Продолжай учить своих юных земляков. А мы едем дальше - сама знаешь, какой впереди еще большой путь у нашего полка.
Опять в движении. Бесконечной темно-серой лентой вьется впереди дорога, обрываясь то на близком горизонте подъема, то на далеком краю ровной степи. Скучноватая эта часть Крыма, однообразная. Редкие поселки очень похожа один на другой, а дома в них - как близнецы.
Теперь можно рассказать о дальнейших наших планах.
Из Пересыпи полк перелетел в Крым 12 апреля 1943 (?) года и сел около поселка Чурбаш. Поселка по существу не было, немцы сожгли его дотла. На другое утро мы перебазировались уже в Карач, на следующий день - в Изюмовку. Немцы, опасаясь быть разбитыми на две части (с севера, с Перекопа, наступали войска 4-го Украинского фронта), спешили отойти с Керченского полуострова к Симферополю. Мы едва успевали догонять их. 15 апреля наши самолеты сделали еще один бросок вперед и приземлились на просторной сухой площадке у села Карловка. Там прожили около полмесяца. Вот в Карловку и едем сейчас.
Уже давно выяснили, что на нашей карте ее нет, поэтому будем искать по памяти. А память отчетливо сохранила невысокие белесые горы, поселок в долине небольшой речки, теплый весенний день и радушную встречу с населением.
Сейчас проезжаем Старый Крым. Здесь уже другой пейзаж - горы, сады, зеленый лес. Этот уголок Крыма напомнил Руфе Болгарию, она была там летом 1946 года.
- О Болгарии, о ее людях у меня сохранились самые хорошие, светлые воспоминания. - рассказывает Руфа. - В Софии проходил тогда антифашистский конгресс женщин-славянок. Я находилась в составе советской делегации. Слышала бы ты, какие горячие речи произносились с трибуны конгресса! С каким гневом звучали проклятия фашизму, войне. С какой страстной верой высказывалась надежды на мир. У многих выступавших женщин кто-то погиб на войне - брат, муж, сын.
- В то время раны были совсем свежие...
- На конгрессе одна болгарка подошла ко мне и, сняв со своей руки браслет, надела мне. "В память о том, что вместе боролись против фашизма", сказала она.
- Это тот, который ты надевала однажды?
- Да, он самый. А после работы конгресса несколько дней ездили по Болгарии. Встречали нас везде чудесно, даже можно сказать восторженно. Часто на пути собиралось много народу, останавливали машину и просили: "Скажите что-нибудь о русских!" Я поняла тогда, что болгары - наши настоящие, искренние друзья. В поездке по стране нас сопровождала в качестве переводчика болгарка по фамилии Болгаранова. Обаятельная, умная женщина. В войну попала в концлагерь, подвергалась там не раз пыткам. Ей выкручивали руки, пальцы. Как сейчас вижу ее искалеченные в суставах пальцы. Она старалась прятать их... Я поражалась: откуда у нее, после всех пережитых ужасов, столько свежей энергии, страсти к жизни, чуткости к людям? Помню, в Пловдиве, перед гостиницей, где мы остановились, собралось несколько тысяч жителей. Приветствовали, махали руками и просили сказать несколько слов. Болгаранова говорит мне: "Руфа, ты должна выйти и сказать что-нибудь". - "Не могу! Не сумею. Боюсь..." - "Нужно! Ты должна!", и почти силой выпихнула меня на балкон. Я что-то говорила. В основном, кажется, о нашем полку. И вот в конце почувствовала, что действительно НУЖНО было говорить. Народ хотел видеть меня, русскую, слышать русскую речь. Болгаранова поняла это раньше меня.
Руфа глубоко вздохнула. Будто она и в самом деле только что кончила говорить перед восторженными болгарами. Потом, вспомнив что-то, улыбнулась.
- А вот один любопытный момент поездки. Монастырь в юрах, там жили настоящие монахи. Когда мы приехали туда, собралась большая толпа. Приветствовали, спрашивали, что-то говорили. И вдруг запели "Катюшу". Сначала я от удивления просто онемела. А потом и сама стала подпевать.
- Оригинальная сценка, - улыбается Леша, - болгарские монахи и русская девушка-Герой хором поют "Катюшу"!
- Потом ездили в какую-то воинскую часть. Там нас буквально носили на руках. Вместе с машиной. Даже крылья погнули, мы еле смогли выйти потом.
- В общем, с триумфом проехала по Болгарии, - заключает Леша.
- Это был триумф нашей победы.
9 августа
Переночевали в поле за Белогорском. Карловки еще не встретили.
Мы с Руфой долго не могли заснуть - очень много впечатлений принес нам прошедший день. Один Эльтиген чего стоит.
Где-то, затерявшись в звездах, летел самолет. Я смотрела на густую россыпь небесных огней и думала: вот так и мы гудели в ночном военном небе. Но тогда оно освещалось всполохами взрывов, заревом пожаров, беспокойными взмахами прожекторов. Звезды меркли перед огнем войны.
В воображении встала картинка из прошлого. Как-то лунной ночью летели мы с Полиной Гельман на задание. Маршрут проходил недалеко от горы Ай-Петри с отметкой высоты 1233. Наш мотор отрабатывал положенный срок и поэтому капризничал - не хотел поднимать нас выше 1ысячи метров. Прибегая к различным хитростям, я заставила его набрать тысячу двести. Но на этой цифре стрелка высотомера замерла. Что делать? Страшновато лететь, когда где-то поблизости торчит вершина горы, за которую можно зацепиться. И возвращаться обидно. Идем. До боли в глазах всматриваемся вперед. С минуты на минуту ожидаю услышать "характерный треск", как говорят в авиации. "Вон она. Ай-я-яй!" - говорит с облегчением штурман. Гора недалеко, но раз мы ее увидели, значит, не столкнемся. И в тот момент мне припомнился запах духов "Ай-Петри", первых в моей жизни духов, которые я держала в руках, - приз на костюмированном вечере в школе. Они пахли горным воздухом, южными цветами и еще чем-то неведомым. Пролетая же тогда около вершины Ай-Петри, я почувствовала, как от нее пахло еще и опасностью, реальной угрозой поломать свои крылышки об эти экзотические камни. Мы осторожно обошли гору стороной...
Руфа, выбросив руки из спального мешка, вспоминала вслух (любопытно, авиаторы не могут разговаривать без жестов);
- Карловку я очень хорошо помню. Она расположена среди невысоких медовых гор. Прилетели мы туда на пасху, жители понатащили нам к самолетам пирогов, крашеных яичек, сдобных булок и прочей вкусной пищи. Но, по-моему, они не столько воскрешение Христа отмечали, сколько праздновали свое избавление от врага. Мы удивлялись - откуда у них такое богатство, ведь немцы совсем недавно ушли? Потом узнали, что село было партизанским и жителям удалось надежно припрятать продукты.
С жителями Карловки у нас с первых же минут встречи установились самые доброжелательные, теплые отношения.
- Ты помнишь тот налет на наш аэродром в Карловке? - помолчав немного, опять заговорила Руфа. - Вы, летчицы, сразу же улетели тогда с техниками, а всех остальных "мамочка" увела в горы.
Я живо представила себе, как Евдокия Яковлевна ведет девушек в укрытие, словно заботливая наседка своих цыплят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Опять в движении. Бесконечной темно-серой лентой вьется впереди дорога, обрываясь то на близком горизонте подъема, то на далеком краю ровной степи. Скучноватая эта часть Крыма, однообразная. Редкие поселки очень похожа один на другой, а дома в них - как близнецы.
Теперь можно рассказать о дальнейших наших планах.
Из Пересыпи полк перелетел в Крым 12 апреля 1943 (?) года и сел около поселка Чурбаш. Поселка по существу не было, немцы сожгли его дотла. На другое утро мы перебазировались уже в Карач, на следующий день - в Изюмовку. Немцы, опасаясь быть разбитыми на две части (с севера, с Перекопа, наступали войска 4-го Украинского фронта), спешили отойти с Керченского полуострова к Симферополю. Мы едва успевали догонять их. 15 апреля наши самолеты сделали еще один бросок вперед и приземлились на просторной сухой площадке у села Карловка. Там прожили около полмесяца. Вот в Карловку и едем сейчас.
Уже давно выяснили, что на нашей карте ее нет, поэтому будем искать по памяти. А память отчетливо сохранила невысокие белесые горы, поселок в долине небольшой речки, теплый весенний день и радушную встречу с населением.
Сейчас проезжаем Старый Крым. Здесь уже другой пейзаж - горы, сады, зеленый лес. Этот уголок Крыма напомнил Руфе Болгарию, она была там летом 1946 года.
- О Болгарии, о ее людях у меня сохранились самые хорошие, светлые воспоминания. - рассказывает Руфа. - В Софии проходил тогда антифашистский конгресс женщин-славянок. Я находилась в составе советской делегации. Слышала бы ты, какие горячие речи произносились с трибуны конгресса! С каким гневом звучали проклятия фашизму, войне. С какой страстной верой высказывалась надежды на мир. У многих выступавших женщин кто-то погиб на войне - брат, муж, сын.
- В то время раны были совсем свежие...
- На конгрессе одна болгарка подошла ко мне и, сняв со своей руки браслет, надела мне. "В память о том, что вместе боролись против фашизма", сказала она.
- Это тот, который ты надевала однажды?
- Да, он самый. А после работы конгресса несколько дней ездили по Болгарии. Встречали нас везде чудесно, даже можно сказать восторженно. Часто на пути собиралось много народу, останавливали машину и просили: "Скажите что-нибудь о русских!" Я поняла тогда, что болгары - наши настоящие, искренние друзья. В поездке по стране нас сопровождала в качестве переводчика болгарка по фамилии Болгаранова. Обаятельная, умная женщина. В войну попала в концлагерь, подвергалась там не раз пыткам. Ей выкручивали руки, пальцы. Как сейчас вижу ее искалеченные в суставах пальцы. Она старалась прятать их... Я поражалась: откуда у нее, после всех пережитых ужасов, столько свежей энергии, страсти к жизни, чуткости к людям? Помню, в Пловдиве, перед гостиницей, где мы остановились, собралось несколько тысяч жителей. Приветствовали, махали руками и просили сказать несколько слов. Болгаранова говорит мне: "Руфа, ты должна выйти и сказать что-нибудь". - "Не могу! Не сумею. Боюсь..." - "Нужно! Ты должна!", и почти силой выпихнула меня на балкон. Я что-то говорила. В основном, кажется, о нашем полку. И вот в конце почувствовала, что действительно НУЖНО было говорить. Народ хотел видеть меня, русскую, слышать русскую речь. Болгаранова поняла это раньше меня.
Руфа глубоко вздохнула. Будто она и в самом деле только что кончила говорить перед восторженными болгарами. Потом, вспомнив что-то, улыбнулась.
- А вот один любопытный момент поездки. Монастырь в юрах, там жили настоящие монахи. Когда мы приехали туда, собралась большая толпа. Приветствовали, спрашивали, что-то говорили. И вдруг запели "Катюшу". Сначала я от удивления просто онемела. А потом и сама стала подпевать.
- Оригинальная сценка, - улыбается Леша, - болгарские монахи и русская девушка-Герой хором поют "Катюшу"!
- Потом ездили в какую-то воинскую часть. Там нас буквально носили на руках. Вместе с машиной. Даже крылья погнули, мы еле смогли выйти потом.
- В общем, с триумфом проехала по Болгарии, - заключает Леша.
- Это был триумф нашей победы.
9 августа
Переночевали в поле за Белогорском. Карловки еще не встретили.
Мы с Руфой долго не могли заснуть - очень много впечатлений принес нам прошедший день. Один Эльтиген чего стоит.
Где-то, затерявшись в звездах, летел самолет. Я смотрела на густую россыпь небесных огней и думала: вот так и мы гудели в ночном военном небе. Но тогда оно освещалось всполохами взрывов, заревом пожаров, беспокойными взмахами прожекторов. Звезды меркли перед огнем войны.
В воображении встала картинка из прошлого. Как-то лунной ночью летели мы с Полиной Гельман на задание. Маршрут проходил недалеко от горы Ай-Петри с отметкой высоты 1233. Наш мотор отрабатывал положенный срок и поэтому капризничал - не хотел поднимать нас выше 1ысячи метров. Прибегая к различным хитростям, я заставила его набрать тысячу двести. Но на этой цифре стрелка высотомера замерла. Что делать? Страшновато лететь, когда где-то поблизости торчит вершина горы, за которую можно зацепиться. И возвращаться обидно. Идем. До боли в глазах всматриваемся вперед. С минуты на минуту ожидаю услышать "характерный треск", как говорят в авиации. "Вон она. Ай-я-яй!" - говорит с облегчением штурман. Гора недалеко, но раз мы ее увидели, значит, не столкнемся. И в тот момент мне припомнился запах духов "Ай-Петри", первых в моей жизни духов, которые я держала в руках, - приз на костюмированном вечере в школе. Они пахли горным воздухом, южными цветами и еще чем-то неведомым. Пролетая же тогда около вершины Ай-Петри, я почувствовала, как от нее пахло еще и опасностью, реальной угрозой поломать свои крылышки об эти экзотические камни. Мы осторожно обошли гору стороной...
Руфа, выбросив руки из спального мешка, вспоминала вслух (любопытно, авиаторы не могут разговаривать без жестов);
- Карловку я очень хорошо помню. Она расположена среди невысоких медовых гор. Прилетели мы туда на пасху, жители понатащили нам к самолетам пирогов, крашеных яичек, сдобных булок и прочей вкусной пищи. Но, по-моему, они не столько воскрешение Христа отмечали, сколько праздновали свое избавление от врага. Мы удивлялись - откуда у них такое богатство, ведь немцы совсем недавно ушли? Потом узнали, что село было партизанским и жителям удалось надежно припрятать продукты.
С жителями Карловки у нас с первых же минут встречи установились самые доброжелательные, теплые отношения.
- Ты помнишь тот налет на наш аэродром в Карловке? - помолчав немного, опять заговорила Руфа. - Вы, летчицы, сразу же улетели тогда с техниками, а всех остальных "мамочка" увела в горы.
Я живо представила себе, как Евдокия Яковлевна ведет девушек в укрытие, словно заботливая наседка своих цыплят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81