и грубо удовлетворит свою похоть.
Не разбирая дороги, брел Полти по лесу и, в конце концов, не заметив вставшего на его пути дерева, налетел на него. Он ухватился за ствол, прижался к шершавой коре. Было темно, хоть глаз выколи, и очень тихо. Только со стороны аджльских полей доносились звуки приготовления к сражению. Полти смутно помнил о том, что предстоит сражение. Менее смутно он понимал, что его военной карьере конец. Он попробовал задуматься. Но о чем он мог думать? Возвращаться в казармы теперь было ни к чему. Нужно было каким-то образом вернуться в Эджландию. Найти эту сучку Кату, найти и заставить ее выйти за него замуж. Да. Только так. Как только у него будет Ката, всем его бедам конец. Никто не посмеет и пальцем тронуть дворянина. Его военная карьера, закончившаяся столь бесславно, будет скоро забыта. Да, ему была нужна только Ката, будь она проклята!
Полти прислонился к дереву спиной, задышал глубже, медленнее. Он слышал стуки и лязг железа, доносившиеся со стороны города. Он выпрямился, отер с глаз слезы. И тут он услышал другой звук, намного ближе. Этот звук пробирался сквозь темные лабиринты леса.
Полти снова напрягся. Что бы это могло быть такое?
ГЛАВА 67
В ОБЪЯТИЯХ ВИЧИ
Дзади продолжал наигрывать на скрипке. Бэндо негромко запел. Голос у него был грубоватый, однако, не лишенный своеобразного очарования. В припевах отцу подпевали Рэггл и Тэггл, и их тоненькие голосочки оплетали отцовский, словно тонкие лозы — могучий ствол.
Помню, в детстве моем мир был светел и мил,
Все так радостно было и ясно.
Кто поверил бы, что будет так не всегда
Беззаботно, светло и прекрасно?
Солнце теплое нас согревало тогда
Целый день, целый день напролет...
— Как только он может петь? — прошептал Морвен. — Разве он не знает, что означает предстоящая битва?
Крам шепнул в ответ:
— Он — зензанец.
— Вот-вот. Их всех изрубят на куски.
Странный путник мне встретился как-то в лесу,
Был в зеленый камзол он одет.
Он с собой меня звал, обещал чудеса,
Но не радость моих детских лет.
Где ты, солнце, что нас согревало тогда
Целый день, целый день напролет...
— Морви?
— Крам?
— Я про это сражение. Хорошо, что нас взяли в плен, верно? Иначе нам пришлось бы сражаться.
— Крам?
— А?
— Ты что, трус?
— Умирать неохота, Морви. Глупо это — помирать.
На дороге мне путник попался другой.
Он прекрасные сны продавал.
И камзол был на нем золотой, золотой.
Я поверил ему, но он мне не дал
Того солнца, что в детстве светило моем
Целый день, целый день напролет...
— Крам?
— Морви?
— Ты прав. Ведь мы вовсе не синемундирники, правда? В сердце, по-настоящему. Поначалу я подумал, что мы попали в шайку самых обычных разбойников, но теперь я вижу, что их дело благородно, а вовсе не наше.
— Ты чего болтаешь? Я же сказал только, что помирать мне неохота, Морви.
— Не хочется умирать? Но, Крам, разве есть что-либо благороднее, чем отдать свою жизнь... за свободу?
Крам крякнул.
— Так ведь все равно кокнут, Морви!
— Крам, ну что ты, в самом деле. Мне стыдно за тебя!
О, теперь обитаю я в мире ином.
Сладкий сон продал мне этот тип в золотом,
Но чего я лишился при этом?
И к кому мне пойти за ответом?
Где то солнце, что мир одаряло теплом
Целый день, целый день напролет?
— Лавочник... — задумчиво проговорил Джем, когда песня отзвучала. — Кто он? Человек в зеленом? Или человек в золотом?
Хэл улыбнулся.
— Ах, Джем! Может быть, он — и тот, и другой.
Грусть окутала лагерь. Долго все молчали. Никому не хотелось нарушить тишину, но вскоре все поняли, что это никакая не тишина. Потрескивал костер, шелестела листва, ухала сова, издалека, с полей донеслось пение зензанской дудочки.
Потом откуда-то с другой стороны послышался барабанный бой. О пленниках Дзади все успели забыть. Слишком полон оказался событиями вечер.
— Простите, — проговорил Морвен и встал.
— Морви, чего ты удумал?!
— Они не связаны!
Все повскакали. Бэндо схватился за ружье.
— Нет-нет, прошу вас! — Морвен мгновенно поднял руки. — Н-нет, вы меня неправильно поняли! Мы не хотели вас удивить. В смысле — напугать...
Хэл расхохотался. Бэндо успокоился.
— Н-нет, вовсе нет! Понимаете, просто у Крама большой опыт игры в «путанки», ну вот и... Понимаете, мы хотим вам помочь!
Ланда быстро бежала по лесу. Все заслушались песенкой Бэндо и не заметили, как она ушла. Ей захотелось побыть одной. Ей вдруг стало нестерпимо сидеть у костра и ждать часа, когда Радж и Джем уйдут в Рэкс. Весь вечер, как только речь заходила о завтрашнем бое, Ланда готова была разрыдаться. О, она старалась, она храбрилась! Но песенка Бэндо оказалась для нее последней каплей. Слова растревожили ее, подействовали на нее как-то непонятно, странно, а мелодия сдавила сердце. Ей показалось, что в этой мелодии заключена вся печаль мира.
Ланда прижалась к стволу дерева и расплакалась горючими слезами. Потом Ланда вспоминала, что именно в это мгновение поняла, что ее королевство обречено. Все говорили, что Орвик совершает немыслимую глупость, ведя на Рэкс войско, вооруженное вилами и мотыгами. Ланда спорила, защищала возлюбленного, но теперь, в сердце своем, понимала, что это правда. Она любила Орвика, но он совершал глупость. Ланда не знала, останется ли он в живых. Быть может, в том мире, которому суждено было уцелеть после завтрашнего сражения, Ланда и Орвик могли бы остаться возлюбленными, но им уже не суждено было бы стать королем и королевой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167