— Смотрите, они улыбаются, — зачарованно произнес кто-то. — Баован-шии не причинили им вреда…
— Пока что! — оборвали его.
Подчиняясь неотступному зову музыки, золотоволосая подруга Муирны соскочила с повозки и принялась бродить у края дороги. Никто не обращал на девушку внимания: все взгляды приковал к себе обворожительный хоровод.
Вдруг перед молодыми охранниками зашелестели и раздвинулись ветки. Имриен отпрянула в тень. К стражникам приближалась незнакомка. Никогда смертная женщина не была так прекрасна: в ней мерещилось нечто от лунных лучей и блестящих после дождя листьев.
Лязгнула холодная сталь: охранники вытащили клинки. Незнакомка отступила назад, часто задышала, протянула к ним белоснежную, как ядовитая лилия, руку и с ласковым упреком проворковала:
— О Ган, не пугай меня, пожалуйста! Ты проводишь меня через дорогу? Я хочу к ним.
— Хлеб, и соль, и зверобой… — заикаясь, начал стражник.
Ее тонкие, бледные ладошки взметнулись, чтобы закрыть уши.
— О нет! — всхлипнула она. — Неужели ты принимаешь меня за нежить? Увы, я тоже принимала тебя за мужчину. Что ж, пойду одна, коли никто не хочет защитить меня.
Незнакомка отвернулась от них — чересчур быстро для напуганной женщины, . — но тут один из охранников спрятал меч и шагнул к ней.
— Если ты не нежить, тогда кто же?
— Разве ты не видел меня, Ган? Я путешественница.
— Ни разу не видел. Путешественникам запрещено покидать дорогу.
— Ах, я знаю, но мои сестры в лесу. Как мне отыскать их? Она вздохнула, обратив к охраннику две зеленые звезды глаз.
— Не плачь. Я помогу тебе найти сестер. Погоди минутку, Грэб, я сейчас.
Тот застыл в изумлении и рассеянно опустил клинок, даже вовсе позабыл о нем.
— А как же… Э-э!
Но парочка уже скрылась за деревьями. Еще миг — и Грэб последовал за ними. Закричать Имриен не могла. Но ей безумно жаль было этих людей, она хотела предупредить их, вернуть в чувство — и кинулась вдогонку. Уже через несколько шагов лес так сгустился вокруг нее, что караван и дорога растаяли в ночи. Девушка встала как вкопанная и в ужасе начала озираться. Волосы зашевелились на ее голове.
Узенькая полоска света, пробившаяся позади между деревьев, подсказала, куда бежать. Имриен бросилась обратно, но это оказалось не так легко. Она словно брела по болоту, увязая по колено в тине.
Краткий, мучительный вскрик за спиной девушки разорвал эту ночь.
Имриен чудом добралась назад. Увидев ее в придорожной траве, Муирна отшвырнула подругу на середину дороги.
— О чем ты только думаешь, дарухшия!
Следом из чащи появился бледный как смерть мужчина. Он качался и трясся всем телом.
— Проклятие, это же Грэб! — закричали стражники. — Что с тобой, и где Ган? Вы же были вместе!
Грэб молча рухнул; его подхватили и унесли прочь. И тут чудесные огни начали гаснуть, а мелодия умолкла, оборвавшись на полутакте. Над дорогой нависло прежнее, гнетущее безмолвие. Даже бубенчики на конской сбруе замерли, опутанные плотной шерстью тишины.
Муирна больше не отпускала руку подруги.
— Идем назад, к повозке. Здесь кругом столько каверзных тварей, что нам с тобой за тысячу лет не выдумать.
Лес на востоке громко загудел: нечто крупное стремительно приближалось к каравану.
— Зло! Зло идет на нас! — закричала эртийка.
— Изыди! — в отчаянии голосили смертные. — Не тронь, поди прочь!
Раздался грохот колес, свист бича и цоканье копыт. Мимо через лес пронесся зловещий экипаж, запряженный четверкой лошадей. Повозка мерцала собственным призрачным светом. Сквозь покрытые голубовато-зеленым налетом окна едва угадывались очертания трех седоков. Лихой кучер привстал на козлах, заломив набок остроконечную треуголку.
Когда шум смолк, Муирна присвистнула:
— Огхи бан Кэман. Там же нет ни просеки, ни дороги!
Из чащи донеслись рыдания — плач безутешной матери, что потеряла сына.
Уныние охватило караван, будто чума.
— Мы обречены! — выдохнул кто-то. — Это первый крик Плакальщицы!
А вопль неимоверного страдания, терзающего душу, повторился вновь. Теперь немного тише, зато с еще большей горечью. Стенания затихли — и возобновились у самой дороги, чуть ли не под колесами повозок.
— Тетера. Она кричала три раза, — бесцветным, дрожащим голосом зачем-то сказала Муирна.
Кони, непонятно как освободившиеся, от привязей, начали вставать на дыбы и храпеть, словно ужаленные невидимыми шпорами. Вскоре уже всех скакунов заразило это безумие. Они принялись метаться по лагерю, разбрасывая людей и затаптывая костры. Сквозь клубы пыли и поднятых искр Имриен почудилось, что коней оседлали маленькие темные существа с острыми торчащими вверх ушами. На безразмерных головах тварей были натянуты колпачки, на тощих ножках болтались нелепо раздутые ступни. В целом создания казались жестокой издевкой над родом человеческим. Уродцы пришпоривали скакунов и злорадно ухмылялись.
Собаки неистово лаяли, визжали и кидались под копыта, силясь достать зубами непрошеных седоков. Лучники ничего не видели, а потому не решались стрелять. Началось настоящее столпотворение. Люди метались по лагерю, размахивали фонарями, звенели в колокольчики; одни пытались ловить взбесившихся животных, другие плакали, предостерегали и давали советы.
Серая кобылица мага звонко заржала с пеной у рта, затоптала последний костер и ускакала в ночь так резво, как будто ее безжалостно вытянули хлыстом. Прочие лошади яростно бросились в погоню; кое-кто из людей устремился за ними. Всех безвозвратно поглотила тьма.
По каравану передали распоряжения капитана:
— Фонари не тушить. Всем оставаться в экипажах. Вывернуть одежды наизнанку.
Диармид забрался в повозку к сестре. В свете фонарей лицо эрта было бледно, ввалившиеся глазницы казались непроглядными пещерами мрака.
— Какие новости? — спросила Муирна. Остальные путешественницы также повернули к стражнику изможденные взгляды.
— Все в порядке! — бодро и громко ответствовал Диармид. — Подводы строили из рябины и железа. Пока мы внутри, бояться нечего! Дождемся рассвета и переловим наших коней. Далеко разбежаться они не могли.
— А теперь скажи мне правду, — прошептала Муирна. — Только потише.
Брат помедлил, потом заговорил, понизив тон:
— Плохи наши дела, сестричка. Очень плохи. Мы потеряли слишком много людей, никто даже не знает, сколько. Лошади… Думаю, их уже не найти. Остается только надеяться, что худшее позади.
Однако худшее только начиналось.
Не желая больше слушать мертвую тишину, путешественники принялись звенеть колокольчиками и бубнить заклинания. Многие свистели, пока губы, пересохнув, не потрескались в кровь. Петух мага осип до того, что не мог даже пискнуть.
Вскоре исчезли все таинственные видения и звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122