Люсилер собрался было что-то ответить, но вдруг заприметил направлявшегося к ним всадника и тотчас замолчал. Всадник неожиданно возник из темноты, и его доспехи были определенно трийскими. Однако волосы его не сверкали белизной, а оказались окрашенными в огуречно-зеленый цвет, к тому же половина дикого лица под странной шевелюрой тоже была зеленая — благодаря масляной краске. Куртка цвета индиго, перетянутая золотым кушаком, спускалась до колен. Вокруг головы была повязана узкая полоска шкуры какого-то зверя, а сапоги из оленьей кожи с длинной шнуровкой достигали середины икр. Стремительно проносясь сквозь ночь, он являл собой неукротимую стихию; свободное одеяние развевалось у него за спиной, словно хвост кометы.
— Кто-то из кронинских, — заметил Ричиус. Ему уже случалось видеть таких воинов. — Гонец?
— Глашатай, — ответил Люсилер. — Нас заметили.
Всадник гнал своего коня во весь опор вниз по извилистой дороге. За спиной у него сверкал неизменный жиктар. Поравнявшись с путниками, он натянул поводья, резко осадив взмыленного коня, и тот возмущенно захрапел. Взгляд дикаря упал на Ричиуса, и его раскрашенное лицо расплылось в широкой улыбке. Ричиус непонимающе уставился на него.
— Джоала акка, Лусилр, — сказал воин, уважительно кивая трийцу.
Люсилер ответил на его приветствие таким же кивком.
— Джоала акка, Хакан.
Затем воин обратился к Ричиусу, и на этот раз его поклон был низким и медленным. Он не поднял глаз, а устремил взгляд на темную землю и произнес длинное непонятное приветствие. Когда он наконец умолк, голова его по-прежнему оставалась опущенной. Ричиус вопросительно посмотрел на Люсилера.
— Это Хакан, — молвил Люсилер. — Один из воинов Кронина. Он приветствует тебя в Фалиндаре и говорит, что рад познакомиться с тобой… великий король.
Ричиус сразу почувствовал симпатию к глашатаю.
— Как мне ему ответить?
— Можешь просто его поблагодарить. Скажи «шэй cap».
— Шэй cap, Хакан. — Ричиус старался как можно правильнее выговорить незнакомые слова.
Хакан поднял голову. На его лице читалось пугающее благоговение, словно он ожидал чего-то еще. Ричиус невольно отвел глаза.
— Почему он на меня так смотрит? Я произнес все, что надо?
— Я предупреждал тебя, друг мой, — негромко засмеялся Люсилер. — Ты здесь вызываешь у всех любопытство. И — да, ты произнес все правильно. Хакану просто интересно на тебя смотреть.
Люсилер обратился к воину еще с несколькими словами. Хакан в ответ кивнул и засмеялся.
— Я сказал ему, что ты рад оказаться здесь, — объяснил Люсилер, — и что его дом произвел на тебя сильное впечатление.
— Его дом? А мне казалось, теперь это дом Тарна. Разве все воины Кронина живут здесь?
— Ты сможешь убедиться, что цитадель служит домом очень многим людям. Кронин теперь защитник Тарна, и все его воины тоже. Когда в конце войны замок Кронина на горе Годон был разрушен, его перевезли сюда жить и продолжать управление Таттераком.
Хакан решительно закивал, словно понимая, о чем идет речь.
— Куайоа акей эйнюб, Кэлак.
У Ричиуса оборвалось сердце. Кэлак? Он обернулся к Люсилеру и увидел, что тот побледнел еще больше.
— Он назвал меня «Кэлак»?
— Он не понимает. — Люсилер поспешил разразиться длинной фразой, адресованной изумленному воину.
Хакан снова наклонил голову, тихо и виновато бормоча что-то непонятное.
— Он просит у тебя прощения, — перевел Люсилер. — Ему непонятно, почему ты обиделся. Он не хотел тебя оскорбить.
— Видимо, так, — ответил Ричиус, смущенный извинениями воина. — Хакан, — громко сказал он, — перестань. Люсилер, как мне сказать ему, чтобы он прекратил?
Триец отдал какой-то приказ, и Хакан в конце концов выпрямился, адресуясь на этот раз исключительно к Люсилеру. Потом воин снова поклонился обоим по очереди и умчался обратно по длинной темной дороге.
— Он сообщит другим, что мы едем, — сказал Люсилер.
— Кэлак! — с отвращением вымолвил Ричиус. — Неужели мне никогда не избавиться от этого гнусного прозвища?
— Тебя здесь все знают под этим именем, Ричиус, но это не оскорбление. Не забудь: Кронин и его люди ненавидят Фориса так же сильно, как и ты. Может, даже сильнее. Вот почему о тебе здесь так много говорят. Они не дролы. Когда они называют тебя Шакалом, для них это гордое имя. Ты — враг их врага.
— Ты, кажется, говорил мне, что Кронин и Форис теперь не воюют друг с другом.
— И это правда. Но это вовсе не означает, что они друг другу нравятся. Они соблюдают мир ради Тарна, и только.
— Твой Тарн должен быть поистине каким-то необыкновенным, раз за ним следует столько людей, — ехидно заметил Ричиус. — Возможно, он более могущественный чародей, чем ты подозреваешь.
Люсилер не ответил на этот выпад.
— Ты очень скоро сможешь судить об этом сам.
— Безусловно. Но я отказываюсь встречаться с ним в подобном наряде. — Ричиус стал освобождаться от вонючих одежд, под которыми прятался с тех пор, как уехал из Экл-Ная.
Пуговицы на плаще одна за другой расстегивались, пока наконец в лунном свете не засверкала кожа мундира. Он снял с головы капюшон, а потом сбросил плащ с рук и спины, словно змея кожу при линьке. Ему приятно было вновь оказаться в своих доспехах из темной кожи с гордым ярко-синим драконом на левой стороне груди. Тарну будет на что посмотреть, решил он. Пусть это напомнит ему об убитом боевом герцоге.
— Ну вот, — выдохнул он, швырнув маскарадный костюм на землю. — Так гораздо лучше.
Люсилер снял со спины жиктар, поддел плащ изогнутым клинком и поднял с земли.
— Что ты делаешь? — возмутился Ричиус. — Я его больше не надену, Люсилер!
— Это не тебе, — холодно ответил триец. — Найдется немало желающих получить такую одежду. Ни к чему ей пропадать.
— Пропадать? Да это же лохмотья!
Люсилер молча спрятал грязный плащ в седельную сумку. Это натолкнуло Ричиуса на мысль заглянуть в одну из своих сумок. Из-под его собственной одежды высунулся край алого шелкового платья. С детской улыбкой он потрогал нежную ткань. Почему-то он был уверен, что Дьяна придет от этого платья в восторг.
— Ты готов? — нетерпеливо спросил он.
Триец подтвердил это кивком, и они направились по мощеной дороге к крепости. По мере подъема воздух становился все холоднее, наполняя ноздри солоноватым запахом моря. Было слышно, как далеко внизу волны бьются о скалы, доносились до них и слабые крики чаек, летавших в темноте. Им потребовалось довольно много времени, чтобы подняться на вершину горы, и там, рядом с величественным сооружением, Ричиус ощутил себя карликом. Две громадные створки ворот занимали чуть ли не весь фасад. По обеим сторонам от них высились два серебряных шпиля, исчезавшие в темной вышине. Все стены и террасы были увиты цветущими лозами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233