А появился здоровенный парень в кальсонах и голый по пояс. Он оглядел спину и ноги Лялечки так, как плотник смотрит на бревно прежде чем его распилить, и принялся со спины мять кожу.
- А-а!.. Массажист! - догадался сыщик.
Он мял ее не меньше получаса, а потом она вдруг кошкой набросилась на него, повисла на шее, впилась в нее губами и свалила массажиста на стол под себя. Радости на мутном лице мужика не видно было. А может, и была радость. Но Дегтярь не стал смотреть сцену из дешевенького порнофильма, где нет ничего важнее массажного стола.
- Ну-у волчица! - оценил он Лялечку. - Ночью - муж. До обеда Барташевский. После обеда - массажист...
Он ощутил не только брезгливость, но и обиду в душе. Лялечка будто
бы изменяла не Рыкову, а ему, Дегтярю, хотя какая тут могла быть
измена! Но так уж устроен мужчина, что он должен ощущать себя
единственным. Даже любовником. А когда их свора, то и себя псом
ощутишь.
Первые новые кадры после перемотки, кадры уже без извивающихся тел, высветили шикарный холл какой-то гостиницы, дорого разодетую публику, официантов в ливреях, столы, ломящиеся от напитков и фруктов. Видеостукач не без мук отыскал в эдакой толпище Лялечку. Она разгуливала под ручку с мужчиной пониже ее росточком. Новый партнер был лыс, грустен и немногословен. Он терпеливо выслушивал ее лепет и лишь изредка кивал головой. Когда он кивал, то становился еще ниже и еще грустнее. Как будто ему до смерти не хотелось кивать, но что-то же он должен был делать.
- Надо пощупать! - решил Дегтярь, и в этот момент пленка закончилась.
Экран шипел и брызгал молоком. Его хотелось протереть. Сыщик просто выключил телевизор.
- Новая личность. Это интересно, - вслух подумал сыщик.
Фантиковая девочка Настя все никак не возвращалась из своей
странной поездки, и чем дольше она не возвращалась, тем сильнее
казалось Дегтярю, что она - такой же ложный след, как и все
предыдущие.
А истинный где-то рядом. Точнее, рядом с Рыковым. А рядом и ближе нет никого кроме Лялечки.
Сыщик уже давно понимал, что она не любит мужа. Более того: она им тяготится. Но уйти не может. Уйти - значит, потерять слишком многое. И главное - деньги. А если уйти с деньгами, то это уже совсем другой коленкор. Тогда не нужно начинать жизнь заново с эстрады какого-нибудь занюханного кабачка или с
На лице у лысого мужичка читался недюжинный ум. Такой вполне мог прокрутить любую аферу. За соответствующие проценты, естественно. И еще в нем было что-то холодное, металлическое. У людей подобного склада не существует угрызений совести. Он не чувствует их, как стальной молот не чувствует боли, когда по нему лупят кувалдой.
- Со-очный человечишко! - решил Дегтярь. - Надо попасти. Надо...
Отмотав пленку назад, он снова начал с просмотра ливрей официантов и рюмок на столах, но звонок в дверь заставил его забыть об экране. Звонок был родным - наглым и настойчивым.
В глазок Дегтярь разглядел круглую физиономию соседа по площадке и, хоть и не очень хотел, открыл ему.
- Загораешь? - оценил тот сыщицкие плавки.
- Примерно.
- Миш, мой "москвич"-калека опять сдох. А мне за Веркой надо в роддом. Забирать наследника надо...
- А-а, ну да! - вспомнил Дегтярь. - Четыре сто, пятьдесят пять сантиметров...
- Шесть! Пятьдесят шесть! - гордо поправил сосед. - Гигант! Весь в меня!
Дегтярь про себя улыбнулся, глазом смерив парня. У того было не больше метра семидесяти росту.
- А чего надо-то?
- Дай мне свой "жигуль" на полчаса, - сделал наивные глазки сосед. Ну, на сорок минуточек...
- Ах, "жигуль"...
Мысли о лысом человеке из металла мешали сосредоточиться. Ключи отдавать не хотелось, но и жлобом быть не хотелось. Сосед работал плиточником-отделочником в каком-то стройуправлении, шустро переименованном в фирму, и вполне мог пригодиться для ремонта. Хотя бы в ванной. Кафель в ней был родной, еще со времен постройки дома. Страшнее этого кафеля он не видел еще нигде и никогда, но не менял только потому, что уже привык к нему. А сейчас посмотрел на круглое счастливое лицо соседа и понял, что пора менять.
- На! - подхватив ключи с тумбочки, протянул он их через порог. Только осторожнее. На ключах пластик вовсе порвался...
- Через порог? - удивился сосед и хотел переступить ногой в приходую, но передумал. - Плохая примета вообще-то... А-а, ладно! Спасибо, родной! С меня поллитра и пончик!
Под нахлынувшие мысли о металлическом человеке Дегтярь закрыл дверь, постоял у нее с видом философа: лоб наморщен, углы глаз плотно сжаты, губы - как тиски. Постоял, фыркнул и поплелся в зал.
В новом просмотре видеозаписей лысый казался уже до боли знакомым мужиком. Ничего не поделаешь. Таков эффект телевидения. Один раз подсмотрел, запомнил человечка и уже воспринимаешь его как члена семьи. Что шоу-мена, что депутата, что министра, что лысого с бабочкой как вот сейчас.
Только бабочка выглядела глупо на такой мускулистой шее. Ей будто бы хотелось улететь, но она не знала, получится ли у нее это. Ведь до этого она никогда не летала.
Дом и телевизор качнулись одновременно. Стекло, самое большое стекло в окне, лопнуло со звуком кастаньет, и сыпануло осколками по паласу, по серванту и ногам сыщика.
В испуге вскочив с дивана, он с удивлением посмотрел на людей в телевизоре, которые все так же ходили по экрану и взрыва не замечали. У левой ноги на паласе расплывалось алое пятно.
"Порезался", - решил Дегтярь и похромал на кухню.
Здесь стекла уцелели. Сыщик вскинул взгляд на форточку и понял почему. Форточка была прикрыта, а в зале, спасаясь от жары, он наглухо закупорил все створки.
Следующий взгляд заставил его забыть обо всем сразу. И о форточке,
и о порезанной ноге, и о человечке с тесной бабочкой на шее.
У подъезда буйным желтым пламенем горели остатки машины. Огонь
покрыл все, кроме багажника. Багажник принадлежал его родным
"жигулям", и сыщик как-то несуразно подумал, как же сосед смог уехать на его машине, если у подъезда остался багажник. А пламя раз за разом стало выбрасывать из себя черный копотный дым, что-то еще раз лопнуло внутри машины, только лопнуло меленько, негрозно. Так лопается щепочка в костре.
К машине подбежали какие-то люди. Появились ведра с водой. Пламя зашипело, заогрызалось на воду. А сыщик все стоял и никак не мог решиться хоть на какие-то действия. Все происходящее казалось ему кадрами из очередной пленки видеостукача. Непонятным было лишь одно: почему эти кадры цветные? Всю оперативную съемку экономный видеостукач делал на черно-белый формат.
- Вызовите "скорую"! - заорал кто-то истеричный у подъезда. - В машине - человек!
- Не лезь! - остановил его еще более истеричный голос. - Он мертвый! Ты что, не видишь какое пламя!
"Ключи. "Жигули". Роддом. Сосед", - телеграфно, словами - урывками подумал Дегтярь и ему стало холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- А-а!.. Массажист! - догадался сыщик.
Он мял ее не меньше получаса, а потом она вдруг кошкой набросилась на него, повисла на шее, впилась в нее губами и свалила массажиста на стол под себя. Радости на мутном лице мужика не видно было. А может, и была радость. Но Дегтярь не стал смотреть сцену из дешевенького порнофильма, где нет ничего важнее массажного стола.
- Ну-у волчица! - оценил он Лялечку. - Ночью - муж. До обеда Барташевский. После обеда - массажист...
Он ощутил не только брезгливость, но и обиду в душе. Лялечка будто
бы изменяла не Рыкову, а ему, Дегтярю, хотя какая тут могла быть
измена! Но так уж устроен мужчина, что он должен ощущать себя
единственным. Даже любовником. А когда их свора, то и себя псом
ощутишь.
Первые новые кадры после перемотки, кадры уже без извивающихся тел, высветили шикарный холл какой-то гостиницы, дорого разодетую публику, официантов в ливреях, столы, ломящиеся от напитков и фруктов. Видеостукач не без мук отыскал в эдакой толпище Лялечку. Она разгуливала под ручку с мужчиной пониже ее росточком. Новый партнер был лыс, грустен и немногословен. Он терпеливо выслушивал ее лепет и лишь изредка кивал головой. Когда он кивал, то становился еще ниже и еще грустнее. Как будто ему до смерти не хотелось кивать, но что-то же он должен был делать.
- Надо пощупать! - решил Дегтярь, и в этот момент пленка закончилась.
Экран шипел и брызгал молоком. Его хотелось протереть. Сыщик просто выключил телевизор.
- Новая личность. Это интересно, - вслух подумал сыщик.
Фантиковая девочка Настя все никак не возвращалась из своей
странной поездки, и чем дольше она не возвращалась, тем сильнее
казалось Дегтярю, что она - такой же ложный след, как и все
предыдущие.
А истинный где-то рядом. Точнее, рядом с Рыковым. А рядом и ближе нет никого кроме Лялечки.
Сыщик уже давно понимал, что она не любит мужа. Более того: она им тяготится. Но уйти не может. Уйти - значит, потерять слишком многое. И главное - деньги. А если уйти с деньгами, то это уже совсем другой коленкор. Тогда не нужно начинать жизнь заново с эстрады какого-нибудь занюханного кабачка или с
На лице у лысого мужичка читался недюжинный ум. Такой вполне мог прокрутить любую аферу. За соответствующие проценты, естественно. И еще в нем было что-то холодное, металлическое. У людей подобного склада не существует угрызений совести. Он не чувствует их, как стальной молот не чувствует боли, когда по нему лупят кувалдой.
- Со-очный человечишко! - решил Дегтярь. - Надо попасти. Надо...
Отмотав пленку назад, он снова начал с просмотра ливрей официантов и рюмок на столах, но звонок в дверь заставил его забыть об экране. Звонок был родным - наглым и настойчивым.
В глазок Дегтярь разглядел круглую физиономию соседа по площадке и, хоть и не очень хотел, открыл ему.
- Загораешь? - оценил тот сыщицкие плавки.
- Примерно.
- Миш, мой "москвич"-калека опять сдох. А мне за Веркой надо в роддом. Забирать наследника надо...
- А-а, ну да! - вспомнил Дегтярь. - Четыре сто, пятьдесят пять сантиметров...
- Шесть! Пятьдесят шесть! - гордо поправил сосед. - Гигант! Весь в меня!
Дегтярь про себя улыбнулся, глазом смерив парня. У того было не больше метра семидесяти росту.
- А чего надо-то?
- Дай мне свой "жигуль" на полчаса, - сделал наивные глазки сосед. Ну, на сорок минуточек...
- Ах, "жигуль"...
Мысли о лысом человеке из металла мешали сосредоточиться. Ключи отдавать не хотелось, но и жлобом быть не хотелось. Сосед работал плиточником-отделочником в каком-то стройуправлении, шустро переименованном в фирму, и вполне мог пригодиться для ремонта. Хотя бы в ванной. Кафель в ней был родной, еще со времен постройки дома. Страшнее этого кафеля он не видел еще нигде и никогда, но не менял только потому, что уже привык к нему. А сейчас посмотрел на круглое счастливое лицо соседа и понял, что пора менять.
- На! - подхватив ключи с тумбочки, протянул он их через порог. Только осторожнее. На ключах пластик вовсе порвался...
- Через порог? - удивился сосед и хотел переступить ногой в приходую, но передумал. - Плохая примета вообще-то... А-а, ладно! Спасибо, родной! С меня поллитра и пончик!
Под нахлынувшие мысли о металлическом человеке Дегтярь закрыл дверь, постоял у нее с видом философа: лоб наморщен, углы глаз плотно сжаты, губы - как тиски. Постоял, фыркнул и поплелся в зал.
В новом просмотре видеозаписей лысый казался уже до боли знакомым мужиком. Ничего не поделаешь. Таков эффект телевидения. Один раз подсмотрел, запомнил человечка и уже воспринимаешь его как члена семьи. Что шоу-мена, что депутата, что министра, что лысого с бабочкой как вот сейчас.
Только бабочка выглядела глупо на такой мускулистой шее. Ей будто бы хотелось улететь, но она не знала, получится ли у нее это. Ведь до этого она никогда не летала.
Дом и телевизор качнулись одновременно. Стекло, самое большое стекло в окне, лопнуло со звуком кастаньет, и сыпануло осколками по паласу, по серванту и ногам сыщика.
В испуге вскочив с дивана, он с удивлением посмотрел на людей в телевизоре, которые все так же ходили по экрану и взрыва не замечали. У левой ноги на паласе расплывалось алое пятно.
"Порезался", - решил Дегтярь и похромал на кухню.
Здесь стекла уцелели. Сыщик вскинул взгляд на форточку и понял почему. Форточка была прикрыта, а в зале, спасаясь от жары, он наглухо закупорил все створки.
Следующий взгляд заставил его забыть обо всем сразу. И о форточке,
и о порезанной ноге, и о человечке с тесной бабочкой на шее.
У подъезда буйным желтым пламенем горели остатки машины. Огонь
покрыл все, кроме багажника. Багажник принадлежал его родным
"жигулям", и сыщик как-то несуразно подумал, как же сосед смог уехать на его машине, если у подъезда остался багажник. А пламя раз за разом стало выбрасывать из себя черный копотный дым, что-то еще раз лопнуло внутри машины, только лопнуло меленько, негрозно. Так лопается щепочка в костре.
К машине подбежали какие-то люди. Появились ведра с водой. Пламя зашипело, заогрызалось на воду. А сыщик все стоял и никак не мог решиться хоть на какие-то действия. Все происходящее казалось ему кадрами из очередной пленки видеостукача. Непонятным было лишь одно: почему эти кадры цветные? Всю оперативную съемку экономный видеостукач делал на черно-белый формат.
- Вызовите "скорую"! - заорал кто-то истеричный у подъезда. - В машине - человек!
- Не лезь! - остановил его еще более истеричный голос. - Он мертвый! Ты что, не видишь какое пламя!
"Ключи. "Жигули". Роддом. Сосед", - телеграфно, словами - урывками подумал Дегтярь и ему стало холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116