— Перестань, — поморщилась Плясунья. — У тебя отняли скрипку, но руки и голову оставили. И сердце.
Скрипач не ответил.
— Послушай, — заговорила Плясунья как можно мягче. — Еще целы деньги, переданные Стрелку королевой. Пойдем к лучшему скрипичному мастеру в городе…
Скрипач вскочил.
— Что ты понимаешь! — воскликнул он. — Моей скрипке был век от роду! Она имела свое имя, свою душу, свой голос… Она… Она…
Он махнул рукой и сел. Плясунья молчала, не зная, что ответить, но Скрипач заговорил сам:
— Предположим, сломанные ноги зажили, но былой подвижности не обрели. Могла бы ты танцевать «вполсилы», помня, как отплясывала раньше? Так и я. Каково играть на другом инструменте, зная, какую музыку извлекал смычок прежде?
Плясунья долго смотрела на него.
— Научись играть так, чтобы любой инструмент пел в твоих руках, как скрипка с именем.
— Бесполезно, — прошептал Скрипач.
Плясунья вспыхнула:
— Откуда ты знаешь, что полезно, а что нет. Ты не можешь заглянуть в будущее.
— Не надо заглядывать в будущее, чтобы видеть — они побеждают. Их тьма, и они сильнее. У них власть и могущество. А ты не можешь сберечь то, что любишь.
— Прекрасный повод покончить жизнь самоубийством. Вот они обрадуются. Они и хотят, чтобы мы с тоски удавились. А еще лучше — удавили друг друга.
— Говори что хочешь, но они побеждают.
— Еще бы! Ты сам отдаешь им победу.
— Даже Стрелок потерпел поражение. Это судьба.
— Судьба? — переспросила Плясунья. — Рассуждай Стрелок, как ты, давно бы отдался в руки Магистра. Вспомни, каково ему пришлось. Менестрель — в темнице. Принцесса за другого замуж вышла. По всему королевству стражники рыскали. Даже имени не оставили, оборотнем объявили. Как было не сломаться? Не сломался. Судьба — это ты сам и твой выбор. Одни предпочитают идти в рабство к Магистру. Другие и в темнице продолжают петь.
— Я не выбирал сломанную скрипку, — заметил Скрипач.
— Зато ты, кажется, выбираешь сломанную жизнь, — в гневе откликнулась Плясунья, направляясь к двери.
— Спляши, хромоножка, — бросил Скрипач.
Плясунья обернулась на пороге:
— Ты здоров, сыт и на свободе. И еще смеешь жаловаться? Перестань жалеть себя и подумай о тех, кому приходится хуже. Таких достаточно.
Она вышла из комнаты и тут же вернулась.
— Стрелок устал и огорчен. Думаю, его подбодрила бы веселая музыка. А слух его не настолько изощрен, чтобы отличить звучание прекрасного инструмента от просто хорошего.
Теперь она ушла.

* * *
— А я надеялся, на завтрак будет рыба, — разочарованно протянул Оружейник, увидев тушеные овощи.
— Рыба? Какая рыба? — удивилась Гильда.
— Жареная или вареная. Ты же вчера покупала рыбу.
— Я? Рыбу?
— Ну как же, — вступил в разговор Флейтист, — когда мы утром встали, так вкусно пахло жареной рыбой.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво возразила Гильда. — Наверное, вам померещилось.
Флейтист повернулся за подтверждением к Стрелку и Плясунье, но те с небывалым увлечением изучали шедшую по краю стола резьбу и, разумеется, не слышали ни слова из разговора.
— Я видел на столе рыбьи головы, — не унимался Оружейник.
— В самом деле? Может, кошка поработала? — предположила Гильда.
— И почистила рыбу?
— Мне кажется, кто-то заелся, — решительно заявила Гильда, раскладывая по тарелкам дымящиеся овощи.
Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме стука ложек. Потом Флейтист спросил:
— Так что же произошло? Лорд Гаральд отказался помочь?
— Напротив, — ответил Стрелок. — Мы попытались освободить королеву.
При этих словах Менестрель отложил ложку и внимательно поглядел на охотника.
Стрелок коротко поведал о случившемся, умолчав лишь о том, как потрясенный Артур пятился от него через всю комнату. Никого это не касалось, да и Плясунье незачем было краснеть.
Слушатели сидели удрученные. Скрипач с каким-то вызовом посмотрел на Плясунью.
Стрелок отодвинул тарелку, положил руки на стол и обвел взглядом друзей. И каждый, встречаясь с ним глазами, невольно поднимал голову и распрямлял спину. Только Скрипач отвернулся в сторону.
— Да, неудача велика, — спокойно проговорил охотник. — Но…
И тут вмешался Менестрель:
— Неудача, друг мой? По-моему, великая милость судьбы.
Все сидевшие за столом изумленно и недоверчиво глядели на Менестреля. Даже Скрипач.
— Представьте, что задуманное удалось, — проговорил Менестрель. — Королева живой и невредимой прибыла в замок Дарль.
— Прекрасно! — воскликнул Оружейник.
— Да, — согласился Менестрель. — Королева отказывается признавать Артура мужем и королем, ее охотно поддерживают лорды Совета. Великим Лордом избирают Гаральда…
Стрелок наклонил голову. Остальные еще ничего не понимали.
— Король и не думает отказываться от венца. В его руках наемное войско, за спиной — головорезы Магистра. Под знамена королевы собираются недовольные лорды со своими отрядами. И что же?
Никто не ответил.
— И начинается, на радость Каралдору, дикая братоубийственная война, раздирающая на клочки королевство. Никому не удается остаться в стороне. Наш добрый хозяин поддерживает королеву, а его зятья — короля. Вот это будет настоящим несчастьем.
Возражений не последовало. Плясунья торжествующе посмотрела на Скрипача.
— Начинать придется с другого, — медленно проговорил Стрелок.
— С другого, — подтвердил Менестрель. — С каждым из нас приключилась беда. Королеву держат в заточении. Стрелка назвали оборотнем. Актеров отлучили от публики. У Скрипача сломали драгоценную скрипку…
— Тебя бросили в темницу.
— Леса вырубают! — крикнула Плясунья.
— Бьют дичь без устали и без разума.
— Ремесленники становятся торговцами, чтобы прокормить семью, — поддержал Оружейник.
— В городе нет житья от воров, — дополнил Флейтист.
— На дорогах свирепствуют разбойничьи шайки…
— Люди разучились нормально разговаривать, только сквернословят, — подхватила Плясунья.
— А нынешние представления? — вспомнил Флейтист. — На зрителей словно помои выплескивают.
— Хвастают тем, чего прежде стыдились. Стыд считают лицемерием.
— Дети играют в оборотней, подражают оборотню, — промолвила Гильда.
— И все это кому-то на руку, — проговорил Стрелок.
— Королю? — предположил Оружейник.
Плясунья вздрогнула.
— Магистру и его своре, — перебил Флейтист.
Стрелок покачал головой. Менестрель сказал:
— Боюсь, все не так просто. Одним насилием Магистр немного добился бы. Его поддерживают — и охотно.
— Кто же? — спросил Оружейник.
— Людская злоба, зависть, жадность. Если почтенный отец семейства начинает утверждать, что дай ему волю — грабил бы ближних, как Магистр, дела плохи. Магистра можно заставить уйти. А как избавиться от сотен его подобий? Беды не кончатся, пока не переменятся люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136