К закату третьего дня, когда солнце полыхало красным костром в туманах над окоемом, путники достигли Королевского Перекрестка. Массивная каменная колонна высилась в центре площади; от нее разбегались в разных направлениях четыре дороги. Верх колонны венчала статуя всадника, обратившего взор к Каэрмелору. На плаще витязя красовался выбитый герб Династии Д'Арманкорт: коронованный лев.
«Корона и Лев» — так называлась и харчевня на углу. Флюгер — петушок на остром фронтоне — указывал на запад. Из окон струился свет.
— Наслушался я от купцов о здешних местах, — усмехнулся Диармид. — В каждом постоялом дворе есть свой харчевенный — ну, вы понимаете, такая нежить, под властью которой находятся все неправедные барыши и нечестно запасенная еда. Так вот, одно время в «Короне и Льве» харчевенный не то что процветал, а весь заплыл жиром и едва протискивался в дверь кладовой! Люди тут же принялись судачить: кому-то подали разбавленный эль, кому-то пирог с собачатиной. Дурная слава вконец разорила прежнего владельца, зато при новом хозяине харчевня снова обрела почет и уважение. Тут мы и заночуем в последний раз перед разлукой.
— Я, конечно, не стал бы мешкать, когда цель так близка, — ответил дайнаннец, не замечая, как больно его слова укололи сердце Имриен, — но ради нашей дружбы…
Внутри оказалось не очень многолюдно. Почти все посетители собрались вокруг большого стола и ловили каждое слово рассказчика; что это за человек, за толпой было не разглядеть. Троица присела у окна и заказала эля. Девушка старательно укрывала лицо капюшоном.
За соседним столиком происходило нечто замечательное: деревенский увалень из кожи вон лез, пытаясь ублажить папашу своей возлюбленной.
— Не желаете ли стаканчик тройного Джона Ячменное Зерно, сэр?
— Нет, благодарю.
— Тогда, может, двойного?
— Воздержусь.
— Ну, хоть простого?
— Спасибо, не стоит.
— Эль, лимонад, одуванчиковое?
— Нет, что-то не хочется.
— Как насчет поссета?
— Уж это вовсе нет!
— Овсяный отвар?
Пожилой хитрец покачал головой.
— Ну а виноградный бренди?
— М-м-м… пожалуй, не откажусь.
Когда прислужница вернулась к столику, Диармид подмигнул друзьям и с невинным видом спросил:
— Говорят, в последнее время вас беспокоит харчевенный? Что, совсем житья не дает?
Девушка впервые разглядела дайнаннца в коптящем свете фонаря — и восхищенно вздохнула, едва не выронив поднос. Расставляя дрожащими руками пенящиеся кружки без крышек и с отбитыми носиками, она гордо вскинула голову и зачастила:
— Что вы, любезные сэры, наш харчевенный — самый худосочный в округе, во всех пяти королевствах, он так отощал, что и ложки не удержит…
Торн прервал ее излияния:
— Ответьте нам, пожалуйста, кто тот господин, вокруг которого собралась столь оживленная толпа?
— Ах, сэр, — она учтиво кивнула, улыбнулась ему, так что на щеках образовались прелестные ямочки, и одарила долгим взглядом из-под темных ресниц, — это человек из дорожного каравана, чудом выживший после нападения нежити. Он тут не один такой…
Скамейка Диармида с грохотом перевернулась; капитан вскочил и бросился в толчею, распихивая ротозеев локтями. Послышалась брань недовольных, молодой эрт, разумеется, не остался в долгу, и вдруг…
— Муирна! Муирна! — Диармид смеялся и рыдал от радости, прижимая к себе визжащую сестру.
Имриен хотела пробиться к ним, но там было столько твердокаменных спин и широких плеч! Девушка махнула рукой и вернулась на место. Торн продолжал преспокойно сидеть, упершись локтем в грубо струганные доски столешницы.
«Счастливая встреча», — сказал он на языке жестов.
Когда шумиха потихоньку улеглась, Диармид пробрался к столику вместе с любимой сестрой и познакомил ее с Торном. Внимание зевак мгновенно переключилось на дайнаннца: на мужчину в мундире прославленного Братства смотрели как на ожившую легенду. Молоденькая прислужница казалась чрезвычайно взволнованной; впрочем, далеко не одна она. В порыве восторга Диармид заказал выпивку для всех посетителей.
Муирна поманила Имриен прочь, и та с готовностью последовала за ней. Несчастная устала кутаться в душный капюшон, опасаясь недобрых слов и любопытных взглядов.
— Как я рада видеть тебя, шерна, — щебетала эртийка, заключив подругу в крепкие объятия, — вот уж не чаяла такой доброй встречи!
«Муирна. Дорогая моя. Откуда ты здесь?»
— Ой, да разве все сразу расскажешь? Я заблудилась в дебрях, потом наткнулась на охранников, мы отыскали уцелевшую подводу, изловили пару коней. По дороге столько случилось, и не описать! Глазам не верю, милая Имриен! Пойдем скорее к ним, повеселимся!
Та печально покачала головой. Диармид угостил всех присутствующих по второму кругу и теперь серьезно беседовал с участниками каравана о пережитом. Когда он принялся расписывать собственные героические похождения, слушатели только восторженно хлопали его по плечу и называли славным малым — особенно получив по третьему бесплатному стаканчику. Торн щедро угощал благодарную публику историями. В огромном очаге весело потрескивал огонь. В харчевне прибавлялось новых лиц. Судя по всему, пирушка затянется глубоко за полночь. «Пойду к себе — говорят, комната уже готова».
— Хорошо, но завтра непременно поедешь со мной, ладно? Диармид едет с нами, прочими новобранцами — я ведь еду проситься в лучницы, в Королевское войско. А где дайнаннец, что сопровождал вас? Надо будет поблагодарить его, брат уже рассказал мне кое-что… Оббан теш, какой красавчик!..
— Муирна! — прокричал Диармид.
— Я пойду. Спи сладко, подружка, раз уж не хочешь развеяться. Увидимся утром!
Толпа расступилась, пропуская огненноволосую эртийку, и сомкнулась за нею. Торн сидел уже на столе, посреди моря восхищенных лиц. Зеваки ловили каждое слово дайнаннца. Девицы млели и заливались краской, лишь посмотрев в его сторону.
Прислужница проводила Имриен в ее покои. Девушка долго лежала без сна, размышляя о том, что ждет ее в Уайт Даун Рори. Снизу доносились хмельные голоса, хохот и песни. В харчевне дым стоял коромыслом. Один из посетителей предлагал всем выпить из хитроумной кружки с двойным дном; клюнувшие на эту уловку простаки окатывали себя элем с головы до ног на потеху довольной публике. Не успели просохнуть слезы на красных от смеха лицах, кто-то принес новую диковину. «Три весельчака» — так называлась пивная кружка, состоящая из трех сосудов, так искусно скрепленных за ручки между собой, что пить из них можно было только одновременно — кто замешкается, проливал на себя все до капли.
Но вот разговоры опять зашли о серьезных вещах, и шума заметно поубавилось. Орды неявных наведываются уже и сюда, жаловалась прислуга, так что на закате двери приходится запирать на несколько железных засовов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122