Там и началось наконец само празднование. Об этом возвестила традиционная четкая барабанная дробь, призвавшая к тишине всех присутствующих. Взоры пятисот восемнадцати титулованных особ и почти стольких же слуг обратились к высокому помосту.
Вдоль всей залы тянулся высокий стол, щедро задрапированный серебряной и лазоревой тканями и уставленный дорогими, изысканными яствами. В самом центре располагался свадебный торт в виде облака заснеженных розовых бутонов, из которого во все стороны вылетали белые голуби. Это сверкающее чудо, созданное знаменитыми кондитерами из самого Каэрмелора, символизировало изобилие Дома. Белые кристаллики сахара, которые использовали для приготовления торта, стоили баснословно дорого, так как добывались из тростника, растущего только на Тенагайских островах. Лишь самые отчаянные головы решались отправиться туда через океан, волны которого были не менее опасны и вероломны, чем сами острова, кишащие оборотнями.
Наиболее важные гости восседали за высоким столом, взирая на происходящее сверху вниз. Платье невесты, все в потоках кружева, было сшито из серебряной парчи на атласной подкладке. Его украшали тысяча незабудок из белого шелка и четыре тысячи кусочков горного хрусталя. Длинные узкие рукава заканчивались пышными манжетами в расшитых серебром лентах. Пояс являл восхищенным взглядам замысловатые узоры из серебряных лебедей, летящих по бледно-голубому небу. Сияющие на нем сапфиры удачно сочетались с ожерельем леди Персефоны и браслетами на ее тонких запястьях — щедрым подарком будущего супруга. Изящное серебряное плетение покрывало роскошные каштановые косы леди.
Жених отличался от нее, словно уголь от сахара. Его камзол, надетый поверх шелковой блузы, был так искусно соткан из одних только черных нитей, что при свете солнечных лучей на ткани появлялся гербовый узор Дома. Соболья опушка оторачивала высокий воротник, длинные рукава и края камзола, чуть присборенного сзади на талии. На плечах красовался черный с лазурной отделкой парчовый плащ. На портупее висел меч в чеканных ножнах. На ногах, обтянутых черными чулками, были обуты такого же цвета узкие сапоги с вывернутым наружу небесно-голубым верхом. Из-под крылатого шлема струились длинные каштановые локоны, распущенные по случаю торжества. Лорд Валерике взирал на невесту с гордостью завоевателя. Леди Персефона сидела, скромно потупив очи.
Под прямым углом к высокому столу располагались еще двадцать восемь, для обычных гостей, с белоснежными скатертями и серебряной посудой. После третьей смены блюд лорд Вольтасус, глава клана Седьмого Дома, произнес торжественную речь, в которой высокопарно и неискренне превозносил своих будущих родственников. Лорд Осценис, конечно же, не остался в долгу. Красноречивые похвалы щедро изливались с обеих сторон — в общем, формальности этикета были соблюдены в точности.
После этого, по традиции, объявили выступление главного менестреля Башни Исс, Кардана Легендарного. Тощий, сухопарый мужчина поднялся на помост, отвесил почтительный поклон всем сидящим за высоким столом и оглядел Большую Пиршественную чалу, почти такую же просторную, как сама Башня.
Массивный свод потолка поддерживали хрупкие на вид колонны — опять-таки благодаря мастерски выполненным вставкам из силдрона. Настенные гобелены изображали сцены из великих битв прошлого — разумеется, тех, в которых Всадники Бури одерживали верх над противником. За окнами, имевшими вид стрельчатых арок, живописно расцветал закат, словно клумба маков и ноготков.
Главы кланов восседали за высоким столом. Лорд Вольтасус носом-луковицей и дутыми щеками смахивал на жирного кабана, облаченного в черную бархатную мантию с серебряным шитьем по краям и подкладкой из шкуры белого медведя, доставленной прямо с ледяных пиков Римана. Суровое лицо обрамляла нечесаная грива седых волос, почти скрывающая под собой высокий горностаевый воротник.
Его супруга, леди Артемизия, была одета в платье из черного бархата и серебряную парчовую накидку, расшитую мелким жемчугом. На запястьях дамы звенели дорогие браслеты, пальцы покрывали многочисленные перстни, а на шее сияли ожерелья из морских жемчужин и черного янтаря в серебряных оправах.
По левую руку от лорда Осцениса сидела леди Лиласэя в узорчатом лазоревом кафтане, отороченном собольим мехом. Волосы ее были упрятаны под золотую сеточку, а лоб обрамляла узкая повязка с плюмажем из крашеных перьев скопы, которые немилосердно щекотали сидящих рядом важных персон.
Сестра Усторикса и Персефоны, леди Хелигея, в наряде из парчи лунного оттенка, была мрачна и не сводила глаз с окна, за которым полыхало запретное для Дочерей вечернее небо.
Слуги почти беззвучно скользили меж гостей, наполняя вином их кубки.
Решив, что подходящий момент настал, Кардам Легендарный начал свою речь:
— Сейчас, когда с северо-запада доходят тревожные вести и в мире становится так неспокойно жить, нам просто необходимо обратиться назад, к своей Истории, и вспомнить тяжелые годины — ведь именно они стали Золотым веком воинства Небесных Всадников. Во времена Трехсотлетнего Раздора каждый король или крупный феодал искал поддержки величайших витязей Эриса, что летали на крыльях ветра, словно ястребы, внушая ужас и принося справедливое возмездие.
Тут Легендарный взял в руки арфу и запел нескончаемую «Песнь о Воинах Бури». Небеса за окнами цвели уже лавандой и фиалками; покрытые рябью воды гавани Исс напоминали потрескавшееся стекло; летний бриз, проникая в залу, слегка шевелил распущенные локоны гостей. Пламя свечей отражалось на поверхности кубков, усеивая их крохотными звездочками. Когда по завершении песни публика разродилась вялыми аплодисментами, менестрель сделал изрядный глоток вина и продолжал:
— Наконец в Империи восстал новый правитель, даровавший мир землям Эриса. То был Эдвард Завоеватель, потомок древней династии Д'Арморкорт, знаменитый своим неслыханным умом и необычайной силой. Ему удалось вновь объединить земли и Дома в одну мощную Империю, мирно процветавшую под его мудрым правлением. Прерванная на целых два века королевская династия вернулась к власти.
Последовала «Песнь о подвигах Эдварда Завоевателя», исполненная Карданом в сопровождении труб и хора учеников. Это произведение встретило гораздо более теплый прием, многие гости охотно подпевали, покачиваясь в такт мелодии.
— Но утраченное однажды — уже не возвратится никогда, — прогремел вдруг голос менестреля, и все затихли. Настроение было убито одной фразой, совсем в духе Терона Жаба. — Знания древности навек стерлись из людской памяти, Города так и не были отстроены заново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Вдоль всей залы тянулся высокий стол, щедро задрапированный серебряной и лазоревой тканями и уставленный дорогими, изысканными яствами. В самом центре располагался свадебный торт в виде облака заснеженных розовых бутонов, из которого во все стороны вылетали белые голуби. Это сверкающее чудо, созданное знаменитыми кондитерами из самого Каэрмелора, символизировало изобилие Дома. Белые кристаллики сахара, которые использовали для приготовления торта, стоили баснословно дорого, так как добывались из тростника, растущего только на Тенагайских островах. Лишь самые отчаянные головы решались отправиться туда через океан, волны которого были не менее опасны и вероломны, чем сами острова, кишащие оборотнями.
Наиболее важные гости восседали за высоким столом, взирая на происходящее сверху вниз. Платье невесты, все в потоках кружева, было сшито из серебряной парчи на атласной подкладке. Его украшали тысяча незабудок из белого шелка и четыре тысячи кусочков горного хрусталя. Длинные узкие рукава заканчивались пышными манжетами в расшитых серебром лентах. Пояс являл восхищенным взглядам замысловатые узоры из серебряных лебедей, летящих по бледно-голубому небу. Сияющие на нем сапфиры удачно сочетались с ожерельем леди Персефоны и браслетами на ее тонких запястьях — щедрым подарком будущего супруга. Изящное серебряное плетение покрывало роскошные каштановые косы леди.
Жених отличался от нее, словно уголь от сахара. Его камзол, надетый поверх шелковой блузы, был так искусно соткан из одних только черных нитей, что при свете солнечных лучей на ткани появлялся гербовый узор Дома. Соболья опушка оторачивала высокий воротник, длинные рукава и края камзола, чуть присборенного сзади на талии. На плечах красовался черный с лазурной отделкой парчовый плащ. На портупее висел меч в чеканных ножнах. На ногах, обтянутых черными чулками, были обуты такого же цвета узкие сапоги с вывернутым наружу небесно-голубым верхом. Из-под крылатого шлема струились длинные каштановые локоны, распущенные по случаю торжества. Лорд Валерике взирал на невесту с гордостью завоевателя. Леди Персефона сидела, скромно потупив очи.
Под прямым углом к высокому столу располагались еще двадцать восемь, для обычных гостей, с белоснежными скатертями и серебряной посудой. После третьей смены блюд лорд Вольтасус, глава клана Седьмого Дома, произнес торжественную речь, в которой высокопарно и неискренне превозносил своих будущих родственников. Лорд Осценис, конечно же, не остался в долгу. Красноречивые похвалы щедро изливались с обеих сторон — в общем, формальности этикета были соблюдены в точности.
После этого, по традиции, объявили выступление главного менестреля Башни Исс, Кардана Легендарного. Тощий, сухопарый мужчина поднялся на помост, отвесил почтительный поклон всем сидящим за высоким столом и оглядел Большую Пиршественную чалу, почти такую же просторную, как сама Башня.
Массивный свод потолка поддерживали хрупкие на вид колонны — опять-таки благодаря мастерски выполненным вставкам из силдрона. Настенные гобелены изображали сцены из великих битв прошлого — разумеется, тех, в которых Всадники Бури одерживали верх над противником. За окнами, имевшими вид стрельчатых арок, живописно расцветал закат, словно клумба маков и ноготков.
Главы кланов восседали за высоким столом. Лорд Вольтасус носом-луковицей и дутыми щеками смахивал на жирного кабана, облаченного в черную бархатную мантию с серебряным шитьем по краям и подкладкой из шкуры белого медведя, доставленной прямо с ледяных пиков Римана. Суровое лицо обрамляла нечесаная грива седых волос, почти скрывающая под собой высокий горностаевый воротник.
Его супруга, леди Артемизия, была одета в платье из черного бархата и серебряную парчовую накидку, расшитую мелким жемчугом. На запястьях дамы звенели дорогие браслеты, пальцы покрывали многочисленные перстни, а на шее сияли ожерелья из морских жемчужин и черного янтаря в серебряных оправах.
По левую руку от лорда Осцениса сидела леди Лиласэя в узорчатом лазоревом кафтане, отороченном собольим мехом. Волосы ее были упрятаны под золотую сеточку, а лоб обрамляла узкая повязка с плюмажем из крашеных перьев скопы, которые немилосердно щекотали сидящих рядом важных персон.
Сестра Усторикса и Персефоны, леди Хелигея, в наряде из парчи лунного оттенка, была мрачна и не сводила глаз с окна, за которым полыхало запретное для Дочерей вечернее небо.
Слуги почти беззвучно скользили меж гостей, наполняя вином их кубки.
Решив, что подходящий момент настал, Кардам Легендарный начал свою речь:
— Сейчас, когда с северо-запада доходят тревожные вести и в мире становится так неспокойно жить, нам просто необходимо обратиться назад, к своей Истории, и вспомнить тяжелые годины — ведь именно они стали Золотым веком воинства Небесных Всадников. Во времена Трехсотлетнего Раздора каждый король или крупный феодал искал поддержки величайших витязей Эриса, что летали на крыльях ветра, словно ястребы, внушая ужас и принося справедливое возмездие.
Тут Легендарный взял в руки арфу и запел нескончаемую «Песнь о Воинах Бури». Небеса за окнами цвели уже лавандой и фиалками; покрытые рябью воды гавани Исс напоминали потрескавшееся стекло; летний бриз, проникая в залу, слегка шевелил распущенные локоны гостей. Пламя свечей отражалось на поверхности кубков, усеивая их крохотными звездочками. Когда по завершении песни публика разродилась вялыми аплодисментами, менестрель сделал изрядный глоток вина и продолжал:
— Наконец в Империи восстал новый правитель, даровавший мир землям Эриса. То был Эдвард Завоеватель, потомок древней династии Д'Арморкорт, знаменитый своим неслыханным умом и необычайной силой. Ему удалось вновь объединить земли и Дома в одну мощную Империю, мирно процветавшую под его мудрым правлением. Прерванная на целых два века королевская династия вернулась к власти.
Последовала «Песнь о подвигах Эдварда Завоевателя», исполненная Карданом в сопровождении труб и хора учеников. Это произведение встретило гораздо более теплый прием, многие гости охотно подпевали, покачиваясь в такт мелодии.
— Но утраченное однажды — уже не возвратится никогда, — прогремел вдруг голос менестреля, и все затихли. Настроение было убито одной фразой, совсем в духе Терона Жаба. — Знания древности навек стерлись из людской памяти, Города так и не были отстроены заново.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122