— Сейчас отопрем.
Затем… Кто-то поворачивал ключ в замке и не мог повернуть. Кто-то не на жизнь, а на смерть сражался с дверью. Драйм оглянулся через плечо. Нет, горожанам было не до них. Толпа поредела — большинство отправилось-таки к замку. Остальные, собравшись вкруг костров, дожидались известий, обсуждали случившееся, высказывали догадки. На праздных гуляк никто не обращал внимания. В эту ночь многие не держались на ногах.
Дверь распахнулась. Рыжая Плясунья кинулась к Артуру.
«Так не бывает», — только и успел подумать Драйм. Следом за Плясуньей на крыльцо выскочил огромный мужчина.
— Куда?! — заорал он, вообразив, будто девушка собралась бежать из дома.
Замер, увидев короля.
— Скорее, да помогите же! — обернулась к нему Плясунья.
Драйм испугался, что она переполошит всю площадь. Оружейник подхватил Артура за плечи, Драйм — за ноги. Внесли в дом. Драйм успел еще сорвать венок, красовавшийся над дверью, швырнуть в переднюю. Захлопнул дверь, задвинул засов. Посмотрел на лежавшего на полу побратима. Плясунья металась вокруг, не зная, чем помочь, и мешая остальным. Артур открыл глаза, и Плясунья ринулась к нему с таким жаром, что Драйм ужаснулся: погасит еле тлевшую искру жизни. Артур улыбнулся.
— Осторожнее, красавица, — розовые пузыри лопались на губах, — испачкаешь платье.
Плясунья заломила руки. Музыканты появились откуда-то из глубины дома, остановились позади Оружейника.
Заскрипели ступеньки. По лестнице спускалась высокая девушка. Черные косы перекинуты через плечо. В руках таз с водой.
— Нужен лекарь, — заявила она.
Драйм вновь обрел способность думать:
— Либурне. Я приведу.
— Останься, — девушка повернулась к хозяину. — Отец, придется пойти тебе. Другие — Магистру пожива.
Хозяин хмуро, исподлобья взглянул на Драйма, потом на дочь. Не возразил. Молча накинул плащ. Драйм, путаясь, сбиваясь, объяснил, как найти дом лекаря.
Оружейник так же молча шагнул за дверь. Девушка коротким кивком велела Флейтисту задвинуть засов. Открыла дверь одной из комнат нижнего этажа:
— Несите сюда.
И вот Артур оказался в той самой комнате, на той самой кровати, где лежал когда-то больной Менестрель. По лицу Плясуньи потоком бежали слезы.
Черноволосая девушка поставила на пол таз с водой, протянула Плясунье ножницы:
— Надо разрезать на нем одежду.
У Плясуньи так тряслись руки, что Драйм вновь испугался за жизнь побратима. Но девушка, получив возможность помочь, взялась за дело с усердием и аккуратностью.
Хозяйка отослала музыкантов:
— Вы пока не нужны, — коснулась плеча Драйма:
— Идемте, я покажу, где дрова. Надо растопить здесь очаг.
Ни Плясунья, ни Драйм не могли сосредоточиться на самых страшных минутах ожидания. Им приходилось кипятить воду, заваривать поданные Гильдой травы, готовить полотно для повязок, смывать кровь и грязь… Они успевали взглянуть на Артура, простонать: «Где же лекарь?» — и снова принимались за дело.
Когда же послышался стук во входную дверь, Драйм с Плясуньей разом бросили терзаемое полотно. Плясунья вылетела в переднюю. Флейтист отворил дверь. Вошел Оружейник, и Плясунья задохнулась.
— Привел?
— Да.
Следом за Оружейником переступил порог невысокий человек в коротком воинском плаще. За спиной его висел здоровенный дорожный мешок, в руках был еще один — поменьше.
Ограничившись коротким кивком вместо приветствия, лекарь снял заплечный мешок и вручил его Флейтисту, ему же на руки скинул плащ и так стремительно вошел в указанную Оружейником комнату, что Плясунья, стоявшая в дверях, едва успела отскочить. Метнулась следом за лекарем, встала рядом с Драймом. Либурне, мельком взглянув на них и словно не узнав Драйма, скомандовал:
— Вон отсюда.
У обоих достало ума не спорить — препирательства могли раненому стоить жизни. И все же первой, подавая пример, направилась к двери Гильда. Предупредила лекаря:
— Чистая вода в тазу и в кувшине.
Либурне задержал на ней взгляд:
— Останься, поможешь.
Плясунья с Драймом со страхом и мольбой заглянули в лицо целителя. Либурне не ответил на их ищущие взгляды. Губы его были плотно сжаты, брови сведены к переносице — гримаса крайней сосредоточенности. Гильда тихонько притворила дверь. Плясунья с Драймом остались в передней. Оружейник и музыканты тоже никуда не ушли, присели на ступеньки лестницы. Плясунья тихонько коснулась руки Драйма:
— Как это случилось?
Драйм попытался объяснить и снова увидел залитый лунным светом склон, мечущиеся тени ив, дрожащее древко стрелы… Как он сам не рухнул замертво рядом с Артуром? Каким чудом дошел, дотащил брата?
Драйм привалился к стене. Его трясло. До этой минуты он двигался машинально, просто делал то, что должен был делать. На раздумья не хватало времени. А теперь… Теперь можно поразмыслить. Неужели Артур умрет? Что тогда?
Драйм закрыл глаза. Он не представлял себя без Артура. Всю жизнь думал: умрет первым, приняв назначенный Артуру удар. Не сумел. Не оттого ли, что мысленно уже отдалился от Артура? Хотел испробовать свободы, научиться достойно выбирать. Испробует… Научится… Один.
Он закрыл лицо руками. Слышал тихий, прерывистый голос Плясуньи:
— Драйм… Спасибо. Никто бы не сумел сделать большего. Если Артур выживет — только благодаря тебе. И меня ты спас, и моих друзей — тогда, под Рофтом. Я давно хотела сказать… Мы плохо расстались в тот раз. Прости меня.
Драйм не отрывал ладони от лица, молча стучал зубами в насквозь промокшей одежде. Оружейник подошел, накинул ему на плечи плащ. Музыканты молчали. Ждали.
Плясунья не сводила глаз с заветной двери. Неправда, будто приговор, даже самый страшный, лучше неизвестности. Она согласилась бы век терзаться страхом, лишь бы вместе с сомнением не утратить и надежды. А если сейчас выйдет лекарь и скажет: «Ничего нельзя сделать?»
Донесся голос Либурне. Лекарь что-то отрывисто скомандовал. Коротко вскрикнул Артур. Разлетелся на куски глиняный кувшин — Гильде изменила выдержка. Короткий крик сменился долгим глухим стоном. И снова — требовательный голос Либурне. Треск раздираемого полотна. Быстрая, легкая поступь Гильды. Тишина.
А затем — шаги к двери. Плясунья качнулась вперед. Драйм отнял руки от лица. Оружейник и музыканты невольно поднялись со ступенек. Либурне переступил порог, затворил за собой дверь и, увидев пять пар глаз, уставившихся на него в нетерпеливом ожидании, отрезал:
— Ничего не знаю.
Плясунья подошла к нему, заглянула в лицо. Темные волосы Либурне прилипли ко лбу, лицо осунулось, потускнело.
— Надежда есть? — молитвенно складывая руки, спросила Плясунья.
— Надежда всегда есть, — неожиданно мягко ответил Либурне.
Ему привелось на своем веку повидать молящих глаз, судорожно сжатых рук;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136