Это было бесподобно — как небесное блаженство и даже лучше. Она отнеслась к нему как к мужчине, не обратила внимания на его уродство. Ее прикосновение воспламенило его. Ему было мучительно трудно с ней расстаться.
И, конечно, он думал о Ричиусе.
Дьяна влюблена в него. Он всегда это знал. Когда она вынашивала Шани, она плакала о нем — об отце ребенка, который рос у нее под сердцем. Тарн надеялся, что это пройдет, что это — вполне естественное томление женщины по мужчине, который оставил ее беременной. Он надеялся, что со временем она забудет Ричиуса и станет воспринимать его самого как отца ребенка. Но теперь Ричиус вернулся в Люсел-Лор. Огонь, который горит между ними, никогда не погаснет. Тарн невольно съежился на сиденье. Он понимал, Дьяна оказалась с ним в постели из жалости. Он смотрел на себя, изучал свое покалеченное тело при свете солнца — и ненавидел его. Ричиус совсем другой. Нарец безупречен — если не считать того, что он нарец. Однако Дьяну это не отталкивало. Она по-прежнему оставалась такой же еретичкой, как прежде, была увлечена империей и ее умными варварами. А Ричиус — молодой мужчина с нормальными страстями. Он сможет дать ей радость. При этой мысли Тарн стиснул зубы. Он не испытывал к Ричиусу ненависти — вернее, не хотел ее испытывать. Однако он обошелся с ним отвратительно и теперь, наблюдая за плывущими по небу облаками, стремился понять, не присутствовал ли в его планах элемент мести.
«Я не злодей, — решил наконец Тарн, — но я совершал злодеяния. Лоррис, помоги мне. Помоги мне справиться с гневом».
Божественный покровитель Тарна молчал — как молчал уже многие месяцы. Дрол закрыл глаза, пытаясь сам решить эту проблему. Форис убьет Ричиуса, если тот попробует приблизиться к Дьяне. Он не отдавал военачальнику такой приказ, но в этом не было необходимости. Это являлось частью отношений между Тарном и военачальником, частью их союза. Было ли это злодейством? Было ли преступлением убийство Эдгарда? Та кровь пролита ради благого дела, но иногда подобный ответ уже не успокаивал Тарна. Теперь Лоррис стал для него тайной. Когда-то он был уверен, что понимает пожелания своего бога; из-за этой фанатичной уверенности он с помощью своего дара принес смерть сотням людей. И это деяние покалечило его тело. Иногда, оставаясь наедине с собой и страдая особенно сильно, он винил Лорриса не только в своих мучениях, но и в своем одиночестве. Если б он был здоровым мужчиной, как Ричиус, он мог бы завоевать Дьяну.
Но теперь это невозможно. Она никогда не полюбит его. Эта мысль разбила ему сердце. Тарн вдохнул полной грудью чистый степной воздух и протяжно выдохнул. Дремавший рядом с ним Награ, один из священнослужителей, сопровождавших его, встряхнулся.
— Господин, — посмотрел на него молодой человек, — с вами все в порядке?
Нагре едва исполнилось двадцать, он происходил из верующей семьи дролов. Обычно Тарн ценил заботливость своего спутника. Но не сегодня.
— Все прекрасно, — отрезал он, зная, что это звучит совсем неубедительно.
Награ нахмурился. Тарн никогда не был с ним резок.
— Прошу прощения, господин, но у вас не все прекрасно. Вы молчите целый день. В чем дело? Вы больны?
— Посмотри на меня! — вспыхнул Тарн. — Конечно, я болен! — Но тут же устыдился своей резкости и добавил: — У меня действительно все в порядке. Я просто… — пожал он плечами, -… думаю.
— О Чандаккаре? — возбужденно спросил Награ.
Он, как и остальные, охотно откликнулся на просьбу Тарна сопровождать его к Карлазу. Он едва успел стать священнослужителем и не потерял мальчишечьей любви к приключениям. Тарн невольно улыбнулся.
— Нет, не о Чандаккаре. О чем-то гораздо менее значимом. Не тревожься.
Награ указал на окружающую их равнину.
— У нас впереди весь день, господин. Может, и много дней. Почему не поговорить?
— Потому что у меня нет настроения. А теперь помолчи. Дай мне отдохнуть.
Награ обиделся, но не посмел настаивать. Он просто отвел глаза и стал глядеть на широкий простор, притворяясь, будто на него не подействовала отповедь Тарна. Тот уже сожалел о своей резкости. Все его спутники — хорошие молодые люди. Он выбрал их за энергичность. Но они любопытны, а он уже давно усвоил, что любопытство подавлять не следует. Его собственный отец совершил именно такую ошибку.
— Хорошо, — сказал он, с трудом выпрямившись, — давай поговорим. — Он постучал палкой по переднему сиденью. Рейг и Форн, собратья Нагры, обернулись к нему. Рейг держал в руках вожжи. — Вы двое, слушайте меня. Юный Награ желает разговаривать. А меня занимают кое-какие вопросы. Давайте немного поупражняем наши мозги.
— Господин? — изумленно воззрился на него Форн.
Они путешествовали уже больше недели, и за все это время Тарн ни разу не обращался к ним столь непринужденно. Но к изумлению Форна примешивалась и радость.
— Разговор, — повторил Тарн. — Вы знаете, что это такое? Не обязательно наполнять всю нашу жизнь одними только молитвами, знаете ли.
— Я знаю, господин, — ответил Форн. — Я молюсь и разговариваю тоже.
— Прекрасно. Тогда поговорите со мной. У меня есть вопрос. Награ, слушай внимательно.
Тарн откинулся на спинку сиденья, стараясь устроиться как можно удобнее. Награ и Форн наклонились ближе: им не терпелось услышать вопрос своего господина. Рейг снова смотрел на дорогу, но вместе с тем наклонил голову, тоже прислушиваясь.
— Я думал над таким вопросом, — продолжал Тары. — Жестокость. Я пытался понять, откуда она берется.
Молодые люди сосредоточились, хотя толком не поняли вопрос. Тарну забавно было наблюдать, как Награ силится найти ответ. Однако его опередил замкнутый Рейг.
— Из порока, — уверенно изрек он. — Жестокость порождается пороком.
— Пороком, — повторил Тарн, обдумывая услышанное. — Гм, возможно. Как у нарцев, да, Рейг?
— Да, нарцы порочны. Это делает их жестокими. Только порочные люди могли совершить то, что совершено в Экл-Нае.
— Это — игра, господин? — спросил Форн. Форна отличала подозрительность, которая напоминала Тарну его самого в молодости.
— Нет, не игра, — ответил он. — О, вы трое считаете, будто я знаю ответы на все вопросы, но это не так. Я тоже пытаюсь понять, как устроен мир. Иногда это помогает мне философствовать. — Он ткнул Нагру палкой. — Ну, что скажешь?
— Мне кажется, Рейг прав. Порочность делает людей жестокими. Почему вы задумались над этим, господин?
— Вопросы задаю я. А как же военачальники? Они жестокие?
— Нет, — бросил Рейг через плечо, — они воины.
Тарн лукаво улыбнулся.
— Когда Делгар сражался с Пракстин-Таром в Рийне, он так закопал в песок на берегу пятьдесят взятых в плен воинов, что снаружи остались только головы, и стал ждать прилива. Они еще не успели утонуть, когда крабы и чайки выели им глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
И, конечно, он думал о Ричиусе.
Дьяна влюблена в него. Он всегда это знал. Когда она вынашивала Шани, она плакала о нем — об отце ребенка, который рос у нее под сердцем. Тарн надеялся, что это пройдет, что это — вполне естественное томление женщины по мужчине, который оставил ее беременной. Он надеялся, что со временем она забудет Ричиуса и станет воспринимать его самого как отца ребенка. Но теперь Ричиус вернулся в Люсел-Лор. Огонь, который горит между ними, никогда не погаснет. Тарн невольно съежился на сиденье. Он понимал, Дьяна оказалась с ним в постели из жалости. Он смотрел на себя, изучал свое покалеченное тело при свете солнца — и ненавидел его. Ричиус совсем другой. Нарец безупречен — если не считать того, что он нарец. Однако Дьяну это не отталкивало. Она по-прежнему оставалась такой же еретичкой, как прежде, была увлечена империей и ее умными варварами. А Ричиус — молодой мужчина с нормальными страстями. Он сможет дать ей радость. При этой мысли Тарн стиснул зубы. Он не испытывал к Ричиусу ненависти — вернее, не хотел ее испытывать. Однако он обошелся с ним отвратительно и теперь, наблюдая за плывущими по небу облаками, стремился понять, не присутствовал ли в его планах элемент мести.
«Я не злодей, — решил наконец Тарн, — но я совершал злодеяния. Лоррис, помоги мне. Помоги мне справиться с гневом».
Божественный покровитель Тарна молчал — как молчал уже многие месяцы. Дрол закрыл глаза, пытаясь сам решить эту проблему. Форис убьет Ричиуса, если тот попробует приблизиться к Дьяне. Он не отдавал военачальнику такой приказ, но в этом не было необходимости. Это являлось частью отношений между Тарном и военачальником, частью их союза. Было ли это злодейством? Было ли преступлением убийство Эдгарда? Та кровь пролита ради благого дела, но иногда подобный ответ уже не успокаивал Тарна. Теперь Лоррис стал для него тайной. Когда-то он был уверен, что понимает пожелания своего бога; из-за этой фанатичной уверенности он с помощью своего дара принес смерть сотням людей. И это деяние покалечило его тело. Иногда, оставаясь наедине с собой и страдая особенно сильно, он винил Лорриса не только в своих мучениях, но и в своем одиночестве. Если б он был здоровым мужчиной, как Ричиус, он мог бы завоевать Дьяну.
Но теперь это невозможно. Она никогда не полюбит его. Эта мысль разбила ему сердце. Тарн вдохнул полной грудью чистый степной воздух и протяжно выдохнул. Дремавший рядом с ним Награ, один из священнослужителей, сопровождавших его, встряхнулся.
— Господин, — посмотрел на него молодой человек, — с вами все в порядке?
Нагре едва исполнилось двадцать, он происходил из верующей семьи дролов. Обычно Тарн ценил заботливость своего спутника. Но не сегодня.
— Все прекрасно, — отрезал он, зная, что это звучит совсем неубедительно.
Награ нахмурился. Тарн никогда не был с ним резок.
— Прошу прощения, господин, но у вас не все прекрасно. Вы молчите целый день. В чем дело? Вы больны?
— Посмотри на меня! — вспыхнул Тарн. — Конечно, я болен! — Но тут же устыдился своей резкости и добавил: — У меня действительно все в порядке. Я просто… — пожал он плечами, -… думаю.
— О Чандаккаре? — возбужденно спросил Награ.
Он, как и остальные, охотно откликнулся на просьбу Тарна сопровождать его к Карлазу. Он едва успел стать священнослужителем и не потерял мальчишечьей любви к приключениям. Тарн невольно улыбнулся.
— Нет, не о Чандаккаре. О чем-то гораздо менее значимом. Не тревожься.
Награ указал на окружающую их равнину.
— У нас впереди весь день, господин. Может, и много дней. Почему не поговорить?
— Потому что у меня нет настроения. А теперь помолчи. Дай мне отдохнуть.
Награ обиделся, но не посмел настаивать. Он просто отвел глаза и стал глядеть на широкий простор, притворяясь, будто на него не подействовала отповедь Тарна. Тот уже сожалел о своей резкости. Все его спутники — хорошие молодые люди. Он выбрал их за энергичность. Но они любопытны, а он уже давно усвоил, что любопытство подавлять не следует. Его собственный отец совершил именно такую ошибку.
— Хорошо, — сказал он, с трудом выпрямившись, — давай поговорим. — Он постучал палкой по переднему сиденью. Рейг и Форн, собратья Нагры, обернулись к нему. Рейг держал в руках вожжи. — Вы двое, слушайте меня. Юный Награ желает разговаривать. А меня занимают кое-какие вопросы. Давайте немного поупражняем наши мозги.
— Господин? — изумленно воззрился на него Форн.
Они путешествовали уже больше недели, и за все это время Тарн ни разу не обращался к ним столь непринужденно. Но к изумлению Форна примешивалась и радость.
— Разговор, — повторил Тарн. — Вы знаете, что это такое? Не обязательно наполнять всю нашу жизнь одними только молитвами, знаете ли.
— Я знаю, господин, — ответил Форн. — Я молюсь и разговариваю тоже.
— Прекрасно. Тогда поговорите со мной. У меня есть вопрос. Награ, слушай внимательно.
Тарн откинулся на спинку сиденья, стараясь устроиться как можно удобнее. Награ и Форн наклонились ближе: им не терпелось услышать вопрос своего господина. Рейг снова смотрел на дорогу, но вместе с тем наклонил голову, тоже прислушиваясь.
— Я думал над таким вопросом, — продолжал Тары. — Жестокость. Я пытался понять, откуда она берется.
Молодые люди сосредоточились, хотя толком не поняли вопрос. Тарну забавно было наблюдать, как Награ силится найти ответ. Однако его опередил замкнутый Рейг.
— Из порока, — уверенно изрек он. — Жестокость порождается пороком.
— Пороком, — повторил Тарн, обдумывая услышанное. — Гм, возможно. Как у нарцев, да, Рейг?
— Да, нарцы порочны. Это делает их жестокими. Только порочные люди могли совершить то, что совершено в Экл-Нае.
— Это — игра, господин? — спросил Форн. Форна отличала подозрительность, которая напоминала Тарну его самого в молодости.
— Нет, не игра, — ответил он. — О, вы трое считаете, будто я знаю ответы на все вопросы, но это не так. Я тоже пытаюсь понять, как устроен мир. Иногда это помогает мне философствовать. — Он ткнул Нагру палкой. — Ну, что скажешь?
— Мне кажется, Рейг прав. Порочность делает людей жестокими. Почему вы задумались над этим, господин?
— Вопросы задаю я. А как же военачальники? Они жестокие?
— Нет, — бросил Рейг через плечо, — они воины.
Тарн лукаво улыбнулся.
— Когда Делгар сражался с Пракстин-Таром в Рийне, он так закопал в песок на берегу пятьдесят взятых в плен воинов, что снаружи остались только головы, и стал ждать прилива. Они еще не успели утонуть, когда крабы и чайки выели им глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233