— Кто ты такой, — спросили они, — и чего тебе надо? — Казалось, все головы говорят одновременно, свистящим хором.
— Я — Аркус Нарский, — гордо ответил он. — Будущий правитель целого континента. Ты — хранитель Люсел-Лора?
— У нас много имен, — хором ответили головы. Одна из них улыбнулась драконьей усмешкой.
— Я — Тарн, — объявила она.
Потом заговорили ее собратья.
— Я — Лисс.
— Я — магия Люсел-Лора.
— А ты? — спросил Аркус у той головы, что промолчала. — Как зовут тебя?
Молчаливая голова поднялась выше остальных.
— Я — Ричиус Вентран! — прогудела она. — Я — Шакал. Предатель.
— Мы — все, кто сражается с тобой, — засмеялись головы, на море началось такое волнение, что Аркус едва мог удерживаться на ногах. — Мы не даем тебе жить.
— Нет! — Аркус подошел к борту и погрозил кулаком исчадии ада. — Я бессмертен! Я не боюсь тебя!
— В юности ты был бессмертным, — сказала голова, назвавшаяся магией. — И тогда ты ничего не боялся.
— Но теперь ты стар, — добавила голова по имени Вентран. — Стар и слаб. Ты умираешь.
— Нет! — возопил Аркус. — Я никого не боюсь! Я здесь по поручению отца, чтобы поймать и убить льва и привезти домой его голову.
Голова по имени Лисс завыла:
— Ты убил нас! И теперь мы убьем тебя!
— Нет! — запротестовал Аркус. — Мне надо попасть в Люсел-Лор. Ты должен меня пропустить. Мир, Лисс. Я обещал тебе мир…
Теперь выли уже все головы, и Аркус почувствовал, как их обвинения терзают его, тащат обратно в его ужасную реальность. На него навалилась холодная тяжесть старости. Он крепче схватился за фальшборт, чтобы не упасть.
— Прекрати! — закричал он. — Прекрати, я требую!
Голова, которая назвалась Ричиусом Вентраном, опустилась ниже на своей змеиной шее, и ее ядовитый взгляд обжег Аркуса до глубины души.
— Ты ничего не можешь от нас требовать, старик! — прошипела она. — Мы бросаем тебе вызов, потому что ты слаб. Ты даже не можешь нас видеть. Ты слеп.
Аркус поднес руки к глазам. Он знал, что дракон сказал правду, и эта истина потрясла его, заставила проснуться. Рев пламени в камине гудел в ушах, но он не мог его видеть. Все было черным-черно. Он не видел света уже много недель. Аркус Нарский проклял свою слепоту и издал ужасающий вопль.
Только через час Бьяджио удалось успокоить императора. Вернувшись в Черный Город, граф отказался от своих обычных покоев и поселился в маленькой комнате неподалеку от спальни Аркуса — чтобы быть рядом, если случится нечто непредвиденное. Он услышал вопли Аркуса даже раньше слуг императора и, вбежав в спальню, нашел его обезумевшим от страха. Он впивался пальцами себе в глаза, словно хотел их выцарапать. Бьяджио с огромным трудом удалось удержать Аркуса — таким невообразимым был его бред.
Теперь он спал — во многом благодаря сильнодействующему эликсиру, составленному Бовейдином на случай подобного приступа. Бьяджио сидел в кресле рядом с постелью и наблюдал за императором, чувствуя себя выжатым до предела. Было далеко за полночь. Высокая башня стонала. В камине ревело пламя. Бьяджио боролся со сном. Он обещал Аркусу побыть с ним.
Граф думал, как это горько — наблюдать за угасанием дорогого человека. Даже он вынужден был признать, что жить императору осталось недолго. Бовейдин не мог сказать, сколько времени еще подарят ему снадобья, но Аркус слабел не по дням, а по часам. После каждой насильственно скормленной ему трапезы у него открывался понос, и, если не считать редких вспышек ярости, он был слаб как младенец. Даже если бы в Люсел-Лоре нашлась какая-то мощная магия, Бьяджио сомневался, что Гейл успел бы вовремя доставить ее императору.
И в этом заключалась главная мука. Для членов Железного Круга время всегда являлось союзником, силой, которую они могли остановить для себя, пока другие смертные продолжали стареть и умирать. Самому Бьяджио перевалило далеко за пятьдесят, но внешность и силы у него были как у двадцатилетнего. Его бронзовая кожа оставалась безупречной — даже по меркам его родины. Он отличался тщеславием и пристрастием к зеркалам, а потому вид изуродованного старостью Аркуса приводил его в ужас. Великому человеку не подобало так умирать.
Граф смежил отяжелевшие веки. Аркус пересказал ему свой страшный сон, и теперь он мог увидеть белого дракона: его головы дразнили Аркуса, дразнили их всех. Лисс! Бьяджио вспомнил об этом островном государстве с ненавистью. Они были причиной всего — они и этот ублюдок Вентран. Лисс последовательно уничтожал Аркуса, постоянно мешал Никабару высаживать войска в Люсел-Лоре. Им пришлось полагаться исключительно на наземные операции Блэквуда Гейла, и хотя барон прекрасно справлялся с уничтожением огромного количества трийцев, Люсел-Лор был попросту слишком велик. Хотя дорога Сакцен находилась целиком в их руках, может пройти много месяцев, прежде чем Гейлу удастся окончательно покорить страну. А этих месяцев у Аркуса не было.
— О Боже, мне нужно время! — прошептал Бьяджио. — Больше времени, только и всего.
У него все получится, если Гейл не станет медлить. Если Гейл захватит Тарна, то, возможно, праведник сам спасет Аркуса. Бьяджио задумался над таким поворотом событий. Если понадобится, он собственноручно станет пытать Тарна. А когда Аркус оживет и будет вне опасности, он выколет искуснику глаза.
— Это будет прекрасно, святоша. Смотреть, как ты умираешь…
Аркус слабо зашевелился. Бьяджио сразу же встал и подошел к постели.
— Ренато? — прошептал император.
Бьяджио пришлось напрячь слух, чтобы различить едва слышные звуки.
— Я здесь, о Великий, — ответил он. — Я рядом. Как вы? Все в порядке?
Иссохшая голова кивнула.
— Уже утро?
— Еще нет. Оно не наступит еще несколько часов. — Бьяджио повернулся к окну. За плотными занавесками было темно. Ночную тьму прорезали только редкие искры, вырывавшиеся из дымовых труб. — Вам не спится? Постарайтесь. Бовейдин говорит, вам нужен отдых.
— Бовейдин — настоящая клуша, — прохрипел Аркус. — Как и ты.
Бьяджио с печальной улыбкой взял своего господина за руку. Его кисть с каждым днем становилась все более сухой и хрупкой.
— Мы беспокоимся о вас, только и всего. Мы хотим снова видеть вас здоровым.
— Да, да, — согласился Аркус. — Мне надо поправиться. Много дел.
— Очень много дел, мой государь. Мир по-прежнему нуждается в вас. И мне вы нужны.
Слабые пальцы Аркуса обхватили руку Бьяджио. На растрескавшихся губах промелькнула тень улыбки.
— Спасибо, что сидишь со мной, Ренато. Ты мой самый верный слуга.
— Всегда, Величайший.
— Да, всегда. Это всегда был ты.
Растрогавшись, Бьяджио опустился на колени рядом с кроватью. Уперся подбородком в матрас и пристально посмотрел на Аркуса. Он жаждал услышать от него новые похвалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233