Ты отваживаешься ставить под сомнение мои слова?
— Нет, повелитель! — захныкал священник. — Ни в коем случае!
Тогда молчи. То, что собрало вас здесь, — не жертвоприношение, а месть, не более того. Просил ли я вас о жертве? Нет! Эти трое служат мне и другим богам! Не то, что вы, называющие себя моими избранниками. Избирал ли я вас? Нет! Вы сами избираете себя, ведомые мелочными интересами, до коих я опускаться не намерен. И вы — а не эти трое, коих собирались вы убить, — причина моего гнева.
Щупальце сжалось на шее священника, и глаза его вылезли из орбит. Рот широко раскрылся, язык вывалился, а руки беспомощно забились об упругую плоть Бураша. Раздался хруст ломающихся костей, и Каландрилл увидел струйку крови, стекавшую по подбородку священника. Щупальце забросило тело на скалу, как осколок судна после кораблекрушения, и следом полетела золотая маска. Со звоном смявшись о стену, она загромыхала по камням меж насмерть перепуганных убийц. Чайпаку завизжали от ужаса и бросились вон из пещеры.
Пусть эту безделушку носит теперь кто-нибудь другой.
Бураш принял человеческую форму. Перед Каландриллом стояло высокое божество, голова которого с львиной гривой волос поднималась к самому потолку пещеры. Массивная узловатая рука осторожно обнимала его за плечи.
И да возобладает в вас мудрость. И вот что еще я вам скажу! Эти трое — под моей опекой. Всякий, кто выступит против них, выступит против меня. И против того будет направлен мой гнев.
Те из чайпаку, кто еще был в состоянии говорить, дрожащими голосами пробормотали согласие. Один, посмелее других, спросил:
— Что прикажешь делать нам, повелитель Бураш?
Прекратите охоту, заявил бог. Ни одна рука не должна подняться на этих троих. И при любой возможности защищайте их от других недружественных рук.
— Твоя воля будет исполнена, повелитель.
Одетые в серое убийцы лежали ниц на скале, забыв о священнике. Бог, задержав лишь на мгновение взгляд на них, повернулся к Кате, Брахту и Каландриллу. Теперь он походил на того Бураша, что был изображен на маске, только на устах его играла улыбка.
А вас я, пожалуй, верну ни судно. Оно следует в Лисе. А именно туда вам и надо, если желаете добиться успеха.
У него было дружеское, располагающее к доверию лицо и, хотя Каландрилл так и не смог забыть то океаническое чудище со многими щупальцами, которое только что видел, он уже его не боялся.
— Найдем ли мы Рхыфамуна в Лиссе, повелитель Бураш? Или нам придется идти дальше?
Я не в силах ответить на твой вопрос, отвечал бог. Тот, кого ищете вы, вне моих владений. И я не могу сказать вам, где находится он сейчас.
— Ты знаешь, он ищет усыпальницу Фарна, — продолжал Каландрилл. — Не укажешь ли нам на нее? Дабы отправились мы прямиком туда и дожидались его у самой усыпальницы.
Этим знанием я также не обладаю, продолжал Бураш. Ибо только Первые боги знают, где покоятся их сыновья. Фарн и Балатур были усыплены до того, как появились мы. Только Ил и Кита знают, где их усыпальницы.
— Это место указано в «Заветной книге», — запротестовал Каландрилл, приободренный добрым расположением бога. — А книга сейчас у Рхыфамуна.
Лучше бы этой книги не было, произнес бог с сожалением в голосе. Но Ил и Кита создали ее. Возможно, им было уже все равно. Я не ведаю, что побудило их создать эту книгу, да и не пристало мне ставить под сомнение деяния Первых богов. Не в моей власти сообщить вам, где она, но в моей власти оказать вам посильную помощь. И я доставлю вас в целости и сохранности на судно и доведу его до Лиссе. Мои владения — море и все, что им омывается. На земле, куда не доходят соленые воды, нет у меня силы. До Лиссе я доведу вас, а там ищите помощи сестры моей Деры или брата моего Ахрда.
— Как? — поинтересовался Каландрилл.
Бураш беззвучно рассмеялся, и словно волны весело заплескались о прибрежную полосу.
Точно так же, как ты позвал меня, человек. Они услышат тебя, если ты позовешь громко. А теперь — вперед. Время бежит, и, хоть я и бог, я бессилен перед его бегом.
Каландрилл хотел задать еще вопрос, но Бураш, посчитав, что и так сказал много, прижал их к пахнущей морем груди, и в следующее мгновение они рванули с места. Рыбы разлетались в разные стороны, освобождая путь богу, несущемуся по глубинам своего царства.
Они проплывали над останками кораблей, мимо рифов и скал, акул и других хищных рыб, некоторые бросались за ними вдогонку. Но кто может тягаться в скорости с богом? Каландрилл, все еще под впечатлением от чудесного избавления, не забывал смотреть по сторонам. Катя и Брахт прижимались друг к другу. Синяк у Брахта рассосался, и на лице его сейчас было написано такое же удивление, как и на лице Каландрилла. Дышали ли они под водой, или божество сделало так, что они могли обходиться без воздуха? Этого они не ведали. Они знали только то, что Бураш нес их так быстро, как не смогло бы ни одно даже самое быстроходное судно в Узком море.
Сколь долго продолжалось это чудесное путешествие, они не знали. Но им показалось, что прошло совсем немного времени, и они всплыли прямо перед вануйским судном. Теккан побелел, когда огромная рука подняла и опустила их на палубу. Лучники в мгновение ока подняли луки, и Каландрилл закричал, чтобы они опустили оружие. Катя повторила то же на вануйском.
— Что… — охнул Теккан. Обычно бесстрастное выражение на его лице сменилось крайним удивлением. — Кто…
— Повелитель Бураш на нашей стороне, — пояснил Каландрилл. — Остальное расскажем по дороге.
Спустите парус, а то он превратится в лохмотья, посоветовал бог. И держитесь покрепче. Я донесу вас до Лиссе.
Еще не придя в себя от удивления, Теккан передал команду, а Бураш ушел под воду. Военное судно вздрогнуло и помчалось по волнам, как резвый жеребец.
Глава шестая
Холод не досаждал больше Ценнайре. Он превратился в абстрактное понятие. Так же, как голод и жажда. Свет, тьма — для глаз ее теперь все было едино… Свою прежнюю жизнь она, как змея кожу, оставила позади. и хотя внешне оставалась такой же прекрасной, как и прежде, по сути своей она стала больше чем простая смертная и наслаждалась теперь вновь приобретенной властью. Не прикажи ей Аномиус скрывать тайну своего существа, она отправилась бы в Вишат'йи исполнять приказание своего повелителя в любом виде, хоть обнаженной.
Но, следуя указаниям Аномиуса, она оделась изысканно. На ней были туника и панталоны из тонкого зеленого шелка — так путешествуют дамы знатного происхождения. На плечах — плащ, подбитый темным мехом. Голову ей прикрывала черного цвета лохматая шапочка, а ноги были обуты в темно-зеленые сапожки. Материализовавшись зимней ночью недалеко от гавани, она с женской тщательностью привела себя в порядок и постаралась придать бледному лицу своему выражение, подобающее ее новому положению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131