Очень немногие покупатели бросали на них беглый взгляд, не прерывая своих дел, и, похоже, ни у кого они не вызвали особого интереса. Ричиус едва справился с приступом дрожи. Недоверие к Нару являлось краеугольным камнем революции Тарна. Можно было лишь догадываться, сколько ненависти к его стране воспитали в этих людях дролы.
Они добрались до центра ярмарки, где особо рьяный торговец выкрикивал что-то, поднимая вверх безголового цыпленка. Рядом с его лавкой было привязано несколько лошадей, и почти все пространство занимали мешки с зерном и кормом для животных. Народу вокруг толклось не так много, поэтому Люсилер рискнул спешиться и подошел к торговцу, Ричиус остался в седле, наблюдая за ним из-под капюшона. Коротко переговорив с продавцом, Люсилер не спеша вернулся к Ричиусу и знаком велел ему спешиться. Тот медленно слез со спины Огня, притворяясь крайне слабым, и передал поводья своему спутнику, который отвел обоих животных к торговцу. Затем Люсилер достал из кармана куртки несколько мелких монет, тотчас жадно схваченных торговцем. Снова обменявшись с ним несколькими лаконичными фразами, Люсилер вернулся к дожидавшемуся его Ричиусу.
— Он присмотрит за лошадьми и поставит их на ночь в конюшню, — прошептал Люсилер. — Он назвал мне постоялый двор в конце рыночной площади, где для нас могут найтись постели. Пойдем.
Триец взял Ричиуса под руку, словно дряхлого старика, и медленно повел его через заполненную народом площадь. Ричиус послушно шел, прихрамывая, как это делали голодные нищие в Наре, и горбя спину. Без Огня он чувствовал себя уязвимым. А Люсилер все время молчал и не поднимал взгляд от земли. Время от времени толчея вокруг них возрастала, и они ненадолго приостанавливались среди людей и животных, чтобы пропустить наиболее резвых покупателей. Мимо пробегали трийские дети, между ног шныряли кошки — шум базара постепенно обволакивал их. Вскоре они казались обыкновенными усталыми и грязными путниками. Как и Люсилер, Ричиус смотрел вниз, поднимая голову ровно настолько, чтобы видеть на несколько шагов вперед. Он сильнее надвинул капюшон на голову, а когда кто-нибудь оказывался совсем близко, придерживал ткань рукой.
Когда они добрались до края площади, Люсилер остановился и осмотрелся, а потом отвел Ричиуса в укромный угол. Там стояли дома, и шум базара немного утих, так что произносимые Люсилером слова стали отчетливее.
— Мне нужно найти дом человека по имени Кафул, — пояснил он. — Торговец сказал, что он должен быть где-то здесь и что этот человек может предоставить нам комнату, если плата его устроит. Я скажу ему, что ты болен, но твоя болезнь для окружающих не опасна. А потом дам ему вот это.
Он извлек из-под своих одежд еще одну монету — она сверкала золотом и оказалась во много раз крупнее, чем прежние монетки, которыми он расплатился с торговцем на рынке. Ричиус подумал, что этого хватило бы здоровому человеку, дабы арендовать комнату на целый месяц. Возможно, сия монета купит одну ночь уединения даже прокаженному. Люсилер осматривал маленькие домики, выискивая какой-то опознавательный знак, и все больше хмурил брови.
— Мне придется спросить, где этот Кафул, — сказал он наконец. — Жди меня здесь. Будет гораздо быстрее, если я пойду один.
Ричиус энергично затряс головой.
— Я ненадолго, — пообещал триец. — Уверен, этот дом где-то здесь. Ни с кем не разговаривай.
— Проклятие, Люсилер! — прошипел Ричиус, но друг уже исчез, оставив его у стены одного из десятка домишек, растянувшихся вдоль улицы.
Ричиуса мгновенно захлестнуло ощущение сиротства, и он прошаркал в тень, надеясь, что никто не обратит на него внимания или, что еще хуже, не попытается затеять с ним разговор. Но прохожие, занятые своими делами, игнорировали его, словно его присутствие было чем-то совершенно естественным. Из окон над его головой раздавалась негромкая трийская речь, до него долетали экзотические запахи готовящейся обеденной трапезы. Женщины окликали своих детей, старики пили вино и играли в кости на тротуарах, смеясь над какими-то шутками. И спустя несколько минут Ричиус устыдился своих страхов. Он вдруг понял, что окружающие не только не замечают его, но и не являются источником опасности. Среди них не было воинов-дролов, размахивающих жиктарами, не было орд трийских священнослужителей, распевающих молитвы. Здесь царил тот самый мир, который описывал Люсилер, — спокойствие и порядок, словно война никогда не затрагивала этих мест.
Ричиус вышел из тени на улицу и неожиданно заключил, что прежде никогда здесь не был. Да, он приезжал в этот городок, стоял на его окраинах с отрядом Окайла, но его не интересовала жизнь в Дандазаре, и он не пытался разгадать его обитателей. А сейчас, когда вокруг него кипела деятельность, он почувствовал глубокое любопытство. Сам факт, что Люсилер не лгал ему, был похож на долгожданный ветерок душным днем.
Вскоре Ричиус уже осмелился пройти по улице — по-прежнему опустив глаза, но отказываясь испуганно жаться к стенам. Он шел мимо прилавков и лотков с товарами, произведенными незнакомой ему культурой. Он старался не уходить далеко, но рынок манил его за собой. Время от времени он поглядывал туда, где его должен был ожидать Люсилер, но, не видя друга, снова углублялся в толпу, пока не очутился в окружении горожан, и отовсюду слышал их гортанную речь. Впервые после отъезда из Арамура он чувствовал себя счастливым и двигался все дальше, словно под покровом невидимости. Он уже не старался хромать, или горбиться, или притворяться больным. Это притворство вдруг показалось ему нелепым. Никто не знал, кто он такой. Все были слишком поглощены своими делами, чтобы обращать на него внимание. Однако он избегал прикасаться к вещам, выставленным на продажу, какими бы интересными они ему ни казались: цвет кожи обязательно выдал бы его происхождение. И он удовлетворялся только наблюдениями, поражаясь разнообразию товаров. На прилавке в самом конце улицы была выставлена поразительная коллекция шелков и шерсти. Радужная гамма тканей всевозможной текстуры и переплетений превращалась в длинные одеяния и прочие наряды. Ричиус подошел к окружавшей прилавок толпе и рассматривал прекрасные товары. Он даже ахнул от потрясения.
Позади торговца висело платье — алое с серебром, столь прекрасное, что захватывало дух. Ричиус широко улыбнулся. До крепости в Фалиндаре оставалась всего неделя пути, так что скорее всего это их последняя остановка. До сей минуты ему не приходило в голову, что он мог бы привезти Дьяне подарок; увидев это платье, он сразу же вспомнил ее. Этот наряд стал бы для нее чудесным подарком! Он посмотрел на торговца — тот как раз заканчивал переговоры с очередным покупателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
Они добрались до центра ярмарки, где особо рьяный торговец выкрикивал что-то, поднимая вверх безголового цыпленка. Рядом с его лавкой было привязано несколько лошадей, и почти все пространство занимали мешки с зерном и кормом для животных. Народу вокруг толклось не так много, поэтому Люсилер рискнул спешиться и подошел к торговцу, Ричиус остался в седле, наблюдая за ним из-под капюшона. Коротко переговорив с продавцом, Люсилер не спеша вернулся к Ричиусу и знаком велел ему спешиться. Тот медленно слез со спины Огня, притворяясь крайне слабым, и передал поводья своему спутнику, который отвел обоих животных к торговцу. Затем Люсилер достал из кармана куртки несколько мелких монет, тотчас жадно схваченных торговцем. Снова обменявшись с ним несколькими лаконичными фразами, Люсилер вернулся к дожидавшемуся его Ричиусу.
— Он присмотрит за лошадьми и поставит их на ночь в конюшню, — прошептал Люсилер. — Он назвал мне постоялый двор в конце рыночной площади, где для нас могут найтись постели. Пойдем.
Триец взял Ричиуса под руку, словно дряхлого старика, и медленно повел его через заполненную народом площадь. Ричиус послушно шел, прихрамывая, как это делали голодные нищие в Наре, и горбя спину. Без Огня он чувствовал себя уязвимым. А Люсилер все время молчал и не поднимал взгляд от земли. Время от времени толчея вокруг них возрастала, и они ненадолго приостанавливались среди людей и животных, чтобы пропустить наиболее резвых покупателей. Мимо пробегали трийские дети, между ног шныряли кошки — шум базара постепенно обволакивал их. Вскоре они казались обыкновенными усталыми и грязными путниками. Как и Люсилер, Ричиус смотрел вниз, поднимая голову ровно настолько, чтобы видеть на несколько шагов вперед. Он сильнее надвинул капюшон на голову, а когда кто-нибудь оказывался совсем близко, придерживал ткань рукой.
Когда они добрались до края площади, Люсилер остановился и осмотрелся, а потом отвел Ричиуса в укромный угол. Там стояли дома, и шум базара немного утих, так что произносимые Люсилером слова стали отчетливее.
— Мне нужно найти дом человека по имени Кафул, — пояснил он. — Торговец сказал, что он должен быть где-то здесь и что этот человек может предоставить нам комнату, если плата его устроит. Я скажу ему, что ты болен, но твоя болезнь для окружающих не опасна. А потом дам ему вот это.
Он извлек из-под своих одежд еще одну монету — она сверкала золотом и оказалась во много раз крупнее, чем прежние монетки, которыми он расплатился с торговцем на рынке. Ричиус подумал, что этого хватило бы здоровому человеку, дабы арендовать комнату на целый месяц. Возможно, сия монета купит одну ночь уединения даже прокаженному. Люсилер осматривал маленькие домики, выискивая какой-то опознавательный знак, и все больше хмурил брови.
— Мне придется спросить, где этот Кафул, — сказал он наконец. — Жди меня здесь. Будет гораздо быстрее, если я пойду один.
Ричиус энергично затряс головой.
— Я ненадолго, — пообещал триец. — Уверен, этот дом где-то здесь. Ни с кем не разговаривай.
— Проклятие, Люсилер! — прошипел Ричиус, но друг уже исчез, оставив его у стены одного из десятка домишек, растянувшихся вдоль улицы.
Ричиуса мгновенно захлестнуло ощущение сиротства, и он прошаркал в тень, надеясь, что никто не обратит на него внимания или, что еще хуже, не попытается затеять с ним разговор. Но прохожие, занятые своими делами, игнорировали его, словно его присутствие было чем-то совершенно естественным. Из окон над его головой раздавалась негромкая трийская речь, до него долетали экзотические запахи готовящейся обеденной трапезы. Женщины окликали своих детей, старики пили вино и играли в кости на тротуарах, смеясь над какими-то шутками. И спустя несколько минут Ричиус устыдился своих страхов. Он вдруг понял, что окружающие не только не замечают его, но и не являются источником опасности. Среди них не было воинов-дролов, размахивающих жиктарами, не было орд трийских священнослужителей, распевающих молитвы. Здесь царил тот самый мир, который описывал Люсилер, — спокойствие и порядок, словно война никогда не затрагивала этих мест.
Ричиус вышел из тени на улицу и неожиданно заключил, что прежде никогда здесь не был. Да, он приезжал в этот городок, стоял на его окраинах с отрядом Окайла, но его не интересовала жизнь в Дандазаре, и он не пытался разгадать его обитателей. А сейчас, когда вокруг него кипела деятельность, он почувствовал глубокое любопытство. Сам факт, что Люсилер не лгал ему, был похож на долгожданный ветерок душным днем.
Вскоре Ричиус уже осмелился пройти по улице — по-прежнему опустив глаза, но отказываясь испуганно жаться к стенам. Он шел мимо прилавков и лотков с товарами, произведенными незнакомой ему культурой. Он старался не уходить далеко, но рынок манил его за собой. Время от времени он поглядывал туда, где его должен был ожидать Люсилер, но, не видя друга, снова углублялся в толпу, пока не очутился в окружении горожан, и отовсюду слышал их гортанную речь. Впервые после отъезда из Арамура он чувствовал себя счастливым и двигался все дальше, словно под покровом невидимости. Он уже не старался хромать, или горбиться, или притворяться больным. Это притворство вдруг показалось ему нелепым. Никто не знал, кто он такой. Все были слишком поглощены своими делами, чтобы обращать на него внимание. Однако он избегал прикасаться к вещам, выставленным на продажу, какими бы интересными они ему ни казались: цвет кожи обязательно выдал бы его происхождение. И он удовлетворялся только наблюдениями, поражаясь разнообразию товаров. На прилавке в самом конце улицы была выставлена поразительная коллекция шелков и шерсти. Радужная гамма тканей всевозможной текстуры и переплетений превращалась в длинные одеяния и прочие наряды. Ричиус подошел к окружавшей прилавок толпе и рассматривал прекрасные товары. Он даже ахнул от потрясения.
Позади торговца висело платье — алое с серебром, столь прекрасное, что захватывало дух. Ричиус широко улыбнулся. До крепости в Фалиндаре оставалась всего неделя пути, так что скорее всего это их последняя остановка. До сей минуты ему не приходило в голову, что он мог бы привезти Дьяне подарок; увидев это платье, он сразу же вспомнил ее. Этот наряд стал бы для нее чудесным подарком! Он посмотрел на торговца — тот как раз заканчивал переговоры с очередным покупателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233