.. Кто-то из вас в рубашке родился, - полагает Леша.
- За время войны столько всякого случалось, что не хватило бы для всех рубашек, - справедливо отмечает моя подруга.
15 августа
Ночевали в посадках где-то под Новомосковском. Утром собирались по тревоге - надвигалась гроза. Вдали громыхал гром, темная туча раскинулась на полнеба. Не успели уложить постели, как начался ливень. На асфальт все-таки выехали, не забуксовали. Прошли километров десять, и вот перед нами вещественные доказательства неправильной езды: в кювете лежат две разбитые машины, легковая и грузовая. Очевидно, это случилось из-за обгона на скользкой от дождя дороге. Людей около места аварии нет.
Леша ведет машину осторожно, скорость держит не больше пятидесяти.
До Харькова ехали в дожде, но перед городом он прекратился, напряжение езды спало.
- При перелете мы останавливались в Харькове, - вспоминаю я. - Вечером ходили в театр на "Холопку". Это был большой праздник для нас. Столько времени не приобщались к искусству! Музыка, пение, яркие костюмы, блеск огней... Все было похоже на прекрасный сон. Оперетта шла на украинском языке, но рядом со мной сидела Наталка Меклин и переводила в неясных местах.
- У вас в полку много украинок было, начиная с командира полка, говорит Леша.
- Не только украинок. Были представители и других национальностей, уточняет Руфина. - Вот давайте подсчитаем. Русские, украинки, белоруски...
- Татарки: Марта Сыртланова, Оля Санфирова, - подхватываю я.
- Еврейки, мордовки... Еще кто, вспоминай.
- Одна карелка...
- Мэри Авидзба - абхазка.
- Катя Доспанова - казашка.
- Была у нас техник - армяночка...
- Саша Османцева, - подсказывает Руфа.
- А жили дружно, как одна семья!
- Вот вам и пример единства нашего многонационального государства, делает вывод белорус, наш рулевой.
В Харькове наскоро перекусили, сделали кое-какие закупки. А уже при выезде, на окраине города, чуть не попали в аварию. Девчонка лет десяти едет на велосипеде нам навстречу, за ней бежит подружка, очевидно, хозяйка велосипеда.
- Как его тормозить, Ни-и-и-ин?! - кричит в испуге девчонка и мчится прямо нам в лоб.
Велосипед, неловко вильнув в сторону, каким-то чудом миновал колеса нашей машины.
Чем дальше от Харькова, тем хуже становится погода. Временами опять идет дождь. Сидим тихо, присмирели.
- Чего нахохлились? Хоть бы рассказали какой-нибудь эпизод, - просит Леша.
- Тебе они еще не надоели?
- Представьте - нет!
Порывшись в своей памяти, я рассказала такой случай. Это было в день моего рождения, в Восточной Пруссии. Подруги решили отпраздновать всей эскадрильей, благо погода стояла нелетная. Километрах в двух от нашего поселка, на опушке леса, находилось богатое имение. Говорили, что там никого нет, кроме домашних животных, предоставленных сбежавшими хозяевами самим себе. И вот мы отправились туда, чтобы раздобыть посуду для сервировки стола. Очень уж хотелось обставить все красиво, по-домашнему.
Пошло нас человек шесть. Через распахнутые ворота осторожно вступили во двор. Коровы, почуяв человека, призывно замычали на разные голоса. Смотрим, вымя у всех раздутые. Но как им помочь? Доить не умеем. Погладили только по головам. Потом подошли к открытой парадной двери и, вынув на всякий случай пистолеты, с опаской вошли в дом. Он был большой, двухэтажный, типа шикарной виллы. Все окна зашторены изнутри светомаскировочным материалом. В гостиной полутьма, но дальше ведет дверь в столовую, откуда из приоткрытого окна падает полоса света. Жутковато немного, но идем в столовую... То, что мы увидели там, заставило еще больше насторожиться. Посредине стоял длинный стол, за которым, казалось, только что пировала большая компания: множество, бутылок и графинов с вином, наполовину выпитых, хрустальные бокалы, яства. Будто люди лишь на минутку отлучились и скоро вернутся - пища имела свежий вид.
А может быть, и в самом деле тут кто-то прячется? Мы на цыпочках прошли к массивному буфету, взяли кое-какую посуду и гуськом направились к выходу. Я шла замыкающей. В гостиной вдруг обо что-то споткнулась. Нагнулась, подняла, смотрю - туфля. Новая, из белого атласа, моего размера. И тут, каюсь, я поддалась искушению - примерить. Когда целую войну на ногах таскаешь солдатские сапоги, то красивые туфли большой соблазн. Пусть даже одна. Я села на диван, сняла сапог и надела туфлю. Красиво! "Рая! - кричат мне девчата уже со двора. - Где ты там? Мы уходим!"
И в этот момент я услышала шорох осторожных шагов в столовой. "Топ-топ"... Кто-то направлялся в гостиную. Я обмерла. Пистолет! Где же мой пистолет? Завозившись с туфлей, я отложила его куда-то в сторону. Лихорадочно ощупываю диван и прихожу в ужас - пистолета нет. А шаги все ближе, ближе... О, матерь божия! Я заметалась около дивана. Под руки попадались какие-то тряпки, картонки, шляпы. Все, что угодно, но не пистолет! "Топ-топ"... В последней безнадежной попытке бросаюсь опять к дивану. В самом углу, у подлокотника, рука наталкивается на холодную сталь. Хватаю пистолет, потом сапог и бегу к выходу. За спиной слышу все те же шаги. Пулей вылетаю во двор. "Что случилось? На тебе лица нет", - удивленно опрашивают подруги. "Там... кто-то идет", - еле выговорила я. И тут за мной следом вышел... солидный гусь.
В машине стало оживленнее.
Скоро уже Курск.
- Определенно потеряем больше часа, пока его проедем, - сожалеет Леша. - Плохо, что такая бойкая трасса, как Москва - Симферополь проходит через города.
- А в Курске полк тоже делал остановку на ночь, - напоминает Руфа.
- Да... Для кого Курск военных лет - "дуга", жестокие бои, а для нас соловьи!
Мы ночевали тогда в гостинице на аэродроме. Вечером под окном в молодой зелени деревьев самозабвенно пели соловьи. И казалось, что не военные дороги, а просто какая-то счастливая случайность завела тебя в эту соловьиную рощу. Наш слух, истерзанный за два года какофонией войны, до самого утра услаждали завораживающими трелями знаменитые певцы. Курские соловьи уже забыли о войне и высвистывали своим подругам страстные признания в любви. А мы не могли, не имели права забывать о том, что война продолжается. "Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат". Эта песня не была еще в ту пору сложена. Но мы были тогда солдаты.
16 августа
Орловский лес дал нам приют на ночь. Но было холодно и сыровато. Заехали в полной темноте на какую-то полянку. А утром осмотрелись и увидели, что место прелестное. Кругом светлые кудрявые березы и кое-где дубы. В лесу, как призраки, бродят уже грибники.
Задание на сегодняшний день такое: побывать в Сеще, затем через Брянск и Рославль выехать на Минское шоссе у Смоленска. Но до Минска нам сегодня не добраться. Остановимся на ночь у Лешиных родителей - в Озерцах - это прямо на шоссе за Оршей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
- За время войны столько всякого случалось, что не хватило бы для всех рубашек, - справедливо отмечает моя подруга.
15 августа
Ночевали в посадках где-то под Новомосковском. Утром собирались по тревоге - надвигалась гроза. Вдали громыхал гром, темная туча раскинулась на полнеба. Не успели уложить постели, как начался ливень. На асфальт все-таки выехали, не забуксовали. Прошли километров десять, и вот перед нами вещественные доказательства неправильной езды: в кювете лежат две разбитые машины, легковая и грузовая. Очевидно, это случилось из-за обгона на скользкой от дождя дороге. Людей около места аварии нет.
Леша ведет машину осторожно, скорость держит не больше пятидесяти.
До Харькова ехали в дожде, но перед городом он прекратился, напряжение езды спало.
- При перелете мы останавливались в Харькове, - вспоминаю я. - Вечером ходили в театр на "Холопку". Это был большой праздник для нас. Столько времени не приобщались к искусству! Музыка, пение, яркие костюмы, блеск огней... Все было похоже на прекрасный сон. Оперетта шла на украинском языке, но рядом со мной сидела Наталка Меклин и переводила в неясных местах.
- У вас в полку много украинок было, начиная с командира полка, говорит Леша.
- Не только украинок. Были представители и других национальностей, уточняет Руфина. - Вот давайте подсчитаем. Русские, украинки, белоруски...
- Татарки: Марта Сыртланова, Оля Санфирова, - подхватываю я.
- Еврейки, мордовки... Еще кто, вспоминай.
- Одна карелка...
- Мэри Авидзба - абхазка.
- Катя Доспанова - казашка.
- Была у нас техник - армяночка...
- Саша Османцева, - подсказывает Руфа.
- А жили дружно, как одна семья!
- Вот вам и пример единства нашего многонационального государства, делает вывод белорус, наш рулевой.
В Харькове наскоро перекусили, сделали кое-какие закупки. А уже при выезде, на окраине города, чуть не попали в аварию. Девчонка лет десяти едет на велосипеде нам навстречу, за ней бежит подружка, очевидно, хозяйка велосипеда.
- Как его тормозить, Ни-и-и-ин?! - кричит в испуге девчонка и мчится прямо нам в лоб.
Велосипед, неловко вильнув в сторону, каким-то чудом миновал колеса нашей машины.
Чем дальше от Харькова, тем хуже становится погода. Временами опять идет дождь. Сидим тихо, присмирели.
- Чего нахохлились? Хоть бы рассказали какой-нибудь эпизод, - просит Леша.
- Тебе они еще не надоели?
- Представьте - нет!
Порывшись в своей памяти, я рассказала такой случай. Это было в день моего рождения, в Восточной Пруссии. Подруги решили отпраздновать всей эскадрильей, благо погода стояла нелетная. Километрах в двух от нашего поселка, на опушке леса, находилось богатое имение. Говорили, что там никого нет, кроме домашних животных, предоставленных сбежавшими хозяевами самим себе. И вот мы отправились туда, чтобы раздобыть посуду для сервировки стола. Очень уж хотелось обставить все красиво, по-домашнему.
Пошло нас человек шесть. Через распахнутые ворота осторожно вступили во двор. Коровы, почуяв человека, призывно замычали на разные голоса. Смотрим, вымя у всех раздутые. Но как им помочь? Доить не умеем. Погладили только по головам. Потом подошли к открытой парадной двери и, вынув на всякий случай пистолеты, с опаской вошли в дом. Он был большой, двухэтажный, типа шикарной виллы. Все окна зашторены изнутри светомаскировочным материалом. В гостиной полутьма, но дальше ведет дверь в столовую, откуда из приоткрытого окна падает полоса света. Жутковато немного, но идем в столовую... То, что мы увидели там, заставило еще больше насторожиться. Посредине стоял длинный стол, за которым, казалось, только что пировала большая компания: множество, бутылок и графинов с вином, наполовину выпитых, хрустальные бокалы, яства. Будто люди лишь на минутку отлучились и скоро вернутся - пища имела свежий вид.
А может быть, и в самом деле тут кто-то прячется? Мы на цыпочках прошли к массивному буфету, взяли кое-какую посуду и гуськом направились к выходу. Я шла замыкающей. В гостиной вдруг обо что-то споткнулась. Нагнулась, подняла, смотрю - туфля. Новая, из белого атласа, моего размера. И тут, каюсь, я поддалась искушению - примерить. Когда целую войну на ногах таскаешь солдатские сапоги, то красивые туфли большой соблазн. Пусть даже одна. Я села на диван, сняла сапог и надела туфлю. Красиво! "Рая! - кричат мне девчата уже со двора. - Где ты там? Мы уходим!"
И в этот момент я услышала шорох осторожных шагов в столовой. "Топ-топ"... Кто-то направлялся в гостиную. Я обмерла. Пистолет! Где же мой пистолет? Завозившись с туфлей, я отложила его куда-то в сторону. Лихорадочно ощупываю диван и прихожу в ужас - пистолета нет. А шаги все ближе, ближе... О, матерь божия! Я заметалась около дивана. Под руки попадались какие-то тряпки, картонки, шляпы. Все, что угодно, но не пистолет! "Топ-топ"... В последней безнадежной попытке бросаюсь опять к дивану. В самом углу, у подлокотника, рука наталкивается на холодную сталь. Хватаю пистолет, потом сапог и бегу к выходу. За спиной слышу все те же шаги. Пулей вылетаю во двор. "Что случилось? На тебе лица нет", - удивленно опрашивают подруги. "Там... кто-то идет", - еле выговорила я. И тут за мной следом вышел... солидный гусь.
В машине стало оживленнее.
Скоро уже Курск.
- Определенно потеряем больше часа, пока его проедем, - сожалеет Леша. - Плохо, что такая бойкая трасса, как Москва - Симферополь проходит через города.
- А в Курске полк тоже делал остановку на ночь, - напоминает Руфа.
- Да... Для кого Курск военных лет - "дуга", жестокие бои, а для нас соловьи!
Мы ночевали тогда в гостинице на аэродроме. Вечером под окном в молодой зелени деревьев самозабвенно пели соловьи. И казалось, что не военные дороги, а просто какая-то счастливая случайность завела тебя в эту соловьиную рощу. Наш слух, истерзанный за два года какофонией войны, до самого утра услаждали завораживающими трелями знаменитые певцы. Курские соловьи уже забыли о войне и высвистывали своим подругам страстные признания в любви. А мы не могли, не имели права забывать о том, что война продолжается. "Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат". Эта песня не была еще в ту пору сложена. Но мы были тогда солдаты.
16 августа
Орловский лес дал нам приют на ночь. Но было холодно и сыровато. Заехали в полной темноте на какую-то полянку. А утром осмотрелись и увидели, что место прелестное. Кругом светлые кудрявые березы и кое-где дубы. В лесу, как призраки, бродят уже грибники.
Задание на сегодняшний день такое: побывать в Сеще, затем через Брянск и Рославль выехать на Минское шоссе у Смоленска. Но до Минска нам сегодня не добраться. Остановимся на ночь у Лешиных родителей - в Озерцах - это прямо на шоссе за Оршей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81