- На-а пол! - уже в истерике заорал он, и Жора Прокудин сделал то, что никогда не делал в жизни и сегодня делать тоже не собирался.
Он выхватил из нагрудного кармана рубашки газовый баллончик и ударил его струей по лицу майора. Выстрел даже не испугал Жору Прокудина. Просто сразу заложило уши. Так было однажды в детстве, когда он температурил в золотухе. Но детство вместе с золотухой прошло, а майор никуда не делся. Прижав к лицу маленькую круглую кисть, он выл и поводил из стороны в сторону черным пистолетом...
Присевший от выстрела на корточки Жора бросил просительный взгляд на Топора, а тот, похоже, был еще перепуганнее друга. В двери возник, законопатив ее собой, свеженький милиционер. Такого не свалил бы в нокаут даже удар по физиономии знаком, запрещающим проезд. Мысль об этом мелькнула в голове Жоры Прокудина вспышкой, но, видимо, подожгла фитиль в душе Топора.
Топор как-то странно икнул и по-спринтерски, высоко вскидывая бедра, понесся через двор к парку. Жора Прокудин метнулся в другую сторону.
Еще один выстрел заставил его ссутулиться. Теперь он бежал, как солдат в атаку, - с наклоном.
- Не стреляйте, та-ащ майор! - заорал кто-то басом за его спиной. Тут люди!
- Гады! Уроды! Где они?! - выл майор. - Задержи их!
- Они сбегли, - посмотрев на уменьшающуюся буквально на глазах майку одного из них, ответил тем же басом, но чуть потише, чуть безразличнее рослый милиционер.
- Это ты виноват! Ты!
- Никак нет, та-ащ майор! Они еще до меня сбегли! Еще до того, как я появился туточки.
Ни Жора Прокудин, ни Топор этого диалога не слышали. Они не знали, что их или, по меньшей мере, одного из них спасла чистая случайность. Рослый милиционер еще вчера вечером набил кровавый мозоль на левой ноге и сейчас не испытывал никакого желания грузить больную пятку.
Он помог подняться с пола очнувшимся, но ничего не понимающим сослуживцам, заботливо, как лопаты, приставил их к стенке и невольно обернулся на голос майора.
- Все равно я этих жуликов поймаю! - размазывая слезы по щекам, пообещал он. - По мордам поймаю! Это не местные. Это - гастролеры!
- Га-стро-ле-ры, - по-детски, как бы заучивая впервые услышанное слово, повторил милиционер, первым испытавший на себе кулак бывшего кандидата в мастера спорта.
- Да!.. Гастролеры! - прохрипел майор. - У них рожи незагорелые...
Глава девятнадцатая
МОЙ АДРЕС - НЕ ДОМ И НЕ УЛИЦА...
В предыдущей жизни, если конечно верить буддийским канонам, частный сыщик Дегтярь был либо лисом, либо барсом. Слежка, растянувшаяся на несколько часов, вызывала у него вовсе не усталость. В душе что-то звенело на одной долгой приятной ноте, и это ощущение хотелось продлить до бесконечности. Сам факт, что его жертва даже не догадывается о слежке, доставлял ему несказанную радость. Иногда у него даже появлялось желание показать преследуемому, что его "ведут", потом вроде бы отстать, исчезнуть и вдруг возникнуть перед глазами в самом неожиданном месте. Но он всегда отметал это желание. В нем было что-то детское, что-то от игры в жмурки, а Дегтярь считал себя профессионалом.
Чернявого парня в немодных очках с розовой оправой он "пас" еще с Ленинского проспекта. Звали его Борисом, но Дегтярь про себя обращался к нему как к Бобу. Клички зря не даются. У парня действительно сквозило что-то американское в поведении: крупный размашистый шаг, нагловатость в лице, бесконечная жвачка, разминаемая могучими челюстями.
Из подъезда он вышел в третьем часу дня, долго возился со своим поддержанным девятисотым "саабом", а потом как-то слишком резко захлопнул капот, впрыгнул в машину и под визг шин вылетел на проспект. Дегтярь с такими штучками встречался уже не раз. Копировать манеру езды своей жертвы он не стал, а мягко тронул "жигули" в том же направлении, куда устремился "сааб". Московские заторы уже давно уравняли наши машины с иномарками. "Запорожец" в пробке почти не смотрится хуже "BMW" или "мерседеса". Они стоят рядом как братья по несчастью, и неподвижность делает иномарки такой же грудой металла, стекла и пластика, как и "запорожец" или "жигули"...
Зеленый "сааб" выписывал по Москве чрезвычайно сложный маршрут, перед которым померкли бы все самые изощренные морские узлы. Трижды Боб останавливался, исчезал в каких-то офисах, потом появлялся и каждый раз изображал с места старт в гонке "Формула-1". И все было напрасно. Если он действительно хотел оторваться от Дегтяря, то для этого ему нужен был бы вертолет.
Когда по Ленинградке он выскочил за кольцевую, сыщик нутром почувствовал Шереметьево-2. Вот что-то было в этом сплаве американского чернявого парня и зеленого шведского автомобиля, что не могло не примагнититься к международному аэропорту. Боб не стал разочаровывать его. Он на самом деле доехал до стекляшки Шереметьево-2, поставил у пандуса машину и с усталым видом поплелся вовнутрь здания. Точненько рядом с "саабом" оказался грозный знак, запрещающий стоянку более чем на десять минут. Дегтярь выждал именно столько и в тот момент, когда у зеленой машины Боба появился парень из службы охраны аэропорта, парень, который и жил-то как раз со штрафов за превышение скупердяйской нормы в десять минут, он понял, что Боб появится совсем не скоро. Либо то, за чем он ушел, перевешивает жалкие восемьдесят тысяч штрафа.
- Вставайте, граф. Вас ждут великие дела, - приободрил самого себя Дегтярь и выбрался на жару из машины.
На пандус он въехал на две минуты позже, и мог пока не замечать парня в черном комбинезоне, хотя тот явно его уже заметил, но не подходил. У каждого свои маленькие радости. У парня они начинались после десяти минут терпеливого ожидания.
В гулком зале аэропорта Дегтярю даже не пришлось разыскивать Боба. Он стоял у табло прилета, и голова у него была задрана так сильно, словно он полоскал горло, а не читал строчки. Его явно интересовали те рейсы, что высвечивались почти под потолком.
"Варшава... Манила", - прочел главное в них Дегтярь и ему захотелось в Варшаву. По прогнозу погоды там шел дождь, было холодно, сыро и ветрено. А в столице России, прожженной каким-то странным, скорее всего перепутавшим Москву именно с Манилой солнцем, как раз и не хватало холода, дождя и сырости.
Приторный женский голосочек объявил о прилете и одного, и другого самолета. На Боба это не подействовало. Он все стоял и стоял с запрокинутой головой. Теперь уже почудилось, что он вовсе не горло полощет, а пытается остановить кровь из носу.
Неожиданно повернувшись, Боб обвел пристальным взглядом всех стоящих и сидящих людей, киоски, черные тумбочки телевизоров, регистрационные стойки и вроде бы ни за кого и ни за что не зацепился. Дегтярь, правда, успел шагнуть за гору чемоданов какого-то турка, но вряд ли без этого он привлек бы внимание Боба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116