Нестерпимо — для человека, который не находится в плену у магических сил. От такого жара у Полти могла бы обуглиться кожа, и весь бы он изжарился заживо. То есть в обычном мире так бы и случилось. Но Полти не чувствовал ни боли, ни страха. Его сознание простиралось гораздо дальше, оно вилось подобно волокнам паутины, и эта паутина окутывала весь мир.
Он был един с Порождениями Зла. Он ощущал, как по его сознанию проносятся огромные отвратительные змеи, пауки, черви, видел мужчин и женщин со звериными ликами — ликами волков, обезьян, слонов, видел стаи птиц, заполнявших все небо и размахивающих горящими крыльями. Он видел реку Риэль, текущую в пределах Агондона, и видел в ее глубине скользких чешуйчатых тварей. Он видел окрестности Варби и видел злобных духов, выбежавших из пещеры и пляшущих на склоне холма. Сознание Полти дотягивалось до самых потаенных уголков мира, раскинутая им ловчая сеть вибрировала, и повсюду он видел отвратительные создания, радующиеся от осознания его грядущей победы.
— Да, — мысленно прошептал Полти, — ЧАС ПРОБИЛ.
Однако время, казалось, на миг остановилось. Лавочник молчал. Он отвернулся, присел, поискал глазами кота, но когда поднялся вновь, оказалось, что он приобрел необыкновенную стройность, пропал его горб, а голос изменился до неузнаваемости.
— Час? Час? О, сколько же часов длилось мое бдение! Я уже и не верил, что это время придет! Время подобно пряже. Тянется нить и тянется, и, кажется, не оборвется никогда, и успеваешь к этому привыкнуть, но потом вдруг пугаешься, начинаешь шарить в воздухе руками, ищешь узелок, но в руке у тебя — оборванный конец нити. В такое мгновение бесконечность сжимается до размеров острия булавки, а вечность равна удару маятника. Вот такое мгновение сейчас перед нами.
Джем затаил дыхание. Этот голос был ему знаком, но прежде, чем он успел проверить свои подозрения, с пола раздалось жалобное мяуканье. Оказывается, занавес, упав, накрыл Ринга.
— Мой бедный красавчик!
Лавочник рассмеялся, но и не подумал помочь коту выбраться из-под занавеса. Кот метался в складках ткани. Мало-помалу его мяуканье стало более могучим, да и сам он явно подрастал, сражаясь с занавесом. Раджал решительно шагнул вперед и решительно поднял с пола упавший занавес. Отвратительный, облезлый кот превратился в громадную, величественную кошку с черными и золотыми полосами.
— Лесной тигр! — ахнул Джем.
Тигр, мягко ступая, пошел по земляному полу вокруг людей, не сводя с них своих печальных светящихся глаз.
— Ненастоящий тигр, — пояснил лавочник. — Но весьма убедительно смотрится, не правда ли? Ринг и Рин — оборотни. Когда-то в этих землях обитало множество подобных существ — до той поры, пока они не были вышвырнуты в Царство Небытия. Моя магия охраняет Ринга и Рина и держит их здесь, в то время как все их сородичи в нашем мире давно не существуют. Не имея собственной формы, они по желанию могут принимать обличье любых существ. Порой Ринг, в свою очередь, становится жалким грызуном, а Рин — могущественным и свирепым зверем.
Джем негромко проговорил:
— А я думаю, что ты, лавочник, тоже в некотором смысле оборотень.
Больше можно было ничего не говорить. Лавочник откинул капюшон, сбросил бесформенный балахон, под которым оказалось зеленое платье. По плечам разметались медно-рыжие пряди.
— Жрица Аджль!
Жрица рассмеялась.
— Ну конечно, мои юные друзья! Кто еще мог стать стражем дерева смеха? «Лавочник» — это просто легенда, в которой за долгие годы все скручено и перепутано.
— Но, жрица! — вскричал Джем. — Ведь ты назвала меня глупцом! Ты сказала, что я не выдержу испытания...
— Как могла я сразу узнать тебя, когда ждала так долго, так невыносимо, так немыслимо долго? Даже тогда, когда ты узрел богиню, как могла я поверить, что то не была всего лишь иллюзия? А вдруг ты решил обмануть меня? О, на протяжении тысячелетий сколько их было, ложных искателей!
— Тысячелетий?!
Но жрица не ответила. Взгляд ее стал задумчивым, отстраненным. А потом она резко схватила со стола фонарь и бросилась к двери.
— Но пойдемте же. Скорее!
— Жрица, куда?
— Куда, принц Джемэни? Разве ты не сказал: «ЧАС ПРОБИЛ»?
Она устремилась во тьму. Шлейф ее зеленого платья развевался за ее спиной. Аджль пошла вверх по ступеням, ведущим на кладбище. Раджалу и Джему не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Вереща и чирикая, над их головами порхал Рин. Позади, ступая мягко и величественно, вышагивал Ринг.
— Жрица, — встревоженно окликнул женщину Раджал, — но там ведь синемундирники!
— Глупцы! — крикнула Аджль, не оборачиваясь. — Что они могут? Неужто им под силу побороть саму судьбу?
Могла ли это быть его судьба?
Полти не знал, чем было то, что он видел, — иносказанием или реальностью. Однако даже теперь, когда он лежал в полной неподвижности, скованный по рукам и ногам, он чувствовал шевеление Порождений Зла. Они словно бы очнулись от долгого сна. На протяжении эпициклов некоторые из них таились в реальном мире, прячась в самых темных уголках, куда не ступает нога человека. Теперь они осмелели и выбрались наружу. Другие, давным-давно запертые в Царстве Небытия, теперь пытались пробраться в Царство Бытия сквозь прорехи и щелочки между двумя мирами. Одни — через трещинку в мостовой, другие — через царапинку на зеркале, третьи выбирались из могил, выбросив оттуда полуистлевшие трупы.
Эти отвратительные создания были теми, кого некогда отверг верховный бог Орок, которых он сам сотворил, но затем хотел уничтожить. Теперь же эти твари оживали и плодились, ибо пришел их король. Нет, не король...
Их бог. Их новый бог.
ТОТ — звучит колдовской припев. ТОТ. ТОТ!
Занимался новый век. Век эпидемий, войн и катастроф. Полти с вожделением предвкушал это время. В его сознании проносились страшные образы. Сердце его билось все чаще. Казалось, от его стука может треснуть глиняная оболочка. Но вдруг мириады Порождений Зла исчезли, их заменил один-единственный лик, но такой, страшнее которого и не бывает. Это было то самое жуткое божество, которому поклонялись Транимель и его соратники в подземном храме. Теперь это божество обрело свободу. А обретя свободу, оно медленно набирало силу. Теперь же оно призывало к себе своих прислужников, готовилось к тому, чтобы взяться за работу.
ТОТ, ТОТ — стучало у Полти в висках. Глиняная оболочка начала трескаться.
Полти вылуплялся, как вылупляются из яйца.
Наверху, в храме продолжал звонить колокол. Жрица, Джем и Раджал пробирались между деревьев. Свет фонаря жутковато метался во тьме — качался, взлетал, опускался, тонул в листве. Это был Сад Мертвых, где в течение многих эпициклов хоронили лучших людей королевства в соответствии с ритуалами вианистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Он был един с Порождениями Зла. Он ощущал, как по его сознанию проносятся огромные отвратительные змеи, пауки, черви, видел мужчин и женщин со звериными ликами — ликами волков, обезьян, слонов, видел стаи птиц, заполнявших все небо и размахивающих горящими крыльями. Он видел реку Риэль, текущую в пределах Агондона, и видел в ее глубине скользких чешуйчатых тварей. Он видел окрестности Варби и видел злобных духов, выбежавших из пещеры и пляшущих на склоне холма. Сознание Полти дотягивалось до самых потаенных уголков мира, раскинутая им ловчая сеть вибрировала, и повсюду он видел отвратительные создания, радующиеся от осознания его грядущей победы.
— Да, — мысленно прошептал Полти, — ЧАС ПРОБИЛ.
Однако время, казалось, на миг остановилось. Лавочник молчал. Он отвернулся, присел, поискал глазами кота, но когда поднялся вновь, оказалось, что он приобрел необыкновенную стройность, пропал его горб, а голос изменился до неузнаваемости.
— Час? Час? О, сколько же часов длилось мое бдение! Я уже и не верил, что это время придет! Время подобно пряже. Тянется нить и тянется, и, кажется, не оборвется никогда, и успеваешь к этому привыкнуть, но потом вдруг пугаешься, начинаешь шарить в воздухе руками, ищешь узелок, но в руке у тебя — оборванный конец нити. В такое мгновение бесконечность сжимается до размеров острия булавки, а вечность равна удару маятника. Вот такое мгновение сейчас перед нами.
Джем затаил дыхание. Этот голос был ему знаком, но прежде, чем он успел проверить свои подозрения, с пола раздалось жалобное мяуканье. Оказывается, занавес, упав, накрыл Ринга.
— Мой бедный красавчик!
Лавочник рассмеялся, но и не подумал помочь коту выбраться из-под занавеса. Кот метался в складках ткани. Мало-помалу его мяуканье стало более могучим, да и сам он явно подрастал, сражаясь с занавесом. Раджал решительно шагнул вперед и решительно поднял с пола упавший занавес. Отвратительный, облезлый кот превратился в громадную, величественную кошку с черными и золотыми полосами.
— Лесной тигр! — ахнул Джем.
Тигр, мягко ступая, пошел по земляному полу вокруг людей, не сводя с них своих печальных светящихся глаз.
— Ненастоящий тигр, — пояснил лавочник. — Но весьма убедительно смотрится, не правда ли? Ринг и Рин — оборотни. Когда-то в этих землях обитало множество подобных существ — до той поры, пока они не были вышвырнуты в Царство Небытия. Моя магия охраняет Ринга и Рина и держит их здесь, в то время как все их сородичи в нашем мире давно не существуют. Не имея собственной формы, они по желанию могут принимать обличье любых существ. Порой Ринг, в свою очередь, становится жалким грызуном, а Рин — могущественным и свирепым зверем.
Джем негромко проговорил:
— А я думаю, что ты, лавочник, тоже в некотором смысле оборотень.
Больше можно было ничего не говорить. Лавочник откинул капюшон, сбросил бесформенный балахон, под которым оказалось зеленое платье. По плечам разметались медно-рыжие пряди.
— Жрица Аджль!
Жрица рассмеялась.
— Ну конечно, мои юные друзья! Кто еще мог стать стражем дерева смеха? «Лавочник» — это просто легенда, в которой за долгие годы все скручено и перепутано.
— Но, жрица! — вскричал Джем. — Ведь ты назвала меня глупцом! Ты сказала, что я не выдержу испытания...
— Как могла я сразу узнать тебя, когда ждала так долго, так невыносимо, так немыслимо долго? Даже тогда, когда ты узрел богиню, как могла я поверить, что то не была всего лишь иллюзия? А вдруг ты решил обмануть меня? О, на протяжении тысячелетий сколько их было, ложных искателей!
— Тысячелетий?!
Но жрица не ответила. Взгляд ее стал задумчивым, отстраненным. А потом она резко схватила со стола фонарь и бросилась к двери.
— Но пойдемте же. Скорее!
— Жрица, куда?
— Куда, принц Джемэни? Разве ты не сказал: «ЧАС ПРОБИЛ»?
Она устремилась во тьму. Шлейф ее зеленого платья развевался за ее спиной. Аджль пошла вверх по ступеням, ведущим на кладбище. Раджалу и Джему не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Вереща и чирикая, над их головами порхал Рин. Позади, ступая мягко и величественно, вышагивал Ринг.
— Жрица, — встревоженно окликнул женщину Раджал, — но там ведь синемундирники!
— Глупцы! — крикнула Аджль, не оборачиваясь. — Что они могут? Неужто им под силу побороть саму судьбу?
Могла ли это быть его судьба?
Полти не знал, чем было то, что он видел, — иносказанием или реальностью. Однако даже теперь, когда он лежал в полной неподвижности, скованный по рукам и ногам, он чувствовал шевеление Порождений Зла. Они словно бы очнулись от долгого сна. На протяжении эпициклов некоторые из них таились в реальном мире, прячась в самых темных уголках, куда не ступает нога человека. Теперь они осмелели и выбрались наружу. Другие, давным-давно запертые в Царстве Небытия, теперь пытались пробраться в Царство Бытия сквозь прорехи и щелочки между двумя мирами. Одни — через трещинку в мостовой, другие — через царапинку на зеркале, третьи выбирались из могил, выбросив оттуда полуистлевшие трупы.
Эти отвратительные создания были теми, кого некогда отверг верховный бог Орок, которых он сам сотворил, но затем хотел уничтожить. Теперь же эти твари оживали и плодились, ибо пришел их король. Нет, не король...
Их бог. Их новый бог.
ТОТ — звучит колдовской припев. ТОТ. ТОТ!
Занимался новый век. Век эпидемий, войн и катастроф. Полти с вожделением предвкушал это время. В его сознании проносились страшные образы. Сердце его билось все чаще. Казалось, от его стука может треснуть глиняная оболочка. Но вдруг мириады Порождений Зла исчезли, их заменил один-единственный лик, но такой, страшнее которого и не бывает. Это было то самое жуткое божество, которому поклонялись Транимель и его соратники в подземном храме. Теперь это божество обрело свободу. А обретя свободу, оно медленно набирало силу. Теперь же оно призывало к себе своих прислужников, готовилось к тому, чтобы взяться за работу.
ТОТ, ТОТ — стучало у Полти в висках. Глиняная оболочка начала трескаться.
Полти вылуплялся, как вылупляются из яйца.
Наверху, в храме продолжал звонить колокол. Жрица, Джем и Раджал пробирались между деревьев. Свет фонаря жутковато метался во тьме — качался, взлетал, опускался, тонул в листве. Это был Сад Мертвых, где в течение многих эпициклов хоронили лучших людей королевства в соответствии с ритуалами вианистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167