И мир обновлён будет». Так вот… — Митлиранк вновь немного запнулся, — этот «золотой человек» сейчас стоит перед нами. Вот он! — резко вытянув руку, жрец указал на Айерена. — Мы, жрецы, давно и внимательно присматривались к нему. По многим признакам распознали мы в нём новую жертву божественным силам. И никто до сих пор не решался об этом сказать, ибо страх ошибки велик. Но сегодня мы говорим. Не казнь, но великая жертва предначертана судьбой этому человеку!
— Когда человека насильственно лишают жизни от имени закона, это называется казнью, — деликатно вставил судья.
— Да. Если это закон человеческий. Здесь же речь идёт о божественной жертве во имя обновления мира, а это закон не человеческий. И на этом я заканчиваю свою речь, — невозмутимо ответствовал жрец.
Некоторое время в зале стояла гнетущая тишина.
— Суд удаляется на совет, — объявил, наконец, судья, поднимаясь с места. — Уведите подсудимого.
Зал взорвался возбуждённым и беспорядочным шумом: все принялись бурно обсуждать услышанное и строить прогнозы относительно окнчательного решения.
В окружении небольшой свиты Элгартис вышел в большой светлый коридор, где уже толпился народ. Это были главным образом те из присутствующих в суде, кто сидел в первых нижних рядах и раньше других оказался у выхода.
— Пускать в святую Пещеру всяких проходимцев! — услышал он позади себя презрительную фразу Бринслорфа, обращённую будто бы к своим приближённым, но на самом деле, конечно же, к нему.
Группа младших жрецов городских храмов была настолько увлечена своими разговорами, что даже не сразу расступилась, пропуская главу государства. Какой-то юркий человечек поднёс старшему из жрецов массивный и богато украшенный серебряный жезл, видимо, предлагая его купить.
— Хорошо! — веско провозгласил старший жрец.
— Хорошо, хорошо! — закивали жрецы.
— Но дорого…
— Дорого, дорого! — подхватили жрецы.
— Но хорошо! — повторил старший.
— Хорошо! Хорошо! — загомонили жрецы.
Выйдя в ярко освещённый портик, Элгартис, щурясь от солнечных лучей, поднял голову вверх, подставив лицо легким порывам тёплого осеннего ветерка.
— Чую ветры перемен! — сообщил Маленький Оратор, морща нос-кнопочку.
Регент ухмыльнулся, но тут же сердце его сжалось от неожиданного и беспричинного приступа тоски. Эта тоска была неизмеримо глубже и больнее, чем та, что исходила от множества мелких сердечных заноз, к которым не привыкать было чёрствому интригану. Здесь было что-то другое. По-настоящему страшное.
— Повар на месте? — тихо спросил Элгартис.
— Куда денется! — пискнул в ответ шут.
— После ужина — ко мне.
* * *
— Прошу всех внимать решению императорского суда! — провозгласил судья, когда шум в зале стих. — Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, признаётся виновным в поношении богов, осквернении святынь, неуважении к Закону и возмущении спокойствия народа! Тем не менее суд признаёт, что упомянутый Айерен из Тандекара является человеком, отмеченным необычайными способностями, и воздействие его речей на умы нельзя счесть исключительно вредоносным.
— Какая чушь! — почти вслух пропищал Маленький Оратор.
— Кроме того, принимая во внимание особые обстоятельства, суд постановляет принять исключительное решение: поступить с упомянутым Айереном из Тандекара согласно древнему завещанию, открытым сегодня нам в этом зале почтеннейшим Митлиранком. Через три дня, после необходимых приготовлений на Площади Церемоний перед священной горой Аргренд будет заложен Храм Спасения, в алтаре которого будет заживо замурован Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом. И таким образом, «золотой человек» будет принесён в жертву во имя обновления мира и спасения его от порока и скверны. О решении суда будет объявлено сегодня же.
— Желаешь ли ты, Айерен из Тандекара, что-нибудь сказать суду?
— Нет, — безучастно покачал головой пророк.
— Суд окончен! — судья поднялся со своего места, почему-то украдкой косясь на регента.
* * *
Тунгри поднимался ввысь огромным бело-седым грибом. Валпракс нёсся рядом пернатой оранжевой стрелой. Здесь, высоко над фронтом облаков, где кончалось видимое человеческим глазом небо, их объяла ледяная слепящая синева. Золотая полоска солнечного горизонта осталась далеко внизу, а сверху наползала чернота, бездонная и бесконечная, едва присыпанная искорками звёзд.
Прозрачный нездешний свет излился будто бы сразу отовсюду, собравшись в лучисто-серебряное ядро. Здесь не было звуков: мысль изливалась безмолвно, не оскверняясь ложными личинами слов. Здесь среди космической тишины демоны вели безмолвный разговор с высшей субстанцией. Текучие белёсые нити и снопы красно-оранжевых искр сплетались и расплетались в потоке холодного света, рисуя в пространстве немыслимые узоры.
Наконец, демоны стали медленно возвращаться вниз, уплотняя и очерчивая на лету свою форму. Вот уже показалось и белоснежное поле облаков, пробив которое, демоны вновь оказались в земном мире.
— Нет, я этого не понимаю! — возмущённо выпалил Валпракс, — где же, в конце концов, справедливость! Если мне целых три дня нельзя будет воспользоваться последним спасительным ходом, то потом он мне, скорее всего, и не понадобится! Дни-то какие!…
— Это уж точно! В том-то и весь фокус, — прогудел в ответ Тунгри. — Уж больно твой герой высоко поднялся. Теперь за ним сверху присматривают.
— Присматривают! У тебя-то, между прочим, ход не отняли. Выходит, конец моему другу! Там и без тебя-то весело будет, а уж с твоими придумками…
— Такова, стало быть, его судьба. Мы ведь не видели его судьбу заранее. А почему, помнишь? Потому что НЕ МОГЛИ УВИДЕТЬ. А это значит, что рано или поздно в игру вступят силы, которые выше нас.
— Да уж! А я-то ещё радовался, что однажды это станет не только нашей игрой.
— Не тревожься! Что тебе эти люди! Разве они стоят наших волнений?
— Если не стоят, то какой тогда интерес в игре? — продолжал возмущаться не на шутку расстроенный Валпракс.
— Может, ты и прав, — помолчав, ответил Тунгри.
— А там, наверху, между прочим, тоже свой интерес имеется! Хотят убрать моего героя твоими руками. Так что они играют с нами, как мы с ними!
Тунгри не ответил.
Сизая дымка внизу быстро рассеивалась, и глаз уже мог охватить очертания огромного города, широко раскинувшегося по обоим берегам серебряной ленты реки Утаур. В этот вечерний час Канор едва начал отвечать редкими ещё огнями на спускающиеся сумерки. Мощная, испускаемая городом волна возбуждения, тревоги, ожидания, надежды и ещё других, не поддающихся описанию состояний поднималась в небо.
— Не простые сегодня настроения в этом городишке. — Проговорил немного успокоившийся Валпракс, окунаясь в волну человеческих флюидов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Когда человека насильственно лишают жизни от имени закона, это называется казнью, — деликатно вставил судья.
— Да. Если это закон человеческий. Здесь же речь идёт о божественной жертве во имя обновления мира, а это закон не человеческий. И на этом я заканчиваю свою речь, — невозмутимо ответствовал жрец.
Некоторое время в зале стояла гнетущая тишина.
— Суд удаляется на совет, — объявил, наконец, судья, поднимаясь с места. — Уведите подсудимого.
Зал взорвался возбуждённым и беспорядочным шумом: все принялись бурно обсуждать услышанное и строить прогнозы относительно окнчательного решения.
В окружении небольшой свиты Элгартис вышел в большой светлый коридор, где уже толпился народ. Это были главным образом те из присутствующих в суде, кто сидел в первых нижних рядах и раньше других оказался у выхода.
— Пускать в святую Пещеру всяких проходимцев! — услышал он позади себя презрительную фразу Бринслорфа, обращённую будто бы к своим приближённым, но на самом деле, конечно же, к нему.
Группа младших жрецов городских храмов была настолько увлечена своими разговорами, что даже не сразу расступилась, пропуская главу государства. Какой-то юркий человечек поднёс старшему из жрецов массивный и богато украшенный серебряный жезл, видимо, предлагая его купить.
— Хорошо! — веско провозгласил старший жрец.
— Хорошо, хорошо! — закивали жрецы.
— Но дорого…
— Дорого, дорого! — подхватили жрецы.
— Но хорошо! — повторил старший.
— Хорошо! Хорошо! — загомонили жрецы.
Выйдя в ярко освещённый портик, Элгартис, щурясь от солнечных лучей, поднял голову вверх, подставив лицо легким порывам тёплого осеннего ветерка.
— Чую ветры перемен! — сообщил Маленький Оратор, морща нос-кнопочку.
Регент ухмыльнулся, но тут же сердце его сжалось от неожиданного и беспричинного приступа тоски. Эта тоска была неизмеримо глубже и больнее, чем та, что исходила от множества мелких сердечных заноз, к которым не привыкать было чёрствому интригану. Здесь было что-то другое. По-настоящему страшное.
— Повар на месте? — тихо спросил Элгартис.
— Куда денется! — пискнул в ответ шут.
— После ужина — ко мне.
* * *
— Прошу всех внимать решению императорского суда! — провозгласил судья, когда шум в зале стих. — Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, признаётся виновным в поношении богов, осквернении святынь, неуважении к Закону и возмущении спокойствия народа! Тем не менее суд признаёт, что упомянутый Айерен из Тандекара является человеком, отмеченным необычайными способностями, и воздействие его речей на умы нельзя счесть исключительно вредоносным.
— Какая чушь! — почти вслух пропищал Маленький Оратор.
— Кроме того, принимая во внимание особые обстоятельства, суд постановляет принять исключительное решение: поступить с упомянутым Айереном из Тандекара согласно древнему завещанию, открытым сегодня нам в этом зале почтеннейшим Митлиранком. Через три дня, после необходимых приготовлений на Площади Церемоний перед священной горой Аргренд будет заложен Храм Спасения, в алтаре которого будет заживо замурован Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом. И таким образом, «золотой человек» будет принесён в жертву во имя обновления мира и спасения его от порока и скверны. О решении суда будет объявлено сегодня же.
— Желаешь ли ты, Айерен из Тандекара, что-нибудь сказать суду?
— Нет, — безучастно покачал головой пророк.
— Суд окончен! — судья поднялся со своего места, почему-то украдкой косясь на регента.
* * *
Тунгри поднимался ввысь огромным бело-седым грибом. Валпракс нёсся рядом пернатой оранжевой стрелой. Здесь, высоко над фронтом облаков, где кончалось видимое человеческим глазом небо, их объяла ледяная слепящая синева. Золотая полоска солнечного горизонта осталась далеко внизу, а сверху наползала чернота, бездонная и бесконечная, едва присыпанная искорками звёзд.
Прозрачный нездешний свет излился будто бы сразу отовсюду, собравшись в лучисто-серебряное ядро. Здесь не было звуков: мысль изливалась безмолвно, не оскверняясь ложными личинами слов. Здесь среди космической тишины демоны вели безмолвный разговор с высшей субстанцией. Текучие белёсые нити и снопы красно-оранжевых искр сплетались и расплетались в потоке холодного света, рисуя в пространстве немыслимые узоры.
Наконец, демоны стали медленно возвращаться вниз, уплотняя и очерчивая на лету свою форму. Вот уже показалось и белоснежное поле облаков, пробив которое, демоны вновь оказались в земном мире.
— Нет, я этого не понимаю! — возмущённо выпалил Валпракс, — где же, в конце концов, справедливость! Если мне целых три дня нельзя будет воспользоваться последним спасительным ходом, то потом он мне, скорее всего, и не понадобится! Дни-то какие!…
— Это уж точно! В том-то и весь фокус, — прогудел в ответ Тунгри. — Уж больно твой герой высоко поднялся. Теперь за ним сверху присматривают.
— Присматривают! У тебя-то, между прочим, ход не отняли. Выходит, конец моему другу! Там и без тебя-то весело будет, а уж с твоими придумками…
— Такова, стало быть, его судьба. Мы ведь не видели его судьбу заранее. А почему, помнишь? Потому что НЕ МОГЛИ УВИДЕТЬ. А это значит, что рано или поздно в игру вступят силы, которые выше нас.
— Да уж! А я-то ещё радовался, что однажды это станет не только нашей игрой.
— Не тревожься! Что тебе эти люди! Разве они стоят наших волнений?
— Если не стоят, то какой тогда интерес в игре? — продолжал возмущаться не на шутку расстроенный Валпракс.
— Может, ты и прав, — помолчав, ответил Тунгри.
— А там, наверху, между прочим, тоже свой интерес имеется! Хотят убрать моего героя твоими руками. Так что они играют с нами, как мы с ними!
Тунгри не ответил.
Сизая дымка внизу быстро рассеивалась, и глаз уже мог охватить очертания огромного города, широко раскинувшегося по обоим берегам серебряной ленты реки Утаур. В этот вечерний час Канор едва начал отвечать редкими ещё огнями на спускающиеся сумерки. Мощная, испускаемая городом волна возбуждения, тревоги, ожидания, надежды и ещё других, не поддающихся описанию состояний поднималась в небо.
— Не простые сегодня настроения в этом городишке. — Проговорил немного успокоившийся Валпракс, окунаясь в волну человеческих флюидов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108